Меня разбивает какая-то ужасная усталость, сродни параличу и я, приняв душ и умирая от расплавленной сошедшим с ума солнцем духоты, просачивающейся с улицы, заваливаюсь спать в семь вечера. Твои короткие явки неизменно приводят меня в маниакальное состояние, когда я могу сутками почти не спать и при этом находиться в ненормально эйфорическом состоянии, теперь же организм впадает в депрессивную аморфность, лишившись своего единственного возбудителя. В самом прямом смысле этого слова. Сквозь сон слышу, как посреди ночи начинается гроза, и тяжелые капли стучат о мой балкон, ненадолго принося такую почти мифическую прохладу.

Понедельник все еще дождит. Периодически достаю телефон из кармана, но тут же прячу его обратно, придумывая сам себе неотложные дела, из-за которых не могу сейчас позвонить Вику. Ириша весь день улыбается постояльцам, причем искренне, что еще больше настораживает. Но поговорить времени действительно нет, как и всегда по понедельникам. Удается отпроситься на пару часов и съездить сдать анализ крови. Вечером, когда до конца рабочего дня остаются считанные минуты, в холле появляется девушка, весьма отдаленно напоминающая мне ту, которую я раньше знал, как сестру Арсения. У Сони новая стрижка, не сильно коротко, но заметно, а надето на ней нечто, что с трудом можно назвать джинсовой юбкой из-за весьма «скромной» длины, вернее скромного наличия материала, и черная шифоновая разлетайка без бретелек, держащаяся на груди только за счет какого-то стрейча. Узнаю излюбленную длину шпилек Ириши на босоножках. И куда она, интересно, в таком виде собралась?

— Привет, Саня, — опирается на стойку передо мной, и я боковым взглядом улавливаю Иришину улыбку. Ну правильно, с кем поведешься.

— Привет, Сонь. Ты ко мне? Только не говори, что опять поссорилась с Арсением, — вопросительно приподнимаю бровь, замечая, как в уголке носа сверкнул гвоздик. А Ира за нее основательно взялась. Интересно, Сеня видел.

— Нет, Саня, сегодня не к тебе, — так женское население улыбается только в одном случае. Когда уверено в своей неотразимости. Только я теперь даже комплимент боюсь сделать, чтобы она это не приняла за флирт.

— Сегодня ко мне, — многозначительно произносит Ириша и поворачивается к Софии: — Сонь, пять минут и я готова.

Соня кивает и отходит от стойки, усаживаясь в другом конце холла на мягкий диван и положив ногу на ногу, начинает листать какой-то журнал.

— Ты чего из ребенка сделала? — поворачиваюсь к Ире.

— Саш, разве она похожа на ребенка?

— А на кого она должна быть похожа в четырнадцать лет? Сеня в курсе, что ты ей нос проколола?

— Ну не я, а в салоне, во-первых. Во-вторых, у кое-кого тоже есть пирсинг, и в третьих она хоть перестала быть такой зашуганой. Гляди, какая куколка, правда? Арсений немного поворчал, насколько я поняла из ее звонка, но, в общем-то, обошлось.

— Звонка? Так вы теперь подружки? Или ты просто взяла над ней шефство?

— А что здесь такого?

— Нет, просто интересно, о чем вы разговариваете. Учитывая вашу разницу в возрасте и зная тебя и твои излюбленные темы. Они вряд ли подходят для…

— О тебе.

Затыкаюсь и несколько раз моргаю.

— Что, прости?

— О тебе. Соня в основном только о тебе и говорит.

Отлично. Где мой большой и острый самурайский меч?

— В каком смысле? — осторожно. Может, еще обойдется.

— В том самом, Саш. В том самом, — очевидно, я сейчас выгляжу весьма комично, потому что Ира начинает смеяться. — Не боись, она знает, что ты гей и что это практически бесполезно, — я знаю, что она знает, только, похоже, это знание не произвело должного эффекта. — Просто нужно же на ком-то оттачивать свое мастерство, а заодно и попытаться тебя обратить в истинную веру. На всякий случай. Вдруг получится.

— Я тебя боюсь, — отворачиваюсь от Иры. — Если Арсений узнает…

— Если он узнает, Соня опять сбежит из дому. Ты ее большой секрет, который она рассказала только мне.

— И тебе не стыдно сейчас мне его выбалтывать?

— Мне? Это же не я с ней целовалась.

— Ира! — громче, чем следовало. Понижаю голос до угрожающего шепота. — Я с ней не целовался. Не знаю, что там тебе нарассказывала София…

— Саш, успокойся, — чуть серьезнее отвечает Ириша. — Это излечимо другими экземплярами, но для начала у нее должен появиться стимул хорошо выглядеть и правильно себя вести. Она, насколько я поняла, в этом вообще ноль. Ну и пусть позаигрывает с тобой, тебе жалко, что ли?

— Это ненормально.

— Увидишь, через месяц она о тебе уже успеет десять раз забыть. Вернется в свой лицей такой конфеткой, что не до тебя будет. Я тебе обещаю, так что расслабься. До завтра, поцелуер, — хмыкает.

Провожаю ее уничтожающим взглядом, но она только улыбается такой отвратительной улыбкой, которая очень напоминает паскудную улыбку Арсения. Они и правда два сапога пара.

Возвращаюсь домой и то и дело натыкаюсь взглядом на свой мобильный телефон. Обвиняюще смотрит темным дисплеем, и я знаю, что Вик ждет моего звонка. Что я пытаюсь отсрочить? Только затягиваю неизбежное. Лучше сразу. После часа метаний, наконец, набираю его номер, но тут же сбрасываю. Вот почему я предпочитал ни к чему не обязывающий секс. Я абсолютно не умею разрывать подобные «отношения». Всегда проще, когда знаешь, что для вас обоих это просто хорошее времяпрепровождение и ничего больше. Но так было до тебя.

Так и не решившись, ложусь спать, ощущая, что одна из грозовых туч просочилась с улицы и нависла прямо над моей головой, щедро капая на мозг. В этом состоянии проходит практически вся неделя и, наконец, в вечер пятницы становится очевидно, что тянуть дальше некуда. Полдня самоуговоров и я решительно набираю номер Вика. Он почти сразу берет трубку. Плохой знак, очень плохой. Действительно ждал. Тут же соглашается приехать вечером ко мне. Знаю, что мог бы сказать это и по телефону, а еще лучше написать сообщение, но у нас было больше, чем пара случайных трахов, поэтому не сказать об этом в лицо я просто не имею права. Ненормальный мазохист и депрессивный холерик. Это я.

Около десяти вечера в мою входную дверь раздается энергичный стук, и я иду открывать. На пороге естественно Вик с упаковкой из шести бутылок пива в одной руке и пиццей в другой. Кто-то очень отчетливо начинает бить мне молоточком по темечку. Как всегда милый, симпатичный, веселый, но как всегда не ты.

— Привет, Вик.

Он проходит в квартиру и тут же целует, пока я не успеваю хоть как-то отреагировать. Чуть поспешно отстраняюсь и забираю у него пиво. Да, чувствую, нам этого будет мало.

— Привет, — ненавязчиво подталкивая меня к комнате. Очевидно, чего он хочет. Да и все наши встречи чаще всего начинались с комнаты, а уже потом мы доходили до всего остального.

— Может, пива сначала? — предлагаю, проходя на кухню и незаметно делая глубокий вдох.

— С удовольствием. У меня сегодня такой день был — кошмар, — проходит следом за мной. — Есть у меня такая Клавдия Станиславовна, ей гипс с руки сняли на прошлой неделе и я каждый день теперь выслушиваю сюжеты всех сериалов по всем каналам. Уже в курсе как зовут всех героев, кто с кем спит, и кто кому и за что мстит…

— Вик, я хотел поговорить с тобой… — перебиваю его. Он на миг замолкает и внимательно смотрит на меня.

— Хорошо, — растерянно кивает. — Что-то случилось?

— Садись, — киваю на табуретку. Он послушно усаживается, наблюдая за мной, пока я открываю нам по бутылке пива. — В общем, тут такое дело… — с опаской протягиваю ему одну из бутылок. Он забирает ее из моих рук. — Я думаю, у нас ничего не получится, — все, я это сказал. Где мой Оскар за лучшую драматическую роль?

Вижу, как медленно мои слова начинают доходить до него, как он постепенно понимает их смысл и зачем я его позвал. Молчит. И я молчу.

— Почему? — абсолютно безэмоционально.

— Потому что я люблю другого человека, — во всяком случае, честно.

Еще несколько секунд тишины и он медленно поднимается из-за стола. Обходит меня, направляясь, в коридор, но вдруг резко разворачивает меня за плечо и моя челюсть весьма близко, я бы даже сказал интимно, знакомится с его кулаком. А не хилый у него удар для такой мальчишеской комплекции. Голова по инерции дергается в сторону, и я автоматически прикладываю к ней руку, массируя место удара. Ну, вероятно, я это заслужил. Ожидаю, что он сейчас же уйдет и хлопнет входной дверью, но вместо этого изумленно наблюдаю, как он опять садится за стол, массируя свою руку. Вероятно, не рассчитал силу удара.