Действующие лица романа и названия государственных органов, мафий, чиновников, географических объектов вымышлены, автор не несёт никакой ответственности за любые случайные совпадения. Все приводимые в книге исторические, астрономические, научные и технические данные взяты из открытых источников, если не вымышлены. Ради достоверности я использовал в романе настоящие титулы и звания, но относиться к ним нужно так же, как вы отнеслись бы в художественном произведении к моей должности президента США или премьер-министра Великобритании. Характеры, которые я создал для исполнения этих обязанностей, не имеют ни малейшей аналогии с реальными государственными лицами. Если же я ошибся и кто-то обнаружит какие-то случайные общие черты, то приношу свои извинения. Точно так же, несмотря на поверхностное сходство, у меня не было намерения создать портреты нынешних президентов и министров.

Все приводимые в книге исторические, астрономические, научные и технические данные взяты из открытых источников, если не вымышлены.

Холодный ветер пасмурного дождливого утра посвистывал, находя путь сквозь щели окна двери старой машины скорой помощи, которая неслась по улицам ещё спящего города. Разбитая мостовая была покрыта слоем грязи и лужами, в которых отражалась хмарь осеннего неба. Полусон-полубодрствование затягивает урывками во временное забытьё в предутренние часы тридцатилетнего врача, утомлённого напряжением тяжёлой смены.

Врач с транспортируемым больным действовал привычно, на автомате, с параллельно разворачивающимся, почти подсознательно, потоком мыслей о своей жизни.

Он невесело внутренне улыбался, вспоминая примеры, составляющие мозаику в слагаемую картину работы с различными ургентными состояниями, часто на грани жизни больного, каждую смену, несколько лет. Попутно возникала необходимость и в практиках далёких от лечения – поддержание физической формы для блокирования физической агрессии от неадекватного окружения и потерпевших было дополнительной необходимостью, но и давало отдых от работы. А всё вместе и было его, аскетической почти, жизнью. Жизнь в режиме постоянных высоких требований к себе для эффективности. Сам пред собой признавал, что такая подготовка была скорее вынужденной, избранной для максимального охватывания реальности пониманием и успешного физического воздействия на ситуацию. От выборки из древних методик лечения до современных математических работ по сознанию. Это привело его к осознанному, действенному применению усвоенных пояснений, начиная с седой Индии, что «человек живёт в своих иллюзиях» для ежедневной опоры на динамику событий. Эта опора на динамику событий походила на мастерство сёрфинга, только вместо мощи океана преодолевающего бездну иллюзий, опираясь на усвоенное, что есть познанная истина нашего мира.

К опоре на то конечное, ограниченное, познанное действующее, проверенное практикой, ну то, как на самом деле устроен мир. Увы, но истина состоит из бесконечного числа истинных утверждений. Гёдель доказал, что они делятся на доказуемые и недоказуемые. А потом выяснилось, что множество недоказуемых утверждений бесконечно. Это было понято и принято, как обоснование бездны практической иллюзии, начинающейся от правды.

Его вывод: мы не только никогда не будем знать о мире всё, но мы даже не будем знать, какую часть истины мы познали, а какая нам осталась неведомой, поскольку от нас всегда будет сокрыта бесконечность истинных, как недоказуемых, так и ещё не познанных, утверждений. Но ты можешь действовать на грани личной выстроенной опоры, на барьере парадигмы между познанным и непознаваемым. Выстроенной только силой своего разума, управляемого волей и тренировками, подобно тому спортсмену-серфингисту, который на дощечке под голубым бескрайним небом скользит по поверхности огромной, накатывающейся невообразимой тяжестью волны, рождённой тёмной бездной.

Всё зависит от степени нашего развития и усилий, бросаемых на познание мира. И врач выложился по своему возможному максимуму. Он умел «читать и плавать», как завещали эллины.

Иван, так звали этого врача, нашёл «путь взаимодополняемости» между познанием, направленным в пространство открываемого мира – школ учения эллинов и углублённого погружения в глубины мысли о неявном – учителей индуизма. Иван не был «одиноким волком» Гессе, скорее он был странником по тропам войны со смертью во главе минимально возможного отряда – бригады реанимации скорой помощи.

Дежурство заканчивалось привычно-обычно, то есть ни минуты отдыха, отрабатывали один вызов – и тут же выезд к следующему пациенту, попросившему о помощи.

Пасмурный предосенний вечер с моросью. Скоростное движение по разбитой дороге с беспорядочным множеством ям, скрытых под лужами, в изношенной машине скорой помощи, спешащей по пригородным улицам уральского областного центра, могло вытрясти последнее здоровье и у крепкого человека. Иван Сергеевич доставлял молодого парня с подозрением на прободение язвы желудка в хирургию дежурной больницы. Выручал водитель – Кузьмич – спокойный, молчаливый, второй десяток лет работающий в отделении скорой помощи. Кузьмич делал свою магию: объезжал, лавировал, мягко притормаживал. Но ямы, скрытые водой после мелкого дождя, поливавшего город в течение двух дней, были закрыты водяным зеркалом луж и трясли машину, как удары злобных дорожных снайперов, иногда резкими толчками выбрасывая больного из позиции лёжа до полусидячего положения. Уставший за ночь Иван Сергеевич автоматически подхватывал и мягко опускал больное тело, выполняя роль амортизатора, противостоящего дорожным службам города, ради пациента отмахнувшись от своей привычной ночной голодной усталости. Фельдшер, сидящая в ногах пациента на откидном месте, пыталась помогать, но Иван показал быстрым жестом руки на её саквояж и молча, этим же жестом остановил её устремления.

Мысли о достаточности премедикации парню, которому гарантирована экстренная операция, перекрывались воспоминаниями, перед глазами возникали картины быта в доме больного, который терпел до последнего, веря, что «пройдёт»; его дочки лет одиннадцати – стройной птички, притихшей с вопросом в глазах, который страшно задать; жены, испуганной ожиданием ещё одной беды; бедного жилья, чистотой и аккуратностью ведущего неравную борьбу с бедностью.

Это отвлекло от мыслей о том, что сегодня надо увольняться, так как предчувствие дальнейшего урезания финансирования здравоохранения было очень уж настойчивым. Нагрузки на бригады скорой помощи возрастали в связи с сокращением персонала, а медикаментозное и аппаратное обеспечение резко ухудшилось из-за поломок форсированно используемого имеющегося оборудования. Изучение в специальной литературе бурного развития технологий привело почти к комплексу неполноценности, было стыдно применять то, что уже имеется для лечения в экстренных случаях.