В основе такой практики и оправдывавшей ее идеологии лежало религиозное учение тех же исмаилитов, лишь более заостренное против ислама в его ортодоксальной суннитской форме. Богословские тонкости эзотерического учения, связанного с неоплатонизмом, были недоступны массам участников движения, они их и не интересовали. Обрядовая сторона религии решилась карматами удобным для рядовых участников движения образом: мечетей не было, предписания о пятикратной молитве, омовениях, постах, паломничестве не выполнялись, так что верующие не отягощались ритуальными предписаниями. В вероучении главную роль играло представление о грядущем махди, каковым признавался основатель династии султанов Бахрейна — Абу Саид. Полная реализация социальных чаяний угнетенных ожидалась после пришествия махди, но и в ожидании этого события карматы не оставались в бездействии в отношении устройства своего общественного бытия.
Движение карматов привело к созданию находившегося в их полном распоряжении теократического государства, где условия высшей справедливости могли быть осуществлены в соответствии с идеалами исмаилитского правоверия. В начале X в. карматы организовали в Восточной Аравии свое государство, столицей которого стал город Ал-Ахса (обычно в литературе именуется Лахса). Отсюда они устраивали набеги на мусульманские государства с целью грабежа, прикрываемого религиозно-сектантской терминологией. Вряд ли поэтому можно согласиться с бытующей в литературе характеристикой карматских ополчений как армий фанатиков, храбрость которых вдохновлялась религиозной идеей. Истоки вдохновения здесь были житейские, что доказывается, в частности, характером того социального устройства, которое установилось в карматском государстве.
В середине XI в. иранско-таджикский путешественник и писатель Насир-и Хусрау посетил карматское государство и описал свои впечатления от этого путешествия 55. Благосостояние граждан было довольно высоким. Основная их масса состояла из крестьян и ремесленников, не плативших никаких податей и налогов, не обремененных и феодальными повинностями. Ростовщичество было запрещено, а в случае необходимости каждый гражданин мог претендовать на беспроцентную и даже безвозвратную ссуду со стороны государства. Это оказывалось возможным благодаря тому, что последнее владело десятками тысяч рабов, за счет труда которых свободные карматы могли безбедно жить. И конечно, те богатства, которые привозили в страну борцы за карматское правоверие после очередного удачного набега, в немалой мере содействовали благосостоянию населения. В общем государство, призванное реализовать исмаилитско-карматский идеал социальной справедливости, было грабительским институтом. Оно просуществовало около полутора столетий, пока не было завоевано и разрушено в 1029 г. правителем Газневидского царства на Среднем Востоке Махмудом Газневи. Тем не менее вне Бахрейнского султаната карматское движение еще давало себя знать в разных областях распространения ислама на всем протяжении средневековья.
Начало XI в. ознаменовалось в истории ислама возникновением исмаилитской секты друзов. Ее появление связано с личностью фатимидского халифа Египта Хакима (996—1021) и его приближенного Дарази, от имени которого, вероятно, получила свое название секта 56.
Халиф Хаким был человеком странным и даже загадочным. Не исключено, что он был психически нездоровым субъектом: издавал несуразные приказы, долженствовавшие регулировать всю общественную и частную жизнь горожан Каира (например, вести торговлю только по ночам, не изготовлять женской обуви и т. д.), потом столь же беспричинно отменял их и заменял другими, не менее бессмысленными. Своих приближенных он подвергал, опять-таки без причин, увечащим наказаниям, после чего щедро вознаграждал пострадавших. По некоторым данным, за время правления Хакима было казнено около 18 тыс. его подданных. Религиозные позиции халифа выглядели столь же сумасбродными.
Хаким несколько раз объявлял о своей принадлежности то к шиизму, то к суннизму. В последние годы жизни он решил, что ему надлежит быть седьмым имамом и натиком. В этом его поддерживал поселившийся в Каире турецкий исмаилит Дарази, ставший приближенным к халифу человеком и пропагандистом его высочайшей духовной миссии. В 1017 г. Дарази огласил в большой мечети свое сочинение, в котором утверждал, что в халифе Хакиме воплотилась душа Адама, в свою очередь являющаяся продуктом эманации мирового разума. Правоверные, собравшиеся в мечети, не были готовы к восприятию столь возвышенной истины. Халиф был всем ненавистен, а его власть держалась только наемной армией, состоявшей из чуждых народу негров, берберов и турок. В общем Дарази удалось спастись бегством, а его телохранители и последователи были растерзаны толпой правоверных. С помощью Хакима Дарази бежал в Сирию, где организовал движение приверженцев нового учения 57.
Горцам Южного Ливана, среди которых Дарази стал распространять свои идеи, нужен был только повод к тому, чтобы получить независимость от иранских и собственных феодалов, а также турецких завоевателей. Божественность Хакима давала этот повод, и вокруг Дарази стало собираться все большее количество приверженцев, с оружием в руках готовых отстаивать признание его божественности, а также материальные блага, которые можно было извлечь из данной ситуации.
Через некоторое время еще один апостол новоявленного седьмого имама, иранец Хамза, попытался повторить в столичной мечети эксперимент Дарази и с тем же успехом. Халиф сумел и его переправить в Сирию, где он стал ближайшим помощником Дарази. Невосприимчивые к высшей истине жители Каира претерпели по приказу халифа жестокую расправу со стороны его наемников, а распространение нового культа стало программой всей дальнейшей деятельности Хакима. Но в это время с халифом произошла история, которая внесла новый элемент в догматику друзизма: воплощение Адама исчезло58.
Дело в том, что халиф имел обыкновение в сопровождении телохранителей по ночам прогуливаться верхом на осле в пустынных окрестностях столицы. Из одной такой прогулки он не вернулся, а в пустыне был найден труп осла и вместе с ним — одежда имама. Может быть, Хаким пал жертвой заговора, но не исключено, что он укрылся в недоступном для людей месте до конца дней своих, что давало возможность друзам пропагандировать его как «скрытого имама», который раньше или позже объявится и возьмет в свои руки управление Вселенной. В Египте, правда, культ Хакима не привился, но в Сирии и на некоторых других территориях распространения ислама он в течение столетий идеологически питал народные движения, выступающие в религиозной оболочке друзизма. Эта секта существует и до сих пор на территории Сирии и Ливана.
На примере друзизма наглядно проявилась характерная особенность развития религиозной идеологии: относительная независимость религиозного сознания народных масс от тех личностей и событий, которые первоначально явились символами данного движения. Сирийские друзы и в XI в., и в последующие столетия весьма туманно представляли себе личность того, кого они признали богом в человеческом образе; но такое признание соответствовало каким-то их важным социально-идеологическим потребностям, что и обеспечивало успех движения.
Особое место в исмаилитском направлении занимает движение ассасинов 59, возникшее в конце XI в.
Фатимидский халиф Египта Мустансир лишил своего старшего сына Низара права на наследование престола и передал это право младшему — Мустали. Вскоре Низар был умерщвлен, но это не помешало тому, что его имя стало знаменем борьбы оппозиционных элементов халифата 60. Так как движение распространилось на обширной территории и завоевало особенно прочные позиции на северо-западе государства Сельджукидов, то оно обрело направленность не только и даже не столько против Фатимидов, сколько против сложившихся на Ближнем и Среднем Востоке социально-политических конструкций, — отнюдь не во имя создания нового, угодного Аллаху социального строя, а в интересах феодалов, боровшихся за власть. При этом стремления и чаяния бедняков, участвовавших в движении, использовались в тех же интересах стоящих у кормила правления привилегированных «посвященных».
