Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Александр Зеленский

Чекан для воеводы

©Зеленский А.Г., 2011

©ООО «Издательский дом «Вече», 2011

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Часть первая. Огненный сокол

Глава 1. Соглядатаи

Сторожевой службы станичный голова Акинфий Сусалов был крут и на расправу скор. И все же, как это ни странно, станичники почитали за великую милость заполучить от бывалого жителя порубежья добрую оплеуху, поскольку знали, что горячность и отходчивость у начальника сторожи шли рука об руку неразлучной парой – бывалоча, даст в морду, а потом и наградит по-царски: от себя, любимого, последний штоф водки оторвет, а напрасно обиженному поставит от всей своей бобыльей души.

Но ныне не то времечко было, чтобы глотку напрасно драть по пьяному делу да зенками без толку хлопать. Война на дворе. И ни какая-нибудь, а Ливонская, чтоб ей ни дна ни покрышки. А потому сидел станичный голова в земляном схроне под стволом могучего векового дуба и во все глаза следил за тремя неизвестными людишками, одетыми в польские кургузые жупаны да потертые лисьи шапки, пробиравшимися лесной тропой в направлении к пограничной крепости, носившей название гордой и зоркой птицы сокола.

Этих троих высмотрел самый молодой станичник из Сусаловской сторожи, звали которого Прошка Безверхий, недавно прибывший из Брянска на смену убиенному в одном из пограничных конфликтах с сопредельщиками седмицу назад Федору Волку. Так вот, этот-то Прошка прислал в станицу своего напарника Тимоху Рынду, чтобы тот все честно обсказал про подозрительных людишек самому голове и привел того с подмогой к секретному схрону под этим дубом – место, которое неизвестные ну никак миновать не могли, если шли самой короткой дорогой к Соколу.

– Вообще-то мы с Прошкой пятерых вооруженных людей углядели, – на самое ухо Акинфию молвил Тимоха, примостившийся рядом в схроне. – Да только, видать, двое других из этой пятерки окольной дорогой к крепости поперли. Из-за этого, небось, Прошка и не кажет здесь носа до сих пор. За ними, небось, приглядывает со стороны…

– Ось да небось! – съязвил голова, не повышая голоса, чтобы не быть услышанным чужаками. – А вот я ему в рыло!.. Рано этот хмырь на себя такую ответственную обузу взвалил, как самовольное принятие решений. Здесь все решения принимаю только я!

– А что с энтими будем учинять? – поинтересовался Тимоха, кивнув в сторону неизвестных людей, вышедших уже из лесу на поляну и теперь сторожко озиравшихся по сторонам.

– А этих, Тимоха, вязать треба! И чтоб не пикнули, пакостники! А затем на расспрос к главному воеводе Шеину тягать. Сдается мне, не зря эти людишки здесь околачиваются! Высматривают, вынюхивают…

– Вязать так вязать, – покладисто пробурчал Тимоха. – Мы с Сенькой да Булатом их быстро захомутаем…

Сказав так, Тимоха ужом выскользнул из схрона и, примостившись за стволом дуба в два обхвата, выглянул с другой стороны. Оттуда он подал рукой знак еще двоим служилым людям, укрывавшимся на другом краю поляны, куда как раз вышли неизвестные. После этого станичный голова и глазом не успел моргнуть, как его хлопцы набросились сзади на пришлых людей, вышибли из их рук кинжалы да стилеты и, повалив на землю, принялись умело вязать веревками по рукам и ногам.

– Откуда и куда путь держите? – поднявшись на ноги и приосанившись, спросил голова сторожи пленников.

– Пся крев! – услышал он в ответ от самого здоровенного пленника, обладавшего пышными черными усами, закрученными вверх.

– Не собачься! – Тимоха ударом сапога в бок несколько поубавил у усача гонору, добавив: – Не завирайся, когда с тобой говорит сам станичный голова!

– О, господин пулковник! – пролепетал второй пленник, косой да рябой детина, тоже не мелкого пошиба. – Мы очень рады такой приятной встрече. Мы готовы заплатить пану пулковнику столько, сколько он назначит, а потом любезно укажет нам верный путь к…

– Наш голова спроводит вашу честь и двух ваших «пшиятелей» куда надо! – перебил второго поляка Булат Столетов – станичник, на счету которого была чертова уйма поверженных врагов.

– Мы просто-напросто заблудились в этом темном лесу… Мы добрые люди и никого не трогаем… – продолжал юлить второй пленник, стараясь незаметно развязать руки.

– Иногда и ложь бывает во спасение, да не в вашем случае, господа-панове, – ухмыльнулся главный станичник, привычно расчесав черную бороду на две половины. – А ты, Булатка, истинную правду сказал. Надо их в крепость свести. А потому зови сюда коноводов, пущай грузят всех троих на коней. А в крепости им спрос учинят по полной форме!

…Чего больше всего на свете не любил станичный голова, так это пребывать в больших и малых крепостях. А уж в стольные грады его трудно было заманить даже сладким калачом. Все казалось ему, что нечем дышать в этих огороженных каменными или деревянными стенами смрадных поселениях. Совсем другое дело вольное житье где-нибудь на берегу лесной речушки без названия или озерка, в котором плещутся на малиновой зорьке пудовые караси, а в станичном лагере горит костер, на треноге булькает вкусное варево, от одного запаха которого даже сытый еще раз объестся. В таком месте и дышится легче, и никакой тебе начальственной указухи. Тут он сам всему голова и распорядитель пограничного уклада жизни.

И все же в последние годы, когда главным воеводой в крепости Сокол был поставлен окольничий Борис Васильевич Шеин, прибывший из самой первопрестольной, вольной жизни на здешней границе с Польским королевством как не бывало. Шеин требовал от станичного головы подробного доклада о делах на границе чуть ли не каждую седмицу, невзирая на церковные праздники. Конечно, тут он был в своем праве, потому-то Акинфий Сусалов и не перечил его прихотям, понимая, что и сам бы на его месте вел бы себя так же. Больше того, он всячески старался наладить станичную службу таким образом, чтобы главный воевода при случае замолвил бы доброе слово за старого служаку перед высокими чинами в окружении царя Иоанна Васильевича Грозного.

На этот раз кроме главного воеводы Сокола Шеина станичного голову Сусалова и его команду, привезших «языков» на допрос, встречал незнакомый Акинфию начальник. Это был толстый человек с жиденькой, нахально топорщившейся бороденкой клинышком, делавшей лицо азиатского типа еще более противным. По сравнению с ним главный воевода крепости казался малорослым мальчишкой, вызванным строгим отцом для битья за какие-то неведомые провинности.

– Это что?! Это кто?! – прорычал толстый начальник, аки лев могучий. – Почему связанные? Это кто, воры? – продолжал он чинить расспрос.

– Станичный голова сторожевой службы пленных доставил, – осторожно пояснил главный воевода, знавший окольничего Афанасия Курбановича Щенятина, как одного из самых подлейших интриганов при царском дворе и потому не желавшего хоть чем-нибудь его разозлить.

– Как звать-величать голову? – сменив гнев на милость, спросил Щенятин.

– Акинфий Сусалов, ваша милость, – представился станичный голова, низко кланяясь строгому начальнику.

– Хорош! Ты-то, голова, мне и нужен. Я послан сюда самим государем нашим Иваном Васильевичем для выяснения дел порубежных. Как там польские паны на той стороне не слишком колобродят? Сейчас ведь ранняя весна и если его величество польский король Стефан Баторий сызнова пожелает нам каверзы чинить, то ныне для этого самое подходящее время.

– А вот мы пленных-то и поспрошаем, – сказал главный воевода. – Станичный голова вовремя «языков» привез…

– Пленных в застенок пока, а с головой мне отдельно перемолвиться потребно, – распорядился Щенятин. – Давай-ка, голова, отойдем в сторонку…

1
{"b":"255818","o":1}