Начало

Уже давно нет тех городов залитых светом фонарей и горящей рекламы, с бульварами, зелеными деревьями, многоквартирными многоэтажками, многолюдными улицами, ничего…. Ничего этого не осталось. После гражданской войны, пожаров и засухи превратилась почти вся Россия в отдельные города-княжества, с мертвыми домами и кругом проникающим песком, который гонял туда-сюда вездесущий ветер. Теперь эти земли напоминали больше степь, местами пустыню, с жарким беспощадным солнцем и редко встречающимися оазисами. Только зима, которая приходила на два недолгих месяца, дарила приятный холод.

Был теплый ноябрьский день. В семье Ивановых до вечера шли, начавшиеся еще за неделю, приготовления к приему важных гостей. За огромным каменным забором кипела жизнь: подметали дорожки, проложенные между клумбами и кустами, зажигали фонари, обильно поливали на ночь растительность, чтобы утром она не засохла под палящим солнцем. В доме сервировали стол и одевались к приему.

Маленькая девочка лет шести топталась перед большим зеркалом. На нее только что надели белое праздничное платье, и она с серьезным видом рассматривала свое отражение.

— Я красивая, правда, пап? — Обратилась она к отцу, стоявшему у нее за спиной.

— Конечно, милая. Ты очень, очень красивая. — Он любовно погладил дочь по голове и поцеловал.

— А когда я вырасту, я буду похожа на маму, буду такая же красивая, как она?

— Определенно. — Смеясь, ответил отец.

— Вы там готовы? — Послышался снизу звонкий женский голос.

— Да, сейчас идем дорогая. — Крикнул своей жене Али и посмотрел на дочь. — Я пойду к маме, а ты убери куклы и спускайся. Хорошо?

Девочка кивнула, но не сдвинулась с места, все с тем же серьезным выражением лица глядя на отца. Вдруг она спросила:

— А мне обязательно выходить замуж за этого мальчика? Я не хочу уезжать от тебя и мамы. Может, я ему не понравлюсь, и он не будет любить меня так, как мама и ты?

Али улыбнулся и встал перед дочерью на одно колено.

— Послушай милая, — начал он осторожно, — этот мальчик — сын очень влиятельного, богатого и достойного человека. Это хорошая партия для тебя. А ты, правда, очень красивая и добрая девочка. Ты обязательно понравишься ему, он полюбит тебя.

— Но я не хочу уезжать от вас. — Снова пожаловалась девочка.

— Это будет еще не скоро, обещаю тебе. Сначала ты подрастешь, а уже потом выйдешь замуж.

— Это хорошо. — Успокоилась она, но подумав, спросила: — А он будет любить меня так же, как ты любишь маму?

Девочка смотрела на отца, ожидая ответа на очень важный для нее вопрос. Али вздохнул и поправил ее платьице. Он не хотел врать дочери, поэтому ответил:

— Я не знаю, и это правда. Но я сильно надеюсь, что все будет именно так, потому что твоя мама самая лучшая женщина на земле, а ты так похожа на нее Адара.

Девочка в задумчивости повернулась к зеркалу. Она снова разглядывала свое отражение. Отец встал, поцеловал дочь в макушку и, напомнив, чтобы она убрала свои игрушки, ушел.

Солнце почти село, когда за забором послышался аккуратный шелест автомобильных колес по песку, тихий звук мотора и раздался сигнал. Гости приехали.

Иванов Али Сергеевич в белом выглаженном костюме выбежал из дома и позвал слугу:

— Гасан, открывай скорее ворота. Дорогие гости приехали.

Низенького роста парень лет двадцати пяти с монголоидными чертами лица, бросил шланг с водой и побежал со всех ног к воротам.

Створки разъехались в стороны, и пять черных дорогих автомобилей медленно въехали по гравию на парковочную площадку. Из первой машины вышел огромный человек и открыл заднюю дверь своему хозяину. Высокий красивый темноволосый мужчина, в белом костюме, с тонкими чертами лица, ярко выраженными скулами и черными блестящими глазами появился из автомобиля. Кожа его была слегка загоревшей, а сквозь рубашку проступало великолепное атлетическое тело. Вслед за ним выбрался мальчик лет десяти — маленькая копия своего отца, за исключением телосложения, которое говорило, что он еще пока мал, и глаза мальчика были чудного медового цвета.

— Ах, господин Стаковский, добрый вечер. Мы так рады, очень рады. — Али подошел к темноволосому человеку и пожал руку.

— Не надо, — заговорил Стаковский, криво улыбнувшись, — я же говорил Вам, Али, чтобы Вы обращались ко мне по имени. Ведь мы с Вами будущие родственники. А вот, кстати, мой сын. Давид третий. — Стаковский обернулся и взглядом подозвал сына. — Я решил дать ему тоже имя, что было у моего отца, и которое ношу я.

Мальчик пожал протянутую руку Али.

— Я очень рад молодой человек нашему знакомству и рад приветствовать Вас в нашем скромном жилище.

Хозяин дома смотрел на гостей, как вдруг заметил, что с лица старшего Давида сползла маска дружелюбия, а приветственная улыбка превратилась в оскал. Пытаясь понять в чем дело, он проследил его взгляд и наткнулся на свою жену, идущую к ним по освещенной дорожке. Она была в тонком легком платье похожем на греческий хитон, которое развиваясь, облегало ее стройное тело.

Вот она, его жена — цветок среди оставшихся еще в бывшей России женщин. Среднего роста, с удивительно гибкими кошачьими движениями. С темными длинными волосами и сверкающими металлическим блеском серо-голубыми глазами. Скулы ее выглядели немного по-мужски, но в целом — это прекрасное лицо.

Дойдя до гостей, она открыто улыбнулась и протянула руку Стаковскому.

— Добрый вечер. Мы рады Вас видеть.

Он взял ее ладонь в руки и, глядя ей в глаза, молчал. Рукопожатие по правилам приличия уже давно должно было закончиться, но он все не отпускал ее руки. Али стало неловко, и он тихо произнес:

— Это моя жена — Анна.

Она медленно потянула свою ладонь из теплых и крепких рук Стаковского, а он с каким-то странным выражением лица переводил взгляд то на хозяина дома, то на его жену.

— Я не знал, что у Вас такая красивая жена, Али. Она алмаз среди женщин. Как Вам только удалось скрыть ее ото всех?

Али не ответил. Глядя на холодное лицо своего босса, он почувствовал, как по его коже пробежали мурашки, а сердце наполнилось страхом и тревогой. Неожиданно, будто по немому приказу, из четырех автомобилей вышла вооруженная охрана Стаковского, и Али с ужасом осознал, что даже если он позовет всех слуг в доме, то они не смогут защитить его жену.

Но вот, словно сквозь сон до него донесся голос Анны:

— Я рада, что Вы находите меня красивой, но в гареме такого большого человека, наверное, немало красивых женщин. И не пора ли пройти в дом. Моя дочь там.

Губы Стаковского растянулись в улыбке, но глаза остались такими же хищными. Он тихо произнес:

— Конечно. Ведь мы приехали договориться о союзе наших детей. — И добавил: — вы не возражаете, если моя охрана пока погуляет по вашему чудесному саду? В такой приятный вечер сидеть в машине…

— Конечно. Пожалуйста. Наш дом — ваш дом. — Ответил Али. — Идемте. — Позвал он, развернулся и направился к дому. За ним последовали Анна и его босс, затем маленький Давид, после которого, тяжело ступая, двигался личный телохранитель Стаковского.

Стаковский шел, и наслаждался теплым вечером, зеленью, нежным ароматами цветов, а главное женщиной, идущей рядом. Никогда до этого он не испытывал столь сильного желания получить что-либо. У него было все и всегда. Он богат, до безобразия богат. Контроль еще оставшейся нефти и газа, подпольные рынки женщин и много других легальных и нелегальных бизнесов в разы преумножили оставленный отцом капитал. Он получал все, стоило только захотеть.

С тех пор, как во время гражданской войны распылили какой-то химикат, и рождаемость женщин понизилась, настолько, что их стали свозить в Центр сначала со всей бывшей России, а потом даже из других стран, он всегда имел только лучших. Не этих узкоглазых, коротконогих, толстых…. Нет! У него были действительно красавицы. Тонкие блондинки, крепкие брюнетки, шатенки или рыжие, светлокожие или с легким загаром, темнокожие хищницы или стройные азиатки, но все красавицы.