Поза, на наш взгляд, нахальная. Поэтому люди в зоопарках часто расценивают ее как непристойный жест, и в молодого павиана, который проявил к высшим существам свое лучшее расположение и любезность, летят нередко арбузные корки и камни. «Разозленные посетители, — возмущается директор Пражского зоопарка З. Веселовский, — обвиняют потом нас в злоумышленности, аморальности и других грехах, которым мы якобы учим обезьян. И все это только потому, что у нас „хорошо воспитанные“ павианы».
Такая же история и с собаками: человек думает, что пес хочет его лизнуть именно в лицо от великой любви. На самом деле он просто «отдает честь старшему по званию» существу по заведенному у собак обычаю. Ведь когда встречаются две собаки, старшая приветствует младшую высоко поднятой головой, а та заявляет о своей покорности, приседая и подсовывая снизу свой нос к морде «командира».
Своего хозяина всякий пес считает «собакой» высшего ранга (так же ошибаются часто и люди, очеловечивая животных). А так как «особаченное» собакой существо высокое и в самом деле, то псу, отдавая честь, приходится прыгать, чтобы достать до человеческой головы.
Гориллы угрожают пристальным взглядом, сурово сдвинув брови и сжав губы. Если вы его выдержали и глаз не отвели, значит, приняли вызов. И тогда — о ужас! — горилла бросается на вас. Черная, взъерошенная, страшная, как дьявол, быстрая, как ветер, и сильная, как лев! Бежит, ломая сучья, и вдруг… не добежав трех метров, останавливается, колотя в бешенстве кулаками себя в грудь. Она гудит, как большой барабан. Либо пыхтя и сопя горилла проносится мимо. Ведь это только угроза, а не нападение (которого обычно и не бывает). Храбрые охотники на горилл, цепенея от страха, не выдерживали демонстрации силы лохматого гиганта и метко стреляли в «нападающую» гориллу. А потом в выражениях, леденящих кровь, расписывали пережитые «опасности».
Но гориллы, которых гнев их вожака совсем не развлекает, не подвергают свои нервы таким испытаниям. Они, рассказывает Георг Шаллер[40], под пристальным взглядом вожака, покорно отводят в сторону глаза. И даже голову поворачивают вбок, чтобы уже никаких сомнений не было, что ему в глаза они не смотрят, драться не хотят и подчиняются. Если этого мало, кивают головой. Кивок — вообще дружелюбное приветствие у горилл (и у людей ведь тоже!).
Есть у горилл повадки совсем уж «человеческие»: когда горилла низкого ранга хочет выразить «высокопоставленной» горилле полную свою подчиненность, она падает перед ней на живот и лежит на земле, положив одну руку на затылок, а другую (и ногу тоже) скрючивает под собой. Такая сверхпокорность ярость вожака сразу ликвидирует, и он великодушно прощает провинившемуся его слабости.
Греческие историки уверяют, что персидский царь Кир был первым, перед кем люди ползали на брюхе. С тех пор эта милая традиция будто бы и повелась. Но «верноподданнические» нравы горилл бесспорно доказывают, что такой метод выражения покорности практиковался и до Кира.
Другие человеческие приветствия — рукопожатие и объятия — тоже, по-видимому, древнее самых древних людей. Одновременно с Шаллером англичанка Д. Джейн Гудолл «гостила» в Африке у шимпанзе, изучая их жизнь.
Она рассказывает удивительные вещи! «Шимпанзе, как и люди, обычно приветствуют друг друга после разлуки. Некоторые их приветствия до изумления сходны с нашими. Когда приближается великий Майк, все спешат ему навстречу, чтобы отдать дань уважения, кланяясь или протягивая к нему руки. Майк или небрежно прикасается к ним, или просто сидит и таращит глаза.
Приветственный „поцелуй“ мы впервые увидели, когда Фиган еще подростком возвратился к матери после дневной отлучки. Он подошел к Фло с обычной для него самоуверенностью и прикоснулся губами к ее лицу. Как это походило на тот небрежный поцелуй в щеку, которым часто одаривают матерей повзрослевшие сыновья!
Пожалуй, самое эффектное из приветствий — это объятия двух шимпанзе. Гуго и я наблюдали однажды классическую встречу, продемонстрированную Давидом и Голиафом.
Голиаф сидел, когда появился Давид. Он устало брел по тропе. Увидев друг друга, приятели побежали навстречу один другому. Они постояли лицом к лицу, слегка переминаясь с ноги на ногу, а затем обнялись, тихонько вскрикивая от удовольствия. Это было восхитительное зрелище!»
Рукопожатие стало первым дружелюбным приветствием и у людей. И очень давно. Когда в диких лесах встречались два диких наших предка, то, если драться они не хотели, шли навстречу друг другу с протянутыми руками, чтобы видно было: в них нет оружия. А сойдясь, еще и ощупывали руки: не спрятал ли кто камень в ладонях. Так, говорят, родилось рукопожатие. Но обезьяньи приветствия, увиденные Джейн Гудолл, не доказывают ли, что этот жест выражал добрые намерения наших предков еще задолго до того, как обезьяны научились драться камнями?
Другие наши приветствия более позднего происхождения: им не больше тысячи лет.
В средневековой Европе был неписаный закон: когда рыцарь с мирными намерениями входил в чужой замок, он снимал шлем, чтобы обнажить голову. Если он задумал недоброе, его без шлема легко будет бить по голове. Шлемов на головах у нас давно нет, но шляпы, входя в дом и приветствуя друзей, мы снимаем и до сих пор.
Моду «козырять» тоже ввели рыцари. Одно время они любили странствовать и, когда где-нибудь в безлюдном лесу встречали подобную себе фигуру в железном футляре, всякий раз, как и нашим диким предкам, им приходилось решать мучительную дилемму: друг или враг, нападет или не нападет? Подъедешь к нему, а он тебя копьем треснет…
И тогда, как и дикие предки, рыцари осторожно сближались и, если мир им сейчас был желаннее драки, правой рукой поднимали забрала у шлемов. Это был знак мирных настроений.
Позднее забрал у шлемов не стало, но старый жест поднесения руки к тому месту на голове, где они были, остался. Военные люди его, так сказать, увековечили в армейских уставах всех стран.
Разными способами и животные, как мы видели, отдают друг другу «честь». Смысл этих звериных повадок не совсем тот, что у людей, но их доисторические корни тесно переплетены в биологической почве природы.
Это и приветствие, это и знак добрых намерений, и поза подчинения. Польза получается большая: конфликты, которые могли привести к войне, решаются мирно. Драк нет.
Если животные дерутся, можете быть уверены, что они близки по рангам, и либо не установили еще точно, кто кого сильнее, либо заново пересматривают свои отношения.
Но и тогда дерутся они «гуманно», так, чтобы лишних увечий не наносить. Я уже рассказывал об этом. Здесь упомяну еще раз, потому что у многих людей неверное мнение, будто животные дерутся как «звери» и сильные слабых калечат безбожно (да ведь и наука лишь недавно, внимательнее исследовав «войны» в природе, отказалась от прежнего ложного представления).
Жирафа, например, обороняется от льва и леопарда пинком, сила которого такова, что может разбить череп зверя, как глиняный горшок. И потому жирафа жирафу никогда не лягает. Выясняя отношения, они только бодаются или с размаху бьют… длинными шеями. Шея упруга и амортизирует, как резиновая дубинка, громоздка: пока ее раскачаешь, импульс силы теряется. В общем, боксирование шеями выглядит эффектно, особенно в кино, но с медицинской точки зрения не опасно.
Опасно другое: если жирафа примет вас за врага и пнет ногой. Зденек Веселовский говорит: когда жирафа считает неугодившего ей сторожа в зоопарке своим соплеменником, она бодает его рогами. Если видит в нем неприятеля, бьет ногой. Что оба способа не весьма приятны, не нужно подчеркивать. Но второй много хуже первого.
