– Постой, Уильям!

Они оба еще тяжело дышали, укрывшись в тени какого-то сарая. Уильям нетерпеливо отнял у нее свою руку.

– Идемте! Пока во дворе суматоха, мы сможем пробраться на соседний двор и вернуться в замок.

Анна не слушала его.

– Что это только что сказал Тирелл? Что в замке еще не поднялась тревога? Неужели он скрыл ото всех, что обнаружил связанного охранника?

Уильям явно нервничал.

– Господи Иисусе! Вы поразмыслите об этом на досуге, когда будете у себя в опочивальне.

– Уил, если то, что сказал Тирелл, правда – я не вернусь обратно.

В темноте она не могла различить его лица. Уильям молчал. И тогда Анна заговорила снова:

– Второго такого случая у меня не будет. Ты видишь, как они спешат. Вскоре поднимут решетки, опустят мост и – да помогут мне святые угодники! – я попытаюсь выбраться под покровом ночи из Понтефракта.

Уильям негромко выругался.

– Это невозможно! Вы что же, хотите ехать на крупе коня позади Тирелла? Или велите Дайтону подать вам паланкин?

– Нет, Уил. Я попрошу вас одолжить мне ваш шлем и тунику. Я лишь немного ниже вас, а свет факелов не столь ярок, чтобы кто-то разглядел мое лицо под налобником. В седле я держусь не хуже иных ратников с гербом Белого Вепря.

– Это невозможно, – прошептал Герберт. – Это неслыханно!

– В моей жизни было слишком много неслыханного, чтобы я еще раз не попыталась дернуть судьбу за хвост. Ну же, мой славный Уил! В конце концов, если меня поймают, я рискую лишь оказаться в более суровом заточении.

Латники, позевывая и переговариваясь, тянулись друг за другом в сторону конюшен. Ночь была черна как сажа, лишь пляшущие языки факелов сумеречно освещали двор.

– Хорошо, – сказал наконец Уильям. – Я помогу вам, но только если вы мне откроете, зачем вам бежать.

– Зачем птице улетать из клетки?

– Неправда! Вы хотите попытаться помочь этому Грэю.

– И маленькому королю. Вы слышали, что сказал лорд Грэй?

Уильям внезапно схватил Анну за руку. В его голосе звучала подлинная страсть:

– Кто для вас этот сын королевы? Почему ради него вы готовы совершать любые безумства?

Анна вспыхнула. Уильям ревновал, а сейчас нельзя было терять ни минуты на объяснения.

Она резко одернула руку.

– Этот юноша – не настоящий Грэй. Он рожден Элизабет не от ее первого супруга, а от ее возлюбленного – рыцаря Майсгрейва. И я никогда себе не прощу, если не смогу помочь сыну Филипа. И разрази вас гром, Уильям Херберт, если вы не поможете мне. Клянусь Пречистой Девой, я стану считать вас одним из своих врагов!

В темноте она не видела его лица. Наконец Уильям сказал:

– Будь по-вашему. Но не ждите, что я отпущу вас одну.

Он исчез в темноте, прежде чем она успела возразить. Из своего укрытия она видела, как Уильям пересек двор, направляясь к конюшням. Анна не знала, что он задумал, не знала, может ли теперь доверять ему. Уильям Херберт был слишком рассудителен и холоден, чтобы согласиться с ее неожиданным планом. Мог ли он знать, сколько именно таких отчаянно дерзких побегов в ее жизни увенчалось успехом? Она бежала из аббатства Киркхейм, смогла вместе с людьми Филипа выбраться из жуткого замка Мармадьюка Шенли, даже из своего родового гнезда Уорвик-Кастл она бежала, когда это считалось невозможным. Еще был побег из Амбуаза во Франции, невероятное бегство из Тауэра, из монастыря в Барнете… И даже из Йорка, где ее пытался удержать Ричард Глостер. Не может быть, чтобы сейчас провидение отвернулось от нее. Если, конечно, Уильям Херберт не решит, что подобное безрассудство не к лицу сиятельной герцогине Глостер.

Его не было так долго, что Анна готова была разрыдаться от ярости. Она видела, как во двор внесли паланкин для епископа и закрепили его на спинах мулов. Латники Тирелла садились на коней и строились. За сборами наблюдал комендант Брэкенбери, потом темной тенью проскользнул Тирелл, они встретились у арки башенных ворот и о чем-то переговорили. Что, если Тирелл расскажет Брэкенбери о том, где он встретил герцогиню Глостер? Брэкенбери немедленно кинется проверять, у себя ли она. Но нет! Тирелл спокойно ронял слова, неторопливо натягивая перчатки. Рядом с расфранченным Брэкенбери он казался темной тенью. «Что он за человек?» – подумала Анна, разглядывая его из-за угла сарая. Внезапно кто-то коснулся ее плеча.

– Анна!

Она едва не бросилась Уильяму на шею.

– Вот, – сказал он, протягивая ей чью-то одежду, крепко пахнущую потом и сыромятной кожей, шлем и пояс с мечом. – Кажется, сегодня я просто обречен колотить людей по головам. Одевайтесь же, и поскорее. У меня здесь две лошади. Пока я их оседлаю, вы должны превратиться из герцогини в латника.

Дальнейшее было как сон. От волнения Анна плохо понимала, что с нею происходит. Они стояли вместе с другими ратниками, их было много, человек шестьдесят, но мало кто из них умел считать, и двоих лишних вряд ли заметили бы. Анна молчала, держа под уздцы своего коня. Свет факелов, тени, суета… Она увидела Дайтона со стражниками, которые вели к носилкам Стиллингтона. Тот шел, как и прежде, озираясь по сторонам, пока двое латников не подсадили его в паланкин, задернув занавески. Затем Дайтон подошел к Тиреллу и что-то проговорил. Брэкенбери тотчас кинулся между ними и оттащил Дайтона от невозмутимо направившегося к своему коню Тирелла. Анна слышала, как кто-то из охранников сказал:

– Вечно они не ладят. Что один скуп на слова, что другой, но ни одна их встреча без свары не обходится.

– Чего же ты хочешь? Тирелл сейчас при герцоге то же, чем, как говорят, когда-то был Дайтон. Старый служака не может простить, что Черный Человек обскакал его.

– Что ты мелешь, Дженкин! Джон Дайтон никогда так высоко не поднимался. Недаром, вернув его ко двору, Ричард поначалу отдал его в услужение к Джеймсу Тиреллу.

Анна с трудом удержалась, чтобы тут же не начать их расспрашивать, но остановила себя. Когда-нибудь ей еще представится случай задать вопрос Ричарду о Джоне Дайтоне.

Несмотря на то что она старалась казаться спокойной, она до конца не верила, что их с Уильямом не разоблачат. И лишь когда над головой проплыл сводчатый потолок прохода в надвратной башне, а копыта загремели по доскам опущенного моста, она испустила вздох облегчения. Они переглянулись с Уильямом, и ей показалось, что его зубы блеснули в улыбке. Анне самой казалось невероятным, что их план все-таки удался. Однако еще рано было радоваться. Они ехали в самой середине отряда, и им надо было еще ухитриться отделиться от кавалькады. К тому же Тирелл то скакал впереди, то, придерживая коня, поджидал растянувшийся арьергард, требуя от всадников равномерного и быстрого аллюра. Анна всякий раз, когда он оказывался рядом, опускала голову, опасаясь пристального взгляда Черного Человека.

Словно прочитав ее мысли, Уильям сказал не оборачиваясь:

– Скоро начнется лес. Там, с Божией помощью, мы и отстанем.

Они миновали уснувшие селения, где лишь лай собак летел им вдогонку, и наконец впереди темной громадой показался лес. Анна и Уильям снова переглянулись. Потянулась темная просека с едва светлевшим между сходящихся крон небом и горящими далеко впереди факелами. Здесь они замедлили ход коней. Анна решилась: ударив шпорами, она что было силы натянула поводья. Конь метнулся, захрапел, налетев на ехавшего впереди всадника. Тот стал браниться, но не замедлил хода коня, чтобы не нарушить строя. Анна заставила коня попятиться, но тут же вновь пришпорила, до боли в руках натягивая повод. Затем еще раз. В конце концов, конь отчаянно взбрыкнул задом, так что Анна, перелетев через его голову, шлепнулась в кусты.

Солдаты захохотали.

– Кажется, Джимми опять не сладил со своим гнедым.

– Да нет, Джимми едет впереди отряда. Эй, Джим, это ты?

Уильям, схватив коня Анны под уздцы, выехал из строя.

– Джимми, давай руку! – громко проговорил он. – Тебе не следовало так затягивать подпругу, приятель.

Солдаты, хохоча, двигались мимо.