“Жизнь кружиться, как осенний, увядший лист,
И мы падаем, не имея шанс подняться.
Ветер тихо, ещё не опавшей листвой шевелит:
“Только улыбаться, не заплакать, не сорваться!”
Прочла ещё пару раз. Так понравилось. и я решила — теперь при любом случае, при любых неприятностях я не заплачу, а буду встречать все преграды с улыбкой на губах, блеском азарта в глазах и толикой вредности, куда уж в наши времена-то без вредности?
Глава 23
Вечером я неспешно сделала уроки по всем предметам. Всё-таки, в обычной общеобразовательной школе есть один, но большой плюс. Здесь же нет такого, чтобы расписание изменялось. Оно одно на всю неделю.
После всего оказалось, что мой организм просто до невозможности вымотан мечтает об отдыхе в мягкой постели, напрочь отказываясь идти на ужин.
Так я и поступила, переодевшись в ночную пижаму, легла, посильнее укуталась пледом и закрыв глаза, пролежала не более пяти минут в ещё сознательном состоянии.
Уснула я крепко… чего уж тут скрывать, а утром началось…
Глава 24
— Просыпайся, милая. Нам в класс пора. — Бубнил кто-то назойливым голосом уже около минуты над моим чутким ухом. А вставать так не хотелось, так что я осталась в кровати.
Раз. И внезапным порывом с меня был сдёрнут тёплый, нагретый моим уже остывающим телом, плед. Ну уж нет, просто так меня не разбудите! Подтянула колени чуть ли не к груди, стараясь хоть немного согреться и не выпустить уже имеющийся теплый воздух. А вот то, что по комнате бродит сквознячок, чувствовалось очень даже хорошо.
Кто-то где-то негромко рассмеялся и куда-то ушёл… Жаль, ненадолго.
Громко хлопнула дверь, а я, чуть не выдав себя, еле заметно вздрогнула от такого звука. Уже ожидая какой-нибудь пакости, я так и застыла в пред ожидании того, что вот-вот должно было произойти.
Проходило время и … ничего. Никаких действий, движений или даже попыток к чему-либо.
Ну, нет, так совсем не интересно.
Приоткрываю один глаз, немного дёргающийся из-за неудобной для просмотра своей комнаты позы (а лежала я на боку, уткнув лицо чуть ли не полностью в перину подушки, да той самой, которая вынесла две атаки слёз).
Знаете, я ожидала чего угодно, но этого…
Возле меня сидел Майр, а рядом с моею головой, недалеко от стола, на котором сверху лежал мой черновик с четверостишьем, стоял Рик… и в наглую, без моего разрешения, читал. да как он посмел!
Ладно, друга понять и простить можно. Но я не пойму другого. Какой империи 691 тут делает Майр.
Мой мучительный стон услышали все… Кажется, я тоже, как-то со стороны.
Оба парня взглянули на меня, после переглянулись и усмехнулись.. синхронно так. Мне стало как-то нехорошо… Странное чувство, словно узел завязался у меня в животе.
И тут Рик задал такой нехороший вопрос:
— Она ещё не знает? — удивлённо перевожу взгляд с одного на другого. А Майр крепко сжал челюсть и лишь отрицательно покачал головой, грустно улыбнувшись мне. Рик усмехнулся ещё наглей. — Ей же лучше. А остальные знают о…
— Не многие. Ты один из их числа. — Оборвал вопрос моего друга насчёт… да, не знаю чего, зато как узнать хочется и совершенно противоположное чувство тайны с другой стороны. Мои глаза просто полезли на лоб, пытаясь догадаться о том, что же так секретят эти двое. Мой взгляд упал на черновик, захотелось просто подойти, взять ручку и записать что-то новое. Словно догадавшись о моих намерениях, Майр встал, черновик, ручку и передал мне.
Не сводя взгляд со своего однокурсника, беру эти предметы. У меня такое чувство, что тайна, ну, очень подозрительна и.. знать я, несмотря ни на что, совершенно не хочу.
Рука заскользила по пергаменту, выводя слова:
“Если кто-то что-то скрывает, наверное, есть в этом смысл.
А если кто и не понимает, тому тайна не будет открыта”.
Да, это даже не было стихотворением. Так, просто две строки моего понимания, что происходит вокруг.
А Майр, заглянув в тетрадь через плечо, одобрительно хмыкнул и, словно невзначай, заметил:
— Урок через десять минут. На первом меня не будет. — И очень тихо на ухо. — Будь осторожна!
В голову полезли разные нехорошие мысли о моей смерти… Всё, нервы сдают.
Глава 25
Собиралась я под пристальным взглядом обоих из парней… было не то, чтобы стыдно, а неприятно и всю меня просто передёргивало.
Эти … даже переодеться мне не дали в одиночестве, зато горда посмеялись над моей пижамкой, такой розово-молочной с мышками и бантиками. А после “согласились” отвернуться… к зеркалу.
На языке крутилось около ста не совсем приличных выражений для приличных девушек, поэтому я решила промолчать, схватив форму, выйдя из комнаты и направляясь в душ, чтобы умыться и переодеться в спокойной обстановке без вечного хихиканья и смешков.
Быстро войдя в душевую кабинку, я заперлась изнутри, а то тут некоторые слишком… экспрессивные личности могут решить навестить меня. После закинула форму на перекладину дверцы, быстро снимала свою розовую пижамку и думала.
“Вот чего это вдруг эти двое сейчас заявились в моей комнате?” — Логического ответа на этот вопрос я не нашла. Зато нашла другой — “чисто поржать”. Ладно, этот вопрос отложим. — “Что эти две не субъективные личности от меня скрывают? М-да, этот вопрос тоже зашёл в тупик, как и я сама!”
Быстро надела серую плиссированную юбку, белую стрейчевую блузку на десяти пуговицах и в дополнении к образу студентки-отличницы, накинула серый жилет с глубоким вырезом. Повязала маленький красный галстук женского фасона на шею, забрала все свои вещи и пошла обратно в комнату, где сейчас, по идее, сидят Майр и Рик.
Глава 26
На цыпочках, еле касаясь пятками пола, я подошла к двери, ведущей в мою небольшую комнатку. Как можно незаметнее, нажала на ручку двери… Конечно, я надеялась, что меня не заметят, поэтому делала всё, прямо как черепаха… такая медленная и зелёная, морская… Давно, кстати, не была на море…
Дверь под моим влиянием раскрылась достаточно, чтобы я могла посмотреть в щель между ней и косяком…
Да, я была готова на многое.
К примеру, на испуг, на осуждение со стороны парней, на их чарующие улыбки, но точно не ожидала, что в комнате никого не будет.
Распахнув дверь по полной, я спокойно, будто бы и ничего не случилось, вошла в свои апартаменты. Кровать была прямо-таки выворочена наизнанку. Прошла около кровати, стянула плед, быстрым движением поправила подушку, взбила её, чтобы перина не приминалась, пару раз встряхнула.
Что-то выпало из наволочки, упав на растлённую простыню кровати. Бросив уже неинтересное занятие, цель в которой — взбить подушку, я подняла … сложенный вдвое лист бумаги.
Я бы не удивилась, если бы это были какие-то мои заметки, или стихотвореньице… Хотя да, это был стих, но не мой…
Каждая строчка заставляла улыбаться:
“Я знаю, ты сейчас прочтёшь все эти строки,
Увидишь, может, мои недочёты.
Да, я не рифмоплёт, поверь,
Но сердце бешено стучится в твою дверь,
В твои закрытые стенами боли,
В те двери, что для всех закрыты поневоле,
Ты видишь свет, что в каждом есть из нас.
И я прошу, поверь, хотя бы раз.
Поверь той правде, сказанною мной,
Поверь тому, что в сердце с теплотой
Смотрю в твои миндальные глаза
и там тону, без воздуха и льда.
Надеюсь, ты найдешь все эти строки,
простишь мой поцелуй, хотя я был с тобой.
Надеюсь, ты простишь за всё меня.
