— Ну, так чего? — встрял Андрей. — Он обижается, что ли?

— Кто? Шекспир? — белый рассмеялся. — Нет, он давно умер.

— Я не знал этого, сэр, — спокойно сказал Эркин.

— У костра сэры и милорды не сидят, — так же спокойно ответил белый. — Ты знаешь все сонеты?

Эркин молча пожал плечами. Разговор принимал неожиданный оборот, и собравшиеся уже уходить снова подсели к костру.

— Спорим, что знает! — выпалил кто-то.

— Спорим на что? — быстро откликнулось несколько голосов.

— Стоп, парни! — остановил гомон Эркин. — Этого я сам не знаю. Сколько их всего…? — обратился он к белому.

— Сто пятьдесят четыре, — улыбнулся тот.

— Фью-ю! — присвистнул Андрей. — Охренеть можно, написать столько.

Белый засмеялся.

— Ну, так как? — невысокий мулат подбросил на ладони три сигареты. — Вот, ставлю.

— На что?

— Что не знает он всего.

— Пачку ставлю, что знает! — выкрикнул Андрей.

— Пайку кладу, не знает! — негр в рваной рубашке показал всем полбуханки.

Азарт, с которым заключались пари, казалось, удивил белого.

— Ладно, — улыбнулся Эркин. — Поиграем. Но, честно говорю, сам не знаю, не считал. Как проверять будем?

Белый, на секунду задумавшись, улыбнулся и вытащил из кармана куртки маленькую затрёпанную книжку.

— Давай так. Это сонеты Шекспира, я читаю первую строчку, ну, начало, а ты говоришь дальше.

— Идёт, — кивнул Эркин. — Надзиратель так и гонял нас.

Белый открыл книжку.

— Стоп! — остановил его Андрей. — А мы откуда знать будем, правильно Эркин говорит или нет?

— Я скажу, — удивлённо поднял на него глаза белый.

— Нет, ты тоже в игре.

— Я же не делал ставок.

— Всё равно, — мотнул головой Андрей. — Мы не знаем тебя. А как я читаю… мы до утра с первым же стихом проколупаемся. Нужен третий. И чтоб грамотный был.

— Мотай за Фредди, — сразу решил Эркин.

Сразу поднялся гомон.

— А он как?

— Это старший ваш, что ли?

— Он и подсудит им!

— Тогда кого? Чьего старшего звать будем? — Эркин требовательно обводил круг взглядом. — Ну? Чтоб грамотный был и не сволочь. Кого?

— Ладно, — вздохнул кто-то. — Зовите своего.

— Мужик он правильный.

— Сам пашет всерьёз.

— Ладно, пускай он.

— Давай, парень, по-быстрому.

— Мы подождём.

— А я пока горло промочу, — налил себе чаю Эркин.

Андрей вскочил на ноги.

— Я мигом. Не начинайте без нас.

— Не начнём, — Эркин поглядел на белого, на остальных. — Кто чаю хочет, наливайте себе.

— На хрен твой чай, — полуседой метис потряс бутылкой. — Всё равно проиграю, я всегда проигрываю, сейчас выпьем.

Ему ответил довольный многоголосый гогот.

Андрей быстро шёл, почти бежал по котловине, выглядывая Фредди. У стада его нет, к кому он мог пойти? Чёрт, у него же здесь все знакомцы да приятели. Уже несколько раз обознался, но… но вон кажется… да, точно, Фредди. Ух ты, дьявольщина! В карты сел! С кона не вызовешь. За это накостыляют. Но там ждут. Э, была, не была!

— Фредди! — Андрей с разбегу опустился рядом на землю.

— Чего тебе? — спросил Фредди, не отрываясь от карт.

— Меня за тобой послали, — быстро зашептал Андрей на ухо Фредди.

— Больше двух, говорят вслух, — Фредди спокойно свернул свои карты и положил перед собой рубашкой кверху. — Что случилось?

— Нужен ты, срочно.

— Со стадом что?

Теперь и остальные игроки смотрели на Андрея. Он ответил им бешеным взглядом, но сказал уже спокойнее.

— Об заклад побились и судья нужен.

— Другого нет? — усмехнулся Фредди.

— Чтоб грамотный и не сволочь?! — вырвалось у Андрея.

Игроки так смачно заржали, что Андрей густо покраснел и вызывающе вскинул голову, готовый ответить на любой выпад.

— Однако, — немолодой кряжистый ковбой вытер выступившие от смеха слёзы. — Они о тебе высокого мнения.

— Надо ценить, — усмехнулся Фредди. — А о чём спор?

— Да, грамотный-то вам зачем? — спросил другой ковбой.

— Да Эркин пел, — стал нетерпеливо объяснять Андрей. — А один… чмырь припёрся и забазарил, знает ли Эркин, чьё он поёт. А этот, ну, чьи слова, до хрена этих стихов накропал, и теперь спорим, знает Эркин все или не все. И по книге проверять надо.

— Ладно, — Фредди выбросил карты и встал. — Раз такое, пошли.

Всё ещё смеясь, сбросили карты и остальные. Вставали, подтягивая пояса.

— Хорошо, не начали толком.

— Давай и мы послушаем.

— Парень, а сам-то… певун что говорит?

— Он их не считал, — откликнулся, не оборачиваясь, Андрей.

Его посылали за Фредди, но кто же знал, что и остальные старшие попрутся. Как ещё на это у костра посмотрят. Но уже не поправишь. Андрей шёл рядом с Фредди, а сзади с гомоном валила быстро увеличивающаяся толпа.

Когда они подошли к костру, там уже приканчивали вторую бутылку, а белый пил с Эркином чай.

— Ого! — засмеялся белый. — Посылали за судьёй, а тут целый трибунал…

— Цыц! — прервал его шутку Фредди. — Позвали меня, так слушайте. Значит, так. Как тебя, парень? — обратился он к белому.

— Берт. Берт Рестон к вашим услугам, — склонил тот голову.

— Берт читает первую строчку, Эркин остальные. Я слежу по книге и говорю, правильно или нет. Сколько проверяем?

— Их сто пятьдесят четыре, — улыбнулся Берт.

— Ну вот, — Фредди сел к костру и взял у Берта книгу. — Делайте ставки и начнём.

Загудели голоса. Старшие ковбои отыскивали своих пастухов, советовались с ними и между собой.

— Ну, всё? Ставки сделаны? — Фредди решительно открыл книгу. — Начнём. Читай, Берт.

— Первый десяток я помню, — улыбнулся Берт. — Мы урожая ждём от лучших лоз…

Эркин кивнул:

— …чтоб красота жила, не увядая…

Когда Эркин закончил, Фредди, следивший по книге, кивнул:

— Есть, — и перевернул страницу. — Второй номер.

— Когда твоё чело избороздят…

— Глубокими следами сорок зим, — откликнулся Эркин, продолжая, — кто будет помнить царственный наряд, гнушаясь жалким рубищем твоим?…

Фредди дождался конца и кивнул:

— Есть. Номер третий…

Каждая удача Эркина встречалась таким взрывом восторга, что Фредди не выдержал и рявкнул:

— Тихо, олухи! Стада стронете.

— А и хрен с ними!

— Остановим!

— Давай дальше!

— Номер десятый… — пожал плечами Фредди.

— По совести скажи: кого ты любишь?…

— …Ты знаешь, любят многие тебя. Но так беспечно молодость ты губишь, что ясно всем: живёшь ты не любя…

После двадцатого кто-то догадался послать за водой, поставить кофе. От какого-то костра притащили уже готовый и поставили перед Эркином полную кружку. Он пощупал её и улыбнулся.

— Пусть остывает. Давай дальше. Самому интересно.

На пятьдесят третьем разгорелась свара.

— Ни хрена! Не может человек столько помнить.

— Подсматривает, жухала!

— Куда?! — возмутился Эркин.

— В книгу!

— На хрена?! Я неграмотный!

— Ему старший подсказывает!

— Проверяйте!

— Не заводись, Фредди.

— Он дурак, давно известно, давай дальше.

К костру потянулись привлечённые шумом лендлорды, с ходу подключаясь к игре. Опоздавшие пастухи сначала толпились сзади, но, убедившись, что занявших место у костра не гонят, решительно полезли к своим. Возникла небольшая свалка, укрощённая голосом Фредди и кулаками ближайших соседей.

После сто третьего, к общему удовольствию, захрипел Фредди.

— Номер сто девятый.

— Меня неверным другом не зови…

— …Как мог я изменить иль измениться? Моя душа, душа моей любви, в твоей груди, как мой залог, хранится…

Эркин теперь отхлёбывал после каждого сонета. Радостные вопли, хлопки по плечам и шеям. Ликовали даже те, кто ставил против. Такого спора и таких спорщиков Большой Перегон ещё не видел. И весь гомон стихал, как обрезанный ножом, от хриплого голоса Фредди.

— Номер сто тринадцатый.

— Её глаза на звёзды не похожи…

— Он пел это, слышали!