— Ни пуха, ни пера, Андрей.

— Пошёл к чёрту.

Андрей вылез из зарослей барбариса и широко шагнул через узкую сырую тропинку. Теперь он стоял на краю малинника. Прямо перед ним наискось тянулась серебристая нитка растяжки. Андрей повёл по ней взглядом сверху вниз и увидел почти скрытую травой мину. Противотанковая? Ну, ни хрена! Она-то здесь зачем? И даже не замаскировали толком. И взрыватель на виду. Минёры засранные! Стоп, если он сейчас к ней нагнётся, то… а чёрт!

Не двигаясь, Андрей рассматривал заросли, прикидывая маршрут. И не мог понять логики минёра. Зачем? С какого хрена? Хотя… хотя… всё на виду, а непроходимость сделана. А с неизвлекаемостью и маскировкой не заморачивались. И видишь, а не обойдёшь. Одну обозначишь — заденешь другую. Одну растяжку перешагнёшь — не лбом, так ухом в ещё пяток врежешься. Психи какие-то работали. Злобные, но умелые. Намудрили, наворотили… Ну ладно, сволочи, охранюги чёртовы, я вас всех поимею сейчас, я вас сделаю. Не обойти, значит, так я разряжу. Сам и пройду, и проведу, и туда, и обратно…

Он осторожно присел и плавно потянулся к крышке…

Эркин неспешно собирал мясистые красные ягоды в две шляпы, свою и Андрея. Шляпы стояли на земле у его ног. Через щель, образовавшуюся от срезанной ветки, ему была хорошо видна убегавшая к загонам тропинка. Никого нет. Малиновый тупик битком набит минами, и редкие безминные островки ягодных кустов не обобраны. Рисковать никто не хотел. Шаг в сторону и всё, кранты. За его спиной в малиннике еле слышно что-то хрустело и пощёлкивало. Но если с Андреем что случится… он это услышит. Времени нет, им надо уложиться до полудня. Чтобы всё сделать сегодня. Откладывать на завтра нельзя. Завтра вернётся Фредди. Надо успеть. А Андрею нельзя спешить. Машинально он кидал время от времени ягоды в рот и жевал, не замечая вкуса.

— В посёлке много чужих, Джерри.

— Вижу, Дон. Мне многие не нравятся, но пока ничего нет, чтобы я мог вмешаться.

— Да, слово они держат. И цветные паиньками. Кто бы мог подумать, Джерри. Похоже, Фредди у них пользуется авторитетом.

— А хоть дьявол, Дон, лишь бы был порядок.

— Послезавтра русские начнут чистку. Интересно, кого они вычистят.

— Их проблемы, Дон. И тех, кого они возьмут. Но это не мы, гарантирую.

— И на том спасибо.

Джерри усмехнулся, разглядывая свой стакан.

— Интересно, кто пустил, что русские начнут послезавтра. Об этом со вчерашнего дня все толкуют.

Дон пожал плечами.

— Может, и сами русские, Джерри.

— Интересная мысль, Дон, — шериф поверх стакана одобрительно посмотрел на своего помощника. — И смотрят, кто испугается, так? Но тогда бы они закрыли выход.

— Он же и вход. А они, похоже, хотят, чтобы побольше вошло. Много чужих, Джерри. И среди них попадаются интересные, для русских, экземпляры. Не будем о них, Джерри?

— Не будем. Слово — это уже деяние. И было оно…

Дон рассмеялся.

— Цитировать Библию ты начал на два стакана раньше.

— Сбился со счёта, — удручённо вздохнул шериф. — Ты уж прости старика, малыш.

Теперь смеялись оба.

— Нам не помешают, Роулинг?

— Сегодня им не до выпивки. Не на что. Поиздержались на корм.

— Мг. Ты видел его? Ходит, зубы выставляет.

— Видел, конечно. И его чёрного тоже. Почему он не боится русских?

— Он взял кого-то за глотку и себя не помнит от счастья. С ним всегда так было.

— Терял голову?

— Да. Он любит, чтобы умирали долго. А о русских он и не думает.

— И зря. Его водят.

— Точно?

— Очень мягко, на дальней дистанции, но водят. В этом я не ошибаюсь, парень.

— Думаешь, его возьмут? Хорошо бы. Я всегда мечтал посмотреть на его морду, когда ему наденут наручники.

— Всегда — это сколько?

— Меньше, чем у тебя, Роулинг.

— Понятно. Ну что ж, это мечта многих.

— Думаешь, увидим?

— Послезавтра русские начнут.

— А завтра вечером он исчезнет отсюда.

— А почему не сегодня вечером или завтра утром?

— Да, возможно и это. И не помешаешь. Его чёрный никого не подпускает.

— Ну, вот и всё.

— На, поешь.

— Ага. Кислые, хорошо. — Андрей набил полный рот. Глаза у него холодно блестели. — Теперь так…

— Как договорились, так и пойдём.

— Ты всё спрятал?

— Смотри, — улыбнулся Эркин. — И не видно, и под рукой.

— Не отсыреет?

— Не должно. Не на дожде же.

— Так. Место он выбрал сам. Теперь, чтоб пришёл. Пошли.

— Пошли.

Они вылезли из зарослей и не спеша пошли к загонам, прижимая к груди наполненные ягодами шляпы. Их окликали, расспрашивали, где они нашли такой ягодник. Они отсыпали кому горсть, кому две, отшучивались и отругивались, не называя места. Никто не обижался. Все понимали: только укажи, обдерут вместе с листьями.

По уговору они одну шляпу отдали приглядывавшим за их загоном пастухам.

— Не мало себе оставили?

— После ещё сходим.

— Сегодня?

— А то осыплются. Смотри какие.

— Мг. Жалко, малинник заминирован.

— Да, малину бы хорошо.

— Сырьём съедите?

— Посушили бы, да следить некому. Птицы растащат.

— Птицы за нами не поспеют.

Все рассмеялись.

— Вы, парни, поаккуратнее там.

— Мы ж на мины не лезем.

— На мины накласть можно. Их где положили, там и лежат. А вот повадился туда беляк. Ходил там всё, вынюхивал.

— Мг. А с ним чёрный в кожанке.

— Видел его. Здоровый лоб.

— Ну и хрен с ними. Полезут — накостыляем обоим.

— Как бы они вам не накостыляли. Обоим.

— Увидим.

— Так приглядите за нашими?

— Ещё одна шляпа.

— Идёт.

— И две сигареты.

— Обойдёшься.

Водопой, корм, самим поесть, словом, обычная круговерть. И в этой круговерти надо сделать самое главное, то, без чего всё летит к чёрту, в Овраг летит. Записка. Передать не проблема. Написать… тоже можно. Придумать надо. Бумага, ручка… тоже не проблема. Андрей и в самом деле прошёл хорошую школу и ничего не забыл. Фредди, вроде, ничего не заметил. А если в городе и обнаружит… так будет уже поздно.

Они поели, Эркин сходил к колодцу, вымыл посуду, принёс воду и поставил всё на вечер. Вошёл Андрей, весёлый, рот до ушей, на щеке засохшие пятна барбарисового сока. Эркин молча поднял на него глаза.

— Если надо, то всё можно, — ухмыльнулся Андрей.

Эркин кивнул.

— Ягоды где? — громко, но не напрягая голос, спросил Эркин. — Что заваривать будем, ты думал?

— Ещё наберём, — беззаботно хохотнул Андрей.

— Тогда пошли.

И они отправились опять через посёлок и все загоны. В ягодные заросли. За ними никто не следил. Специально — некому, а так… Старший ковбой уехал, и пастухи отлынивают от работы как могут. Всё нормально. Не подкопаешься.

Ротбус вертел в руках крохотный листок, вернее, обрывок листка. Почерк явно меняли, так тщательно выведены буквы. Но подпись… И текст… И на неровно оборванном крае кусок штампа, каким метят свои блокноты старшие ковбои. И ручка. Он видел эту ручку, оставляющую характерный след от твёрдого пера. В общей толкотне подсмотрел, как бывший «постоялец» и будущий «клиент» заполняет ведомость. Ошибки нет. Он снова перечитал текст. «Я успел. Строго по уговору. Ждать не буду. DM». Неужели всё-таки рискнул привезти всю сумму? Тогда… тогда отдать карту? С такими деньгами можно исчезать самому. Ни с кем не делясь. Тоже неплохо. И… при таком раскладе «клиент» уже не нужен. А «постоялец» будет неопасен. Значит, взять деньги, отдать карту, чтобы «клиент» успокоился, и уйти. А дальше сработает Чак. Решено.

— Чак.

— Да, сэр, — откликнулся, не оборачиваясь, негр.

— Сейчас идём в Малиновый тупик. На встречу. Пропустишь Фредди. И не сигналь, спугнёшь. Я и так его увижу. Когда я уйду, обработаешь и положишь на мины.

— Да, сэр.

— Как ты думаешь? — Ротбус задумчиво пожевал губами. — Дать ему лёгкую смерть? Это надо обдумать. Я тебе скажу.

— Да, сэр.

Голос Чака ровен и очень спокоен. Он ни о чём не спрашивает. Всё, что ему надо знать, ему скажут. И ничего необычного ему не предстоит. Сколько уже такого было — не пересчитать. Да и зачем?