Она коснулась его плеча.

— Твои девочки обязательно справятся, как когда-то это сделала я.

— Тебе просто повезло. Вспомни, твоя мать после развода очень скоро снова вышла замуж. Фитцу удалось найти путь к твоему сердцу и поддержать тебя в трудную минуту. К тому же у твоей матери не такой мстительный характер, как у Клер. Розмари человек с чувствительной душой. Она ведь не стала настраивать тебя против родного отца.

— И все же… Когда узнаешь, что родители больше не любят друг друга и не собираются жить вместе, мягко говоря, приходишь в замешательство. Несмотря на то что стараешься относиться к сложившейся ситуации с пониманием, ты все-таки осуждаешь их — обычно давит обида за то, что они недостаточно сильно любят тебя, чтобы остаться вместе. Однако дети оптимисты, они быстро приспосабливаются к новым обстоятельствам. И твои не будут исключением.

— Однако Джон Треско уж точно не Фитцрой Давенпорт. У меня просто мурашки бегут по коже при мысли о том, что теперь он будет отцом моих дочерей.

Заметно побледнев, Люк в последний раз затянулся и погасил окурок.

— Почему бы тебе не исчезнуть на лето? Ты рассказывал мне об удивительном замке, который купили твои родители. Побережье Амальфи кажется идеальным местом, куда можно поехать на несколько месяцев. Тебе решать, что ты хочешь. В летнее время в Лондоне духота, и каждый норовит куда-нибудь сбежать. Если ты захочешь остаться в городе, то, скорее всего, пожалеешь об этом. Да и твои девочки наверняка с радостью присоединятся к тебе во время каникул. Дети ведь обожают замки.

— Вряд ли моя мать позволит мне спокойно отдохнуть! Большую часть своей взрослой жизни я провел, стараясь избегать ее общества.

— Да, зато твоему отцу пришлось отдуваться за двоих.

— Она не мыслит жизни без светского общества. Трудно понять, как ей удается терпеть всех этих людей. И это уж точно не то, что мне в данный момент необходимо.

— Смена обстановки тебе не помешает. Солнце, море и уйма времени, чтобы хорошенько поразмыслить.

— Обо всех своих ошибках!

— Никто не идеален.

— Тяжелый груз давит мне на плечи…

— Ну так сбрось его. Нанеси визит своим родителям. Я знаю, что Ромина иногда перегибает палку, но у нее доброе сердце. Родная кровь — великое дело, и, кроме того, я уверена, что им не терпится показать тебе свой замок.

Посмотрев на Фрейю, Люк усмехнулся. Она мельком взглянула на красавца любовника своей молодости, черты лица которого теперь были подернуты печалью прожитых лет, и на мгновение ее сердце дрогнуло.

— Вот видишь, как ты меня понимаешь, — произнес он. В его глазах по-прежнему плясали искорки смеха. — Следовало жениться на тебе, когда у меня был такой шанс. Мне понадобилось десять лет, чтобы понять, что женщина, которую я всегда любил, находилась все это время возле меня. Все-таки Майлз везунчик.

— Когда-нибудь ты посмеешься над своими словами. В действительности ты ведь совсем не любишь меня. Ты любишь лишь то, что я могу тебе дать. Я для тебя та тихая гавань, в которой ты можешь на время бросить якорь, отдохнуть и которую без сожаления покинешь, стоит тебе восстановить свои силы. Ты всегда был одним из тех, кого влечет открытое море. Я для тебя слишком безмятежна, и тебе очень скоро снова надоело бы мое общество, как это уже случилось в 79-ом.

— Ты ошибаешься. Мне никогда не было с тобой скучно. Просто тогда я был слишком легкомысленным… Не ценил того, что имел…

— Пойдем-ка лучше в гостиную. Мама и Фитц скоро приедут на ленч.

— Нет, давай сначала прогуляемся.

— Под моросящим дождем?

— Но ты же теперь вроде бы провинциальная барышня.

— На самом деле я лишь делаю вид, что это так. Исключительно ради Майлза. Ведь он на пушечный выстрел не приблизится к Лондону. Ты уверен, что не хочешь дать Аннабель шанс? — спросила Фрейя, неожиданно сменив тему разговора. — Могу сказать наверняка, что ты ей очень нравишься.

— У меня кровь стынет в жилах от ее похотливого взгляда, — ответил Люк и заметил, как Фрейя, смеясь, сморщила носик. — Я стал замечать такой взгляд у одиноких женщин, чей возраст приближается к сорока, и слышать громкий бой их биологических часов. Спасибо, Фрейя, за твою заботу, но я пас.

— Настоящая хозяйка должна подумать о том, в чем нуждается каждый из ее гостей.

— К сожалению, того, чего хочу я, ты не в состоянии мне дать.

— И кстати, не стоит заводить подобных разговоров под крышей моего дома, — не растерявшись, парировала она.

— Что-то я не припомню, чтобы ты раньше была такой благонравной.

— Теперь я замужем, — сказала Фрейя, делая ударение на последнем слове.

Люк вздохнул.

— Мне нравится вспоминать тебя совсем другой.

— Я не хочу знать, какой ты меня помнишь. — Она снова залилась краской.

— Капот автомобиля, амбар твоих родителей, полночь, летняя пора…

— Ну хватит! Не понимаю, на что ты намекаешь! Я сейчас же готова идти на прогулку. Но сначала давай узнаем, может, кто-то захочет к нам присоединиться и остальные тоже решатся на активный променад перед тем, как приступить к уничтожению жареного барашка.

Люку совершенно не хотелось, чтобы присутствующие здесь гости — папаши, мамаши, их дети и собаки — присоединились к ним. В данный момент он меньше всего был расположен к общению с посторонними. Он вообще ни с кем, кроме Фрейи, не хотел общаться. Майлз, типичный землевладелец Бабура, в сапогах и кепке из твида, возглавлял компанию, шествующую вверх по дорожке, что вела к лесу. Его жена покорно следовала на несколько шагов позади него в сопровождении деверя и его супруги. Сам же Люк оказался в компании женщин, идущих по обе стороны от него. Аннабель, на свидание с которой Фрейя его провоцировала, была очень миловидной женщиной, правда, сухопарой. Она напоминала цыпленка, пережаренного в духовке. Прелестная Эмили, чей коротышка муж плелся позади, ведя за руки их детей, была румяной и дородной, как гусыня, которую раскармливают с одной-единственной целью — получить ее печень. Люк скрывал раздражение, высоко подняв подбородок, благо его рост давал ему такую возможность, и сверху вниз наблюдал за тем, как мелированные русые кудряшки Фрейи подпрыгивают, когда она пробирается сквозь заросли высокой травы, стараясь не отстать от мужа. Люк не понимал, что она могла найти в Майлзе, пусть он и был довольно обаятельным. Их дети торопливо прошли мимо, за ними вдогонку бежал черный лабрадор. Люк смотрел на золотистые детские волосы и кожу, которые, к счастью, они унаследовали от матери. У Майлза был бледный кельтский цвет лица, кожа была усеяна веснушками, а заметно поредевшие русые волосы были какого-то ржавого оттенка. Видя Фрейю рядом с таким человеком, Люк с трудом сдерживал раздражение. Если бы она вышла замуж за мужчину, похожего на него, Люк поднял бы в их честь свой бокал и, преклонив голову, вышел бы из игры, снисходительно приняв поражение от равного соперника. Однако Майлз уступал ему во всех отношениях. Майлз был ему не ровня. Фрейя явно просчиталась.

— Ну что же вы ползете как черепахи! — закричал Майлз, первым добравшись до леса. — Вы не нагуляете аппетита, пока не приложите хоть немного усилий. — Его верный пес сел у ног хозяина, тяжело и учащенно дыша.

— Это больше напоминает учебный лагерь для новобранцев, — пожаловалась Эмили. — Майлзу всегда хочется быть первым, будь то лыжня или теннисный корт, только бы снискать славу лучшего.

— И это так и есть? — поинтересовался Люк, засовывая руки в карманы пиджака.

— Нет, — сухо ответила Эмили. — По крайней мере, уж точно не тогда, когда он играет в теннис с Хьюго. Мой муж хоть и не вышел ростом, но двигается по корту достаточно быстро. — Она, понизив голос, добавила: — Майлз не очень-то любит проигрывать.

— Вы давно их знаете?

— Почти десять лет. С тех пор как они переехали сюда. Мы живем в двадцати милях отсюда, как раз за Алресфордом, и познакомились через общих друзей. Фрейя просто божественна. Ее фигура вне всякой конкуренции.