– Я сошла с ума?

– Надеюсь, нет.

– Так вы настоящий? Вы на самом деле существуете?

– По всей вероятности, да.

– То есть вы сами не уверены, существуете или нет?

– В известной степени уверен. Но я, конечно, могу и ошибаться. Я вполне могу быть жуткой галлюцинацией, плодом своего воображения.

– Вы можете быть плодом своего собственного воображения?

– Произошли очень странные вещи. И продолжают происходить с пугающей регулярностью.

– Это ужасно.

Он сунул руки в карманы и вскинул голову. У него не было глаз, и поэтому было сложно понять, смотрит он на Стефани или куда-то еще.

– Знаешь, мы встретились с твоим дядей в подобных обстоятельствах. По крайней мере в очень похожих, но он был пьян. Это было в баре. Его вырвало прямо мне на ботинки. Сегодняшняя ситуация немного отличается от той, однако и в том и в этом случае произошла встреча, так что… Короче, он попал в тяжелое положение, а я оказался рядом и протянул ему руку помощи, после чего мы стали хорошими друзьями. Очень, очень хорошими. По-моему, ты сейчас упадешь в обморок.

Стефани медленно кивнула.

– Никогда раньше не падала в обморок, но вы, наверное, правы.

– Хочешь, чтобы я тебя подхватил, когда ты будешь падать, или?…

– Если вы не против.

– Никаких проблем.

– Спасибо.

Стефани слабо улыбнулась в ответ, потом в глазах у нее потемнело, и она почувствовала, что падает. Последнее, что она увидела, – Скелетжер Ловкач бросился к ней через всю комнату.

Стефани очнулась и поняла, что лежит на диване под пледом. В комнате было темно, лишь по углам горели две лампы. Она посмотрела на разбитое окно – оно было чем-то закрыто. В холле стучали молотком. Когда она наконец нашла в себе силы встать, то медленно поднялась и вышла из гостиной.

Ловкач пытался навесить дверь. На левом предплечье рукав рубашки был закатан. На локтевой кости, поправила себя Стефани и порадовалась, что год учебы в биологическом классе не прошел даром. Или это лучевая кость?

Ловкач что-то пробормотал, потом заметил Стефани и доброжелательно кивнул.

– Ты очнулась.

– А вы починили окно.

– Можно сказать и так. У Гордона на заднем дворе нашлось несколько досок. Я сделал что смог. А сейчас пытаюсь повторить то же самое с дверью. По-моему, ее гораздо легче вышибить, чем вставить. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально, – ответила Стефани.

– Чашка чая, вот что тебе сейчас нужно. Очень сладкого чая.

Ловкач оставил дверь в покое и отвел Стефани в кухню. Пока он ставил на огонь металлический чайник, девочка присела за стол.

– Хочешь есть? – спросил Скелетжер, когда чайник вскипел.

Она покачала головой.

– Тебе с молоком?

Она кивнула. Он добавил в чай молоко и несколько ложек сахара и поставил чашку перед Стефани. Девочка сделала глоток, чай был горячим, но вкусным.

– Спасибо, – сказала она.

В ответ Ловкач лишь слегка дернул плечом. При полном отсутствии лица было очень трудно разобрать, что на самом деле он хотел сказать, но она приняла его жест за нечто вроде: «Всегда пожалуйста».

– То, что вы делали с пламенем, было магией?

– Да, магией.

Стефани присмотрелась к нему повнимательнее.

– Как у вас получается говорить?

– Прости?

– Как вы говорите? Когда вы произносите слова, ваш рот двигается, но ведь у вас нет языка, губ и голосовых связок. Я знаю строение скелета, я много раз видела его в разных атласах и учебниках. Единственное, что его держит, – это плоть, кожа и связки. Почему вы не распадаетесь на части?

Он снова пожал плечами.

– Это тоже магия.

Стефани посмотрела на него и сказала:

– Очень удобная вещь – магия.

– Да.

– А, например, нервные окончания? Вы можете чувствовать боль?

– Могу, и это совсем неплохо. Боль дает тебе знать, что ты ранен.

Стефани смотрела в его пустые глазницы.

– А мозг у вас есть?

Скелетжер рассмеялся.

– У меня нет мозга. Нет никаких органов, но у меня есть сознание. – Он убрал со стола сахар и молоко. – По правде говоря, это даже не мой череп.

– Что?

– Не мой. Мой у меня украли. А этот я выиграл в покер.

– Даже не ваш? И как вы себя чувствуете с чужим черепом?

– Сносно. Он сгодится до тех пор, пока я не верну свой собственный. Тебе неприятно это слышать?

– Я только… Наверное, это ужасно? Как будто носишь чьи-то чужие носки.

– Со временем привыкаешь.

– Что с вами случилось? – спросила она. – Вы таким родились?

– Нет, я родился абсолютно нормальным. С кожей, с органами и всеми остальными прибамбасами. И даже, насколько мне позволительно об этом судить, с весьма симпатичным лицом.

– А что потом?

Ловкач оперся о стол и сложил руки на груди.

– На меня повлияла магия. А до этого, когда я еще жил, или, чтобы тебе было понятнее, был живым человеком, появились очень плохие люди. Миру стала грозить вечная тьма. Видишь ли, это была война. Тайная, но тем не менее война. В ней участвовал маг, Меволент, самый страшный из всех. Он собрал вокруг себя целую армию, и те, кто отказался ему повиноваться, объединились, чтобы противостоять ему. После многих лет борьбы мы наконец стали побеждать. Его армия была обескровлена, влияние ослабло, он вот-вот должен был проиграть. Тогда он предпринял последнюю, почти безнадежную атаку на наших лидеров.

Стефани смотрела на Ловкача, не в силах произнести ни слова.

– Я вступил в бой с человеком, который был его правой рукой, и попал в подлую ловушку. Я понял это слишком поздно. И умер. Он убил меня. Двадцать третьего октября мое сердце перестало биться. Потом мое тело насадили на кол и сожгли в назидание остальным. Они воспользовались моим телом, чтобы остановить сопротивление, они использовали для этого тела всех наших лидеров. К моему великому ужасу, это сработало.

– Что вы имеете в виду?

– Дело приняло совсем другой оборот. Мы стали терять позиции. Меволент набрал силу.

Я не смог этого вынести и вернулся.

– Вы… Просто вернулись?

– Это сложно объяснить. Когда я умер, я никуда не исчез. Что-то держало меня, заставляло наблюдать за событиями. Никогда не слышал, что так бывает, пока это не случилось со мной самим. Когда положение дел стало катастрофичным, я проснулся мешком с костями. В буквальном смысле. Они собрали мои кости в мешок и бросили его в реку. Я получил массу новых впечатлений.

– Что было потом?

– Я собрал себя из кусков, что было довольно болезненно, выбрался из реки и вновь стал сражаться. В конце концов мы победили. А когда Меволент был окончательно разбит, я оставил дела и впервые за несколько сотен лет стал жить для себя.

Стефани удивленно моргнула.

– За несколько сотен лет?

– Это была долгая война.

– Тот человек… Он назвал вас детективом.

– Он, видимо, наслышан о моей репутации, – сказал Ловкач, гордо выпрямляя спину. – В настоящее время я разгадываю тайны.

– Правда?

– И делаю это достаточно хорошо.

– Вы что, пытаетесь разыскать свой череп?

Он посмотрел на нее. Если бы у него были веки, он наверняка бы моргнул.

– Было бы приятно получить его обратно, однако…

– Вам это не нужно, так как, если вы его найдете, то упокоитесь с миром?

– Нет, вовсе нет.

– Тогда почему они его забрали? Это было еще одно предупреждение?

– Нет… – со смешком сказал Ловкач. – Они не забрали его. Я спал лет десять-пятнадцать, и эти маленькие паршивцы – гоблины – стащили его у меня прямо с позвоночника. Даже не потрудившись пообещать, что вернут следующим утром.

Стефани не могла скрыть своего изумления.

– Клянусь, – продолжал он, – если только я когда- нибудь доберусь до этих маленьких негодяев…

– Так вы сами его потеряли, – констатировала она.

– Я не терял его, – сказал он, оправдываясь. – Его украли.

Сейчас Стефани стало значительно лучше. Она не могла поверить, что шлепнулась в обморок. В ОБМОРОК! Как старенькая бабушка. Она вновь посмотрела на Скелетжера.