Трип поднимается с дивана и топает в свою комнату. Спустя минуту он возвращается, одетый в домашние штаны и футболку.

— Спасибо, — говорю я.

— Не за что, — отвечает он, садится на диван и смотрит на меня через спинку. — Ты ведь знаешь, что я был у неё первым, да?

— Я знаю, что ты облажался, унизив её. — Я скрещиваю руки на груди. Мысль о том, что он назвал Эмили тупицей, вызывает желание избить его.

Его плечи трясутся от смеха.

— Это она так тебе сказала? — Трип начинает переключать каналы.

Он подначивает меня, но я не могу остановиться.

— Только самый настоящий недоумок попытался бы обидеть такую девушку, как она, — говорю я.

Трип поднимается с дивана и идёт в кухню. Проходя мимо, он хлопает меня по груди.

— Только не забывай, братишка, — говорит он, его лицо напротив моего, губы медленно двигаются. — Я тот, кто лишил её девственности.

Должно быть, он видит мою злость, потому что внезапно отступает.

Но теперь ему ясно — он меня достал. Он оскорбил Эмили, говоря о тех вещах, которые не должны выходить за пределы спальни. Я перебарываю желание ударить его.

— О, это тебя напрягает, не так ли? — спрашивает он. — То, что я был внутри неё. Она была на мне, подо мной, её рот обхватывал мой…

Я толкаю его так сильно, что он ударяется головой о стену. Я чувствую вибрацию по полу.

— Заткнись.

— Почему? — Трип ухмыляется. — Ты. Не. Можешь. Уловить. Что. Я. Говорю? — говорит он медленно. — Я трахал твою девушку. — Он пожимает плечами. — Или ты трахаешь мою девушку? Не знаю, что именно. Но знаю, что мне не следует с этим смиряться. Рано или поздно она устанет от тебя, и тогда, с благословения её папочки, я буду рядом, буду ждать, когда смогу надеть ей на палец кольцо.

— Этого никогда не случится, — рычу я. Мне хочется ударить его лицом о стену, жаль, я не могу.

— Поживём — увидим, — отвечает он.

— Найди себе жильё и держись от неё подальше, Говно.

Он стискивает зубы.

— Меня зовут Трип.

— Я же так и сказал — Говно. — Тут я прикрываю рот пальцами и вскрикиваю, как девчонка. — О нет! Неужели я ошибся? Порой у нас, глухих, проблемы с произношением. — У меня, конечно же, таких проблем нет, но сейчас я его выбесил. — Ты понял, чего я хочу, а, Говно? — Я хватаю его за ворот футболки и притягиваю к себе. — Если ты ещё раз будешь говорить об Эмили то, что говорил минуту назад, хоть кому, включая меня, я оберну твой маленький член вокруг твоего горла и завяжу его в грёбаный узел. Понял меня?

Он опускает взгляд. Думаю, мне наконец удалось объяснить ему, что к чему.

— Мне кажется, Эмили сама может сделать выбор. — Он поправляет одежду, когда я его отпускаю.

— И она его уже сделала.

Эту фразу я говорю уже его спине. Дверь за Трипом с грохотом закрывается.

Я иду к комнате Эмили. Может, смогу помочь ей одеться. Но только я собираюсь повернуть ручку, открывается входная дверь и входят её родители. Возможно, они стучали. Не уверен. Наверное, Говно бы вышел, если бы позвонили в дверь. Или Эмили. Но они её родители и платят за эту квартиру, так что, думаю, они могут делать всё, что хотят.

— Логан, — быстро подходя ко мне, говорит мама Эмили. Она очень рада меня видеть, и я удивлён, что она тоже мне нравится. Она обнимает меня и хлопает по спине. — Где Эмили? Вам подошла одежда, которую я прислала?

Мистер Мэдисон смотрит на то, во что я одет, и морщится. И я вижу, что они сами одеты с иголочки, когда мистер Мэдисон помогает миссис Мэдисон снять пальто. На ней жемчуга и бриллианты, а её синее платье, должно быть, стоит больше, чем машина.

— Эмили одевается первая, — отвечаю я, кивая в сторону её спальни.

Миссис Мэдисон торопливо проскальзывает в комнату дочери и закрывает за собой двери.

Я стою на месте и смотрю, как идиот, на мистера Мэдисона. В последний раз, когда мы виделись, я вёл себя как придурок. А мне на самом деле хочется, чтобы у нас были хорошие отношения. Я протягиваю ему руку, он крепко её пожимает, глядя мне в глаза.

— Мистер Мэдисон, — начинаю я, но не знаю, что сказать.

— Мистер Рид, — отвечает он, выпуская мою руку, и смотрит на меня так, будто ждёт, когда я начну извиняться. Но я бы не стал этого делать, будь я десять раз при смерти, потому что не думаю, что следует извиняться за то, в чём не чувствуешь своей вины.

— Логан, — поправляю я его.

Он лишь кивает.

— Мистер Мэдисон, я бы хотел с вами поговорить. — Я никак не могу подобрать правильные слова, чтобы озвучить то, что хочу сказать.

— Я на это надеялся.

Он садится в кресло и указывает мне на диван напротив. Я осторожно присаживаюсь, не зная, как продолжить.

— В последний раз, когда мы разговаривали…

— Ты имеешь в виду тот раз, когда ты ушёл и что-то сломал?

Мне хочется покурить. Я даже почти чувствую сигарету между пальцами.

— Это была всего лишь урна. — Но это могло бы быть его лицо, если бы я не был джентльменом. А он не был бы отцом Эмили.

— Урна ничего тебе не сделала. — Но мистер Мэдисон улыбается, когда говорит эти слова, и давление в моей груди чуть уменьшается.

— Мистер Мэдисон, мне кажется, я должен рассказать вам о своих намерениях в отношении вашей дочери.

Он поднимает бровь.

— Ну давай.

— Я до безумия люблю её, и мне бы хотелось получить ваше благословение на то, чтобы жениться на ней. — Я моргаю. Мне стоит сказать ещё что-нибудь, и слова вертятся у меня на языке, но так и не слетают с него.

— Нет.

И это всё, что он говорит. Просто «нет».

— Мистер Мэдисон, — начинаю я. — Я бы действительно хотел получить ваше благословение.

— И мой ответ по-прежнему «нет», молодой человек. — Он наклоняется вперёд, опираясь локтями на колени. — Ещё до рождения Эмили я мечтал о том, какой будет моя семья. Я мечтал о доме, полном детей. Но родилась лишь она одна. До того, как она пошла в сад, мы даже не догадывались, что с ней что-то не так. — Он качает головой. — Я надеюсь, что тебе никогда не придётся испытать, что значит иметь ребёнка с такими проблемами, как у Эмили. Это было разочарованием для всех нас.

Я откидываюсь на спинку дивана. Мне внезапно становится тяжело дышать. Я бы гордился такой дочерью, как Эмили.

Мистер Мэдисон же, качая головой, продолжает:

— Она никогда не станет предпринимателем или учёным, или доктором. Никогда не сможет исполнить то, о чём мы для неё мечтали. Но она может удачно выйти замуж. — Он подаётся вперёд и сжимает моё колено, словно доверяя мне свою тайну. — А ты, сынок, не отвечаешь критериям.

Он поднимает руку, стоит мне только открыть рот, и я его закрываю. Наверное, сейчас я напоминаю рыбу, выброшенную на сушу.

— У тебя будет свой маленький тату-салон, дерьмовая квартира, а своей жене ты купишь малюсенький бриллиантик. И ты будешь этим доволен. Только вот я этим доволен не буду, если речь идёт о моей дочери. Она заслуживает лучшего.

— Да, — соглашаюсь я. — Она действительно заслуживает лучшего.

Определённо, она заслуживает лучшего отца, чем этот. Она заслуживает такого отца, который сможет, чёрт побери, увидеть её внутреннюю красоту и её ум.

— Она заслуживает лучшего, — снова повторяю я.

— Я решил, что пусть она развлекается, пока ей не надоест. — Мистер Мэдисон откидывается в кресле и складывает руки домиком на животе. — В конечном счёте, она всё-таки сделает хорошую партию. И ты тут будешь ни при чём.

— Но… — Я даже не могу выдавить из себя предложение. Настолько я, блин, поражён.

— Никаких но, — говорит он. — Сейчас Эмили перебесится и остепенится с правильным молодым человеком, как Трип.

— Трип считает её тупой, — говорю я. И даже не осознаю этого, пока не встречаюсь с ним глазами. Вообще-то, я не хотел говорить это вслух.

Мистер Мэдисон кивает.

— Парень обо всём знает, но не будет обращать на это внимания. Она станет отличной женой. Родит детишек, будет послушной. — Он делает шумный выдох. — Она отложит в сторону свою проклятую гитару и заживёт подобающей жизнью, в качестве жены кого-то важного.