Мария напоследок бросает быстрый взгляд на меня и её лицо сразу же меняет выражение на холодное и высокомерное. Не удивительно, я даже представить не могу, как сейчас выгляжу.

Егор ведёт меня к лифту. Мы заходим в полностью зеркальную коробку, и он нажимает кнопку. Двери с тихим щелчком закрываются, и лифт несёт нас вверх. Вокруг я вижу множество отражений и стараюсь рассмотреть себя. Мимолётный взгляд приносит шок и быстрое сердцебиение. Я хочу, что бы это оказалось какой-то шуткой и закрываю глаза.

Не проходит и минуты, как мы оказываемся в длинном освещённом коридоре. Егор быстро ведёт меня к 303 номеру и картой открывает дверь. Когда я захожу внутрь, то оказываюсь в огромной гостиной, обставленной мягкой мебелью. На крошечном журнальном столике стоит букет – нет, букетище – пышных цветов. Я не успеваю насладиться всем этим великолепием, Егор уже тянет меня за руку в другую комнату. Там стоит огромная двуспальная кровать с резными деревянными ножками и белыми простынями.

Но Егор снова ведёт меня в следующую дверь. Наконец мы оказываемся в просторной ванной комнате, совмещённой с туалетом. Егор становится напротив меня и вглядывается мне в лицо.

- Ты можешь рассказать что-нибудь о нападавшем? – спрашивает он меня.

- Я плохо его рассмотрела, - тихо отвечаю я и опускаю голову.

Мне трудно разговаривать об этом, разве он не понимает? У меня на глаза начинают наворачиваться слёзы.

- Нам нужно будет сходить к врачу, чтоб тебя осмотрели, - говорит Егор и запинается. – Возможны сильные раны и растяжения. – Сдавленным голосом продолжает он.

Я смотрю на Егора и некоторое время не могу понять, о чём он говорит. Потом до меня доходит.

- Нет! – практически выкрикиваю я. – Он… он ничего не сделал. Только забрал мою сумку и ударил по лицу.

Воспоминания вновь всплывают в памяти, такие реальные, будто это происходит снова и снова. Слёзы начинают катиться по лицу.

- Он угрожал ножом, - всхлипываю я. – Мне было так страшно, что я даже не попыталась оттолкнуть его.

На лице Егора я читаю безмерное облегчение. Он бережно обнимает меня, будто боится сломать и начинает тихонько качать, бормоча что-то утешительное.

- Он точно не тронул тебя? – снова спрашивает Егор.

- Нет, - говорю я, и Егор крепче меня сжимает. – Он… он сказал, что передаёт привет от Дикого. Не знаю, кто это…

Егор отпускает меня и снова всматривается в лицо.

- Дикий? – переспрашивает он, его лицо выглядит сосредоточенным.

- Да, - отвечаю я. – А что?

Егор отпускает меня и отворачивается.

- Ничего, - говорит он. – Приведи себя в порядок.

И уходит. Я смотрю ему вслед и ничего не понимаю. Егор знает таинственного Дикого? Почему мне передаёт привет человек, о котором я никогда ничего не слышала, а потом оказывается, что Егор в курсе, кто он? Конечно же, он не сказал, что знает его, но по его реакции я поняла именно это.

Может ли быть такое, что во всём, что со мной произошло, виноват Егор? Но я не могу обвинять его без причины. Я просто схожу с ума, если начинаю подозревать всех вокруг.

Я поворачиваюсь и вижу умывальник с зеркалом. Подхожу к нему и со страхом смотрю на себя. Тушь размазалась по лицу и присохла к щекам кусками, ресницы же склеились. Под глазом длинный присохший порез, а на скуле уже начал приобретать цвет синяк, щека напухла до непередаваемых размеров. Губы потрескались и окрасились кровью. Всё оказалось даже хуже, чем я могла предположить.

Я включаю душ, быстро раздеваюсь. Вода горячая, ближе к кипятку. Она обжигает кожу, но мне это наоборот нравится. Я смываю с себя остатки алкоголя, смываю грязные прикосновения того вора, смываю усталость и обиду на весь мир, смываю тонну слёз, которые текут и текут не переставая, смываю нервное потрясение и дрожь постепенно проходит.

Когда я заканчиваю мыться, то укутываюсь в полотенце и понимаю, что мне нечего надеть. Я не хочу надевать ту одежду, которая на мне была – колготки забрызганы блевотиной, а платье напоминает о случившимся. Я укутываю волосы в одно из полотенец так, что на голове получается высокий тюрбан, конец другого из полотенец завязываю над грудью в своеобразный узел и тихонько выхожу из ванной комнаты. В огромной спальне Егора не оказывается, и решаю разыскать его во множестве других комнат.

Я отворяю одну из дверей и вижу огромную столовую с дубовым массивным столом в центре и шестью такими же стульями вокруг. Егор сидит на одном из стульев и говорит по телефону.

- Да, - шипит он. – Она здесь. У неё такое состояние… видно, что ей плохо. Дикарь постарался.

Я смотрю на Егора во все глаза через щель в приоткрытой двери. Я так и не открыла её и не обнаружила своего присутствия, стало интересно, о чём он говорит. И не зря.

- Ей станет лучше, не переживай, - говорит он. – Она куда сильнее, чем может показаться на первый взгляд. – Он некоторое время молчит, видимо, слушает, что ему говорит собеседник. - В следующий раз нужно будет действовать аккуратнее. – Добавляет он.

В моей голове за секунду проносится миллионы мыслей. Что означает этот разговор?.. Я так заслушалась, что прислоняюсь к двери, и она со скрипом открывается ещё на несколько сантиметров. Я сразу же отскакиваю от двери и слышу напоследок:

- Потом договорим.

Через секунду Егор рывком открывает дверь в спальню и смотрит на меня слегка сердито. Я сижу на кровати как и в чём не бывало, руками придерживаю полотенце, которое так и норовит слезть с груди.

- Ты уже закончила? – спрашивает Егор. Либо он не понял, что я подслушивала, либо он притворяется, только не понятно, зачем.

- Мне нечего надеть, - говорю я.

- Сейчас позвоню вниз, и тебе всё принесут.

Я киваю. Тут же в номер заходит пара женщин в форме, которые привозят на сервировочном столике всякую еду и коробку с различными медицинскими препаратами первой необходимости.

Егор разговаривает с одной из них и несколько раз кивает на меня. Девушка пристально на меня смотрит и уходит. Другая девушка сервирует стол. Когда она тоже покидает номер, Егор берёт аптечку и присаживается на кровать рядом со мной.

- Я хочу обработать твои раны. Думаю, тебе стоит выпить успокаивающие и снотворное, во сне лучше пережить то, что с тобой произошло. Утром проснёшься, и тебе станет лучше.

- Мне нужно утром быть дома, - жалобно говорю я. – Мама будет волноваться, когда придёт с работы. Она вообще не знает, что я уходила куда либо… не знаю, как буду ей всё это объяснять… Тем более у меня школа…

- О какой школе может быть речь? – сурово спрашивает Егор. – Тебе нужно хотя бы несколько дней, чтобы отлежаться и осмыслить то, что произошло.

Егор бережными движениями обрабатывает порез под глазом и наносит различные мази на синяк. Пока он работает, я всматриваюсь в его лицо. Его тёмные глаза при внимательном и близком осмотре показывают золотые прожилки, которые делают карий цвет глаз светлее и необычнее. Между бровями залегла складка, которую я уже привыкла видеть на его напряжённом лице. Нижнюю часть лица украшает чёрная щетина: короткая и колючая.

Егор ловит мой взгляд и улыбается, всматриваясь мне в глаза.

Это лицо выражает различные эмоции. Иногда Егор кажется замкнутым и не хочет показывать то, что чувствует. Иногда, наоборот, каждое мимолётное изменение лица показывает его мысли и настроения. Но во все эти моменты он выглядит искренним. Неужели он так хорошо играет? Подслушанный разговор оставляет двоякое ощущение, но теперь я могу с уверенностью сказать, что не доверяю Егору.

Либо я всё неправильно поняла, либо Егор играет со мной в игру, правила которой знает лишь он. Это пугает меня, ведь принимает опасный оборот, но теперь мне хочется знать правду. И я узнаю.

- Вот и всё, - говорит Егор и складывает все медикаменты в аптечку. – Ложись спать. С твоей мамой я разберусь.

- Я… не знаю, рассказывать ли ей о произошедшем, - говорю я и опускаю глаза.

- Софи, матери нужно рассказать правду, - твёрдо говорит Егор. – Как ты сможешь ей объяснить пропажу сумки, ключей и телефона?