ступени подъезда, в серый сумрак ненастного утра, я заме­тил под окном на клумбе лежащее среди засохших ирисов тело. Это был, конечно же, труп, труп восьмилетнего маль­чика: нос круглый, волосы светлые, босой, исхудавший до такой степени, что можно бы сказать, до основания съеден­ный, лишь кое-где под грязной кожей остались кусочки мя­са. Ха, так, значит, вон аж куда забрел несчастный Болек Капуста, привлеченный светящимися окнами,— ведь они из­далека видны в размокшем поле. А когда я выбегал из ворот, откуда-то вдруг вынырнул повар Филипп в белом круглом колпаке, с рыжеватой щетиной и косящим взглядом, худой и изысканный, и, кланяясь с изяществом мастера кулинар­ного дела, который сначала режет курицу, чтобы затем под соусом подать ее на стол, лебезя и угодливо виляя хвостом, сказал:

— Надеюсь, вам пришлась по вкусу моя капуста!