Я нервно закрутила головой. Что же мне-то досталось, коль лучший кусок под общим небом уже занят? Ирка тоже заерзала и вякнула:

— Там граф, что ли, какой живет?! А где место холопам?!

Я не отреагировала на ее риторические вопросы, потому что сразу за поворотом увидела целую улицу домишек. А ближе к берегу реки, за небольшим лугом просматривалась красная крыша.

— Это наш дом! Андрей говорил, что по яркой черепице сразу узнаешь.

— Галь, как здорово! Дом прямо на берегу реки!

Андрей притормозил у полутораметровых ворот и посигналил.

Минуты через две мужичонка в выпущенной наверх ситцевой рубахе и ношеных джинсах открыл ворота и прошамкал:

— Милошти прошим, Андрей Иваныч. Ш приездом, значица.

— Здравствуй, Пахомыч. Часика через два, как все приготовим, заходите с Семеновной на чай.

— Дак ведь новошелье, Иваныч. Мы уж там, на веранде, вам штол накрыли. Моя Шеменовна пирогов картовных да капушных напекла. Давайте, рашполагайтещь. А я пойду пока. — И Пахомыч, подмигнув Андрею, пошустрил за ворота.

— Он еще не старый, всего-то пятьдесят. Зубы ему надо вставлять… Очень добрый, говорят, мужик. Руки у него золотые. Если что нужно будет, к нему и обращайтесь. А сейчас быстренько осматривайтесь, привыкайте.

— Как я поняла, это задний фасад.

— Да, и здесь, как видишь, есть дровяник, сарай и банька, от которой ведет дорожка к калитке и дальше, к реке. Зимой из баньки да в прорубь — попробую обязательно! — заключил довольный Андрей.

— Пятнадцать соток — есть где разгуляться и нам, к животным, — с гордостью в голосе подхватила Людмила, чувствуя себя хозяйкой. Но тут же, оглянувшись на меня, добавила: — Владей, Галина, ты ведь об этом мечтала!

— А изба настоящая, деревенская, с мансардой! — восхитилась Ирка. — Вот у тебя все и сбылось!

Все апеллировали ко мне, а я от восторга дар речи потеряла.

Дом действительно хорош. С резным крыльцом и открытой верандой. Окна небольшие, но их много, стало быть, будет светло. К избе вела выстланная из садовых плит дорожка. А вокруг в меру скошенная трава, видимо, Пахомыч постарался.

Из раздумий меня вывели разглагольствования Андрея:

— Осенью сделаем закладку английского газона. Специалистов привезу. Можно и альпийскую горку устроить — осовременить, одним словом.

Ирка аж в ладоши захлопала. А по мне… пусть бы все оставалось как есть, в первозданном виде, без новомодных, набивших оскомину украшательств. Думаю, меня поддержит Агаша — не вторгаться в природу-матушку.

Агаша выпустила щенка и кота. Кот Фома чинно шел по дорожке, а Ральфик норовил с нее скатиться в траву. Ничего, здесь не затеряется, не убежит, кругом деревянный забор.

— Господи, хорошо-то как, Галюша, — выдохнула старушка. — Вы сейчас пойдете в доме все осматривать, а я здесь чуток посижу. С высокой веранды вид волшебный. Молодец твой Андрей, хорошее место подыскал.

— И я очень довольна. Речушка как на ладони, над ней с того берега нависли сопки, поросшие смешанным лесом и кустарником. Замок просматривается со второго этажа, его нижняя часть утопает в кустарнике. А как хорош луг с пасущимися коровами…

Мою почти поэтическую речь прервало Иркино пение: «Ой, вы сени, мои сени, сени новые мои…» Слышно было, как ей в такт притоптывала Людмила.

Вошла я в довольно-таки просторный холл, точнее, Ирка права: здесь это называется сенями. По стенам лавки, в переднем углу что-то вроде буфета, большой комод — самодельный, резной, и сундук подобный, как бы в пару. Дальше — полукруглая арка, за ней дверь, ведущая в большую, почти квадратную комнату. Зал это или гостиная, или горница — зовите как хотите. Здесь печка — самая настоящая, русская, обложенная красивой изразцовой плиткой.

Агаша подошла, прижалась к ней и едва слышно заговорила:

— Когда работала в детдоме, там всегда были сквозняки, и мечталось вот о такой печке. В России печь — это что-то большее… ну, как мать, которая всегда пригреет.

Лестница на второй этаж была удобной — без крутого подъема. Из небольшого коридорчика расходились в разные стороны две двери, ведущие в спальные комнаты.

Андрей с Людмилой постарались — обставили на свой вкус. Я сразу поняла: та, что в нежно-голубых тонах с кокетливым зеркалом и торшером в бантиках — спальня для молодых. Но и своей комнатой, правда, в более сдержанных тонах, я осталась довольна. Кроме самого необходимого здесь имелись и книжные полки, уже заполненные детективами.

— Галь, это сюрприз, вот и пойми Андрея!

— Все очень просто. Решил, что буду сидеть да почитывать без лишних телодвижений. А вышло… Дорожное происшествие теперь из головы не выкинешь. Предчувствия у меня нехорошие.

— Значит, я в городе парься, работай, а вы с Агашей начнете клубок распутывать? На природе в свое удовольствие разминку мозгам устроите?

— Ир, у тебя какое-то извращенное понятие об удовольствиях. Ладно, успокойся, по будням будешь нам звонить, а в выходные приезжать.

— Несколько кадров с места происшествия, как ты видела, я уже сделала. Кассету возьми и спрячь, чтоб не перепутать, ведь ты еще природу будешь снимать. Остальное позже обсудим.

— Хозяева, не надоели вам гости? — послышался женский голос.

— Это Семеновна, — предположила Ирка. — Ее муженек наверняка с горилкой явился.

Застолье шло своим чередом. Андрей с Пахомычем так часто прикладывались к домашней «огненной» в литровой бутыли, что мы с Людмилой забеспокоились. Но Семеновна — женщина, приятная во всех отношениях, улыбчивая и приветливая, — успокоила:

— Ничего мужикам не будет. Ведь своя она, как слеза, чистая. Не борматень какая-нибудь… Да под такую закуску!.. — И для наглядности ахнула пару стопок подряд за новоселье, за здравие и благополучие. Ирка тут же подхватила инициативу. А мы с Людмилой набросились на маринованные грибочки, соленые огурчики и клюкву в сахаре.

Любопытной Ирке не терпелось узнать о прежних хозяевах. Как это, не пожив и полгода, решились продать такое чудо, да в таком волшебном месте? Семеновна, упредив мужа, сказав, что его шамканье люди замучаются слушать, рассказала сама.

Оказывается, прежний хозяин, бизнесмен с хорошими доходами, по натуре — деревенского склада; любит тишину, природу, рыбалку. Вот и прикупил земли, отгрохал такую избу. Но его молодой жене не пришлись по нраву ни природа, ни дом. Захотела жить в коттеджном поселке, где сплошь новые русские: каменные дома-терема, асфальт и бассейн, и даже свой магазин. Судили-рядили они промеж собой, но, видать, жена одержала верх.

Разговор дальше пошел на бытовые темы: электричество здесь только до десяти вечера, всего три программы телик берет. Воды хоть залейся, но горячую самим придется устраивать. И нужник на улице, где сарайка.

— Ничего, обживемся, со временем все будет. Мы хоть и городские, но не балованные, правда, тетушка!

— Да, да, меня и так все устраивает! — воскликнула я и от нетерпения заерзала, не зная, как улучить подходящий момент и выйти из-за стола. И… к речке — скорее искупаться.

Наконец Андрей завел речь о рыбалке, Пахомыч тут же подхватил. Ирка с Агашей и Семеновной тоже обсуждали животрепещущую тему: кто, какие люди живут в деревне. Это надолго. И я поняла, что тот самый момент наступил, и выпорхнула за ворота.

Вот это да! Речушка хоть и небольшая, но глубоководная. Я плыла умиротворенно, легко, ощущая себя невесомой.

— Давайте к этому берегу. А я навстречу, — вдруг послышался звонкий голос, и я увидела плывущую ко мне девушку в голубой шапочке.

Вскоре мы молча добрались до берега и вышли одновременно. Девушка достала из сумки полотенце и кинула мне, сказав, что всегда два берет.

— А вы очень хорошо плаваете, быстро с того берега маханули и даже не задохнулись. Я тоже тренируюсь. Давайте познакомимся. Оля, можно Леля — чаще так меня зовут.

Отбросив свои мокрые волосы, я наконец увидела лицо девушки. О господи!.. Те же глаза, только живые, даже искрящиеся голубизной, молодостью, всем чем угодно, главное — жизнью. И лицо, и распущенные по плечам светло-русые волосы. И… шея — тонкая, нежная, без того жуткого рубца.