Несколько дней Кребс ломал голову, но так ничего определенного и не надумал. Герберта Уэллса он не читал, хотя и слышал что-то про путешествия во времени. Но одно дело фантастика, которую никто всерьез не воспринимает, а другое… Другое дело — странный аппарат, стоящий в подвале его собственного дома и так и просящий, чтобы им воспользовались.

Что Ронни и сделал.

Строго настрого наказав Стивенсону держать язык за зубами, этим же вечером Ронни спустился к Машине и принялся за дело. С пультом управления разобраться было легко. Судя по всему, Хронотрон позволял путешествовать в прошлое и будущее, а размер прыжка выставлялся с помощью простой клавиатуры. Разумеется, Кребс был не такой дурак, чтобы сразу, сломя голову самому пуститься в эту авантюру.

С полчаса он разбирался с вводом в Машину данных. Хронотрон позволял перебрасывать предметы массой до тысячи фунтов в интервале ста пятидесяти лет по обе стороны от настоящего момента, причем с шагом в один час. На дисплее, как только он пытался что-либо нажать, сразу бежала информационная строка-подсказка, так что что-либо перепутать можно было только при наличии большого желания.

— Вот это яйцеголовые! — восхищенно изумлялся Кребс, — придумают же!.. А еще жалуются, что науку не финансируют!

Первым делом Ронни послал на час в будущее свою дорогую ручку «Parker» с золотым пером. Когда он втопил кнопку «Пуск», механический, но приятный женский голосок изнутри Машины произвел обратный отсчет в течении десяти секунд (чем снова до ужаса перепугал Кребса), прозвучал гонг, в Зоне полыхнуло холодным синим пламенем, и ручка с тихим хлопком исчезла!..

За этот час Кребс, страшно волнуясь, выпил целый кофейник кофе и выкурил несколько крепких гаванских сигар, однако ни через час, ни через два ручка не вернулась. Тем не менее, Машина Времени высвечивала успокоительную надпись: «Процесс завершен успешно».

Тогда он набрал мячиков для гольфа и послал на час вперед один из них. И он вернулся! Ровно через час!

— Внимание! — объявила тогда Машина, — прибытие объекта. Десять, девять, восемь…

Кребс чуть сигару не проглотил от неожиданности, и пенсне, вывалившись, заболталось на его груди на длинной серебряной цепочке. Вот оно! Свершилось! Как пантера, кинулся он к барьеру и, прищурившись, уставился сквозь пелену табачного дыма в круг, в центре которого была нарисована ярко-красная точка.

Снова мертвенно полыхнуло, и на месте точки появился мячик. Точно такой же, идеальный мячик для гольфа. Он схватил его и внимательно осмотрел со всех сторон. Сомнений быть не могло — это был именно тот мяч.

Ронни воспрянул духом и послал в будущее уже два мяча, предварительно расписавшись на них своей замысловатой росписью.

Пришел только один. С его росписью. Тогда он отослал еще два. Они оба благополучно материализовались, но росписи были сделаны красными чернилами, а не синими!

И тут Машина отказалась работать, сообщив, что «…надвигается мощный хроноциклон, в связи с чем работа по хронопереброске возобновится через пятнадцать часов». Впрочем, было уже за полночь, да и Кребс сильно устал, одурев от выпитого кофе, выкуренных сигар и переживаний. Он поднялся наверх и сразу же лег спать, не обратив внимания на обычные причитания Стивенсона в его адрес по поводу и без повода.

Проснулся Кребс в полдень с ужасной головной болью. Тело безумно ломило, а в ушах шумело, словно он находился на берегу океана. Но, в миг вспомнив, ЧТО у него есть в подвале, Ронни живо привел себя в порядок, перекусил на скорую руку, к неудовольствию Джорджа, постоянно пытающегося привить ему настоящий аристократизм, побежал к Машине.

Хроноциклон еще не прошел, и два с половиною часа Кребс пытался составить план, по которому следовало бы действовать.

На сей раз он решил попытать счастья в прошлом. Заготовив целую кучу предметов, хитро помеченных, он закидывал их по отдельности и скопом на час, два, три назад, но все было безрезультатно. Потом он отправил какую-то безделушку как раз в тот момент, когда он намедни впервые включил Машину. И опять провал. Потому что он не помнил, чтобы эта вещь появлялась тогда. Не помнил ни до, ни после отсылки. Этот хроноциклон мне путает все карты, решил, наконец, Ронни.

С прошлым выходила небольшая неувязочка. Как, действительно, что-то может появиться в его прошлом, если этого он не помнил? Возможно, данная вещь все-таки появилась там, но его воспоминания относится к старому положению вещей. Но какой же смысл тогда что-либо посылать в свое прошлое? С другой стороны, аппарат соорудили…

Пораскинув мозгами, Ронни понял, что есть смысл, когда он-будущий что-либо перешлет ему-настоящему. Но он постоянно является настоящим, поэтому нужно дать знать ему-будущему об опыте, и тогда… Тогда… Маразм какой-то, сердился Кребс. Посылать самому себе записочки в будущее! Эдакая дружеская переписка старых друзей…

И тут Ронни осенило. Фантастика! Это же именно, что ему и нужно! Информация из будущего! Данные тотализатора, биржевые ставки, скачки, выборы, войны, катастрофы и другие мировые события, а также его собственные, отфильтрованные от ошибок и неудач. Он будет богат, неимоверно богат и знаменит, и никто не сможет у него отобрать его бесценную находку, его курицу, несущую золотые яйца!

Он вспомнил о пачке газет, обнаруженных в Зоне Машины Времени. Вот оно! Будущий Кребс, оказывается, уже присылал ему информацию! Но почему они датировались августом и присланы были до того, как он нашел аппарат? Может быть, Машина сломалась, разрегулировалась? Но, конечно, ни о каком мастере-наладчике не может идти и речи. Или это все проказы неких хроноциклонов? Выходит, там, во Времени тоже существует своя погода…

В любом случае гадать сейчас было абсолютно бесполезно. Ронни заготовил пачку листов и написал на них послания с просьбой самому себе выслать в прошлое свежие газеты с расчетом, чтобы они появились у него сегодня вечером. Получалось несколько витиевато и глупо, но иного выхода он не видел. Затем настроил машину на сутки вперед и отослал их в будущее. Оставалось ждать.

В восьмом часу, когда он уже начал нервничать, прибыло целых три мяча для гольфа, на каждом из которых синел оттиск фамильной печатки Кребса и дата — 16 октября, 10 часов, 11 минут. Завтрашний день! Казалось, над ним смеялись. В гневе Кребс разорвал оставшуюся бумагу и тупо просидел в принесенном Стивенсоном кресле более часа, ожидая чуда. Но его не произошло.

Этот Будущий Кребс не может быть глупее Кребса Настоящего, это же понятно! Либо записки не дошли, либо причина была в самой Машине, точнее, во Времени, о котором Ронни не знал ничего, как, впрочем, и любой другой на Земле в 1925-м году. А может, газеты из будущего просто затерялись. Машина Времени — это все-таки не Королевская Почта…

К десяти вечера, игнорируя слабые протесты Джорджа, Кребс надрался как сапожник и отослал на две недели вперед старого полуослепшего мраморного дога по кличке Цицерон, уже практически беззубого и страдающего нервным тиком.

— Возвращайся молодым! — пьяно хохотал Кребс. — И не забудь мне там передать привет!

На немой ужас в глазах Стивенсона, в которых стояли слезы, он ответил с пьяной рассудительностью, пожав плечами:

— От него уже одни проблемы… И гадит везде. Служить науке — это тебе не сковородки драить!

На следующее утро он ужасно страдал похмельем, и до часу дня даже не спускался в подвал, в тайне надеясь, что газеты из будущего, а, точнее, из сегодняшнего вечера, все-таки уже там.

Но их там не оказалось. Зато лежал старый потрепанный рабочий ботинок. Стивенсона.

— Странно, — только и мог сказать Кребс и почесал затылок.

— Твой ведь, да? — пристал он позже с допросом к слуге, брезгливо держа обувь за шнурок.

— Да, сэр, — растерянно ответил тот. — Очень похож…

— Что значит очень похож?! — с издевкой прошипел Кребс, превозмогая снова появившуюся головную боль.