— И вот они вернулись, — заключил Филип.

— Чтобы заняться с нами сексом, — уточнил Вэнс.

В подвале воцарилась зловещая тишина.

— Мы все об этом подумали, — начал защищаться Вэнс.

— Это не означает, что надо было произносить это вслух, — отрезал Филип.

Люк подвала скрипнул и отворился. Друзья попытались спрятаться, но скрыться было негде. По лестнице неуклюже спустились две бестии. Они шаркали и переваливались с ноги на ногу, как это делали жители Клэм-бей. Свет фонаря и сияние глаз бестий смешались, наполнив подвал отвратительным гнилостным мерцанием. Филип наконец-то смог разглядеть монстров во всех ужасающих подробностях. Сходство с жителями Клэм-бей было более чем очевидным. От походки до тупого выражения лица с отвисшей челюстью и лишь немногим более чешуйчатой кожи — все было подобным. Бестии показались ему даже менее отталкивающими, потому что были законченными чудовищами, а не каким-то генетическим недоразумением.

Он отчаянно сопротивлялся желанию взглянуть на пах чудовищ, но проиграл эту битву. Опустив глаза, он убедился в отсутствии оснастки, необходимой для смешивания крови. По всей видимости, эти монстры были скорее рыбами, чем людьми. Он не считал себя по этой части экспертом, но привык думать, что рыбы производят потомство, откладывая икру, после чего является самец и осуществляет свой вклад. Если все было устроено именно таким образом, то, пожалуй, он мог бы с этим смириться.

Раскат грома сотряс дом. Первый раскат за все время, проведенное им в Клэм-бей. И, возможно, последний. Снова вспыхнул свет, представив взглядам парней и Энджелы бестий во всей их рассольной пятнисто-зеленой красе.

Вэнс схватил бутылку и обрушил ее на голову главаря. Посыпались осколки. По телу бестии заструились красные потоки, но это было вино, а не кровь. Твари этот удар, похоже, не причинил ни малейшего вреда. Она даже не шелохнулась. Потом медленно, градус за градусом, повернула голову к Вэнсу.

Он улыбнулся и нервно засмеялся, как будто пытаясь перевести все в неудачную шутку.

Бестия открыла рот, и из ее горла с бульканьем вырвалась ужасная отрыжка. Спазм сотряс ее тело, жабры задрожали. Тварь рыгнула, с ног до головы обдав Вэнса черным рагу из морских водорослей и рыбьих костей.

Филип отчаянно надеялся, что это не любовная прелюдия. В последний раз ему хотелось заниматься сексом, будучи измазанным рвотными массами, еще в колледже. Сегодня он не был настолько пьян. Да он вообще не был пьян.

— Прошу прощения.

Бестия постучала по своей груди и откашлялась. Это был чудовищный, скрежещущий звук.

Люди замерли, пытаясь проанализировать слова жуткого создания. В его речи явно присутствовал акцент. Тот же самый, нисколько не причудливый и отдаленно новоанглийский акцент, присущий добрым гражданам Клэм-бей. Голос был хриплым, но слова прозвучали вполне отчетливо. Дело, в общем-то, было не столько в том, что именно произнесла бестия, сколько в том, что она вообще что-то произнесла.

Тело твари сотряс приступ кашля. Из ее открытого рта капала морская вода. Она отерла губы и сделала сиплый вдох.

— Клянусь Дагоном,[3] какой же сухой тут воздух! Вы не могли бы дать нам чего-нибудь выпить?

Филип сидел на крыльце, обращенном в сторону пляжа. Сеял мелкий, похожий скорее на густой туман дождь. Пляжный зонт частично защищал его от сырости, но с бухты тянуло холодным ветром, и он, поежившись, застегнул молнию на куртке.

— Привет! — окликнула его Энджела. — Вэнс сказал, что тебя можно найти здесь.

Она наклонилась и поцеловала его в щеку, после чего устроилась на стуле рядом.

— Они скоро придут, — сказал он.

— Откуда ты знаешь?

— Пляж, — ответил Филип, беря ее за руку. — Когда песок становится похож на светло-коричневую грязь, это знак.

— Как идут переделки?

— Хорошо. Нам наконец-то удалось установить большие ванны. Теперь осталось сорвать оставшиеся ковры. — Он сделал глоток газировки. — С них течет. И очень сильно.

Гораздо легче вытереть пол, чем вести непрекращаюшуюся и безнадежную борьбу с плесенью.

Несколько мгновений они наблюдали за накатывающимися на пляж волнами, пока из этих волн не появились бестии. Филипу и самому казалось странным, как быстро он свыкся со зрелищем ковыляющих из океана чудовищ. Иногда была только одна бестия. Чаще две. Но никогда не было больше пяти. Тяжело ступая, они брели по пляжу к Филипу и Энджеле. Тварь, шедшая впереди, подала голос:

— Это Иннсмаут-Нук?

— Да, сэр, — кивнул Филип, по виду жабр определивший, что перед ним существо мужского пола. Жабры дам были более бахромчатыми.

— У нас забронированы номера на троих, — произнесла бестия.

— Эта дорожка приведет вас к дому. Мой партнер Вэнс уже ждет вас.

Вскочив на ноги, Филип небрежно помахал гостям рукой. Бестии не обменивались рукопожатиями, и его это нисколько не задевало.

Они сложили к его ногам горку свежей рыбы. Среди чешуи тускло поблескивали кусочки металла. Филип заметил пару дублонов и несколько драгоценных камней. Бестии заковыляли дальше.

Туристы наконец появились в Клэм-бей. В этом странном городке, где было холодно даже в солнечную погоду, уныло даже во время так называемого лета, которое здесь длилось ровно четыре недели, где росли деревья, на которых никогда не бывало листьев, и жили странные люди. Но для определенного типа людей, созданий из глубин, пытающихся изыскать возможность навестить родину, это место было не лишено определенного очарования.

Клиент есть клиент. И не считая капающей с их тел воды и хриплых голосов, бестии были весьма вежливыми и непритязательными. Они приносили еду с собой, и готовить им было несложно. Достаточно было бросить на тарелку кусок тунца, украсить его водорослями и подать с высоким бокалом морской воды. По большей части бестии вели себя тихо и скромно. Единственная опасность таилась в излишней говорливости некоторых из них. Они могли долгими часами превозносить великолепие Р’льеха[4] и чудесное забытье, которому было предначертано подняться из океана, захлестнув мир на суше. Но вытерпеть их было гораздо легче, чем саентолога, который однажды заночевал под их крышей.

Дела в гостинице явно шли в гору. Это было не то, что представлял себе Филип, замышляя это предприятие, но жизнь вынуждает проявлять гибкость, приспосабливаться к новым, порой неожиданным условиям. Гостиница процветала, и Клэм-бей, хотя и не перестал быть унылым, мокрым и холодным, в плане возможностей для бизнеса превзошел все ожидания друзей.

Филип обнял Энджелу и прижался к ее губам долгим, глубоким поцелуем.

— Отлично! — улыбнулась она, оторвавшись от него. — Убедил. Ты не гей.

Они рассмеялись.

— Как ты смотришь на то, чтобы немного… смешать кровь? — спросил он.

— Я думала, ты уже никогда не предложишь.

Она улыбнулась и, взяв его за руку, повела к дому.