— У меня где-то был её телефон, — Лали задумчиво подняла глаза к потолку, припоминая. — Да-да, где-то я его записывала… Надеюсь, что Джоанне не пришло в голову сменить номер… А ты позвони Николя в Австралию, хорошо?
Как и всегда, берясь за какое-нибудь дело, моя жена развила бурную деятельность. Сперва она, даже не допив кофе, минут сорок рылась во всех шкафах и тумбочках, отыскивая свою записную книжку четырёхлетней давности, потом ещё полчаса названивала в Штаты, кляня все телефонные компании мира, вместе взятые — до тех пор, пока я ей не напомнил, что в Техасе сейчас глубокая ночь, и было бы невежливо будить Джоанну в такое время даже ради того, чтобы пригласить её на Рождество.
С Николя и Элен всё оказалось гораздо проще, благо в Сиднее как раз наступал вечер, и с первой же попытки мне удалось застать их дома. В двух словах я обрисовал своему старому другу перспективы на предстоящий праздник, в ответ он удивлённо хмыкнул, а потом как ни в чём не бывало сказал, что охотно принимает моё приглашение.
— Ты избавил нас с Элен от трудной проблемы — как провести нынешнее Рождество, — заявил он с наигранной серьёзностью. — А поскольку я буквально на днях получил солидный гонорар в одном издательстве, то мы вполне можем позволить себе прокатиться до Парижа и обратно.
— Вот за что я тебя люблю, Нико — за то, что ты легко и быстро принимаешь важнейшие решения, — сыронизировал я, но он в ответ лишь рассмеялся:
— Брось, Себ, тоже мне — важнейшее решение! Ваша с Линдой идея великолепна, и я сам чертовски соскучился по нашим друзьям, так что через две недели жди нас с Элен в гости. И уж постарайся как-нибудь выцарапать всех остальных!
Жозе я позвонил в последнюю очередь, так как с ним связаться было легче всего. Однако там меня ожидал сюрприз — трубку взяла Бенедикт, и это означало, что всё-таки у них опять что-то налаживается. Так оно и вышло — Бене, не скрывая радости, сразу же заявила, что у них с Жозе всё хорошо, лучше просто не бывает, более того, дело, похоже, наконец-то идёт к свадьбе и что они оба, несомненно, с удовольствием посетят нас с Лали на Рождество. Я же в ответ искренне пожелал ей счастья — Бенедикт славная девчонка, и на месте Жозе я бы не валял дурака столько времени.
Под вечер моя неутомимая Лали всё-таки вызвонила Джоанну, и они с энтузиазмом принялись обсуждать все подряд события, случившиеся за последние пять лет, а я с ужасом думал о том, сколько нулей окажется на телефонном счёте, который нам пришлют за этот разговор. Однако, к моему удивлению, Лали оказалась умницей и уложилась всего в пятнадцать минут, получив при этом от Джоанны согласие навестить Париж на Рождество и вспомнить молодость.
— Итак, обзвонили всех, остался только Оливье, — подвёл я итог. — Но искать его — дело безнадёжное, он сейчас, скорее всего, где-то на гастролях… Чертяка, единственный из нас стал профи-музыкантом!
— А ты ему, конечно, завидуешь, бедный мой Себастьен, — подколола меня Лали. — Не получилось из тебя бас-гитариста, а из меня — жены музыканта… Бог с ним, с Оливье, нас и так уже набирается девять человек — как в старые добрые времена, правда? Теперь я просто умру от нетерпения, ожидая, когда наконец-то наступит это Рождество!
Но в конечном счёте наша компания пополнилась ещё двоими. Одним из них всё-таки оказался не кто иной, как Оливье, который нежданно-негаданно прилетел из Лондона и — как чувствовал! — решил позвонить старому другу. У их группы только что закончились очередные гастроли, после Нового Года они собирались отправиться в турне по Северной Америке, а пока что все наслаждались заслуженным отдыхом… Словом, рождественские каникулы Оливье пришлись как нельзя кстати — наконец-то мы сможем повидаться с нашим неуловимым приятелем!
А вот второй… Я даже не предполагал, что буквально за несколько дней до праздника встречу его в одном из баров, тем более что в своё время мы вычеркнули этого человека из своей жизни и поклялись больше никогда о нём не вспоминать. Но именно с ним я столкнулся нос к носу, когда заскочил пропустить рюмочку после работы.
С ним — то есть с Кристианом.
Я узнал его сразу, несмотря на то, что за эти годы наш бывший ударник здорово изменился, причём не в лучшую сторону. Тот самый парень, который когда-то мечтал о мировой славе, сейчас больше всего походил на клошара — небритый, в мятой одежде не первой свежести, на лице — явные следы запоев. Вид его вызывал лишь жалость.
Хотя Кристиан тоже заметил меня, первым заговорить он так и не решился — до тех пор, пока я сам не подошёл к нему. Как бы там ни было, раньше он был нашим другом, и я не мог вот так вот просто встать и уйти, сделав вид, что не заметил его.
— Привет, Себ, — вяло сказал Кристиан. — Не ожидал?
— Честно говоря, нет, — я взобрался на соседнюю табуретку и заказал два мартини. — Извини, конечно, за прямоту, но я думал, что тебя уж и в живых-то нет — так тебя тогда понесло…
— Да нет, ползаю пока, как видишь, — криво усмехнулся он и одним махом опрокинул в себя рюмку, будто там находилась вода. — Остальные-то как поживают?
— Да нормально, в общем-то… — пожал я плечами и, чувствуя какую-то неловкость, добавил:-Жаль, что всё так вышло тогда, шесть лет назад…
— Чего там, — махнул он рукой. — Сам виноват…
Мы выпили по рюмке, потом ещё по одной. Разговор долго не клеился, а потом вдруг Кристиана прорвало. Нет, он не жаловался на жизнь — просто исповедовался мне; рассказывал, как по утрам подрабатывает на рынке грузчиком, а после обеда безвылазно сидит в каком-нибудь из окрестных баров. Наркотики? Нет, он не колется сейчас, только покуривает… иногда… и не более того. И до сих пор клянёт себя за то, что тогда, шесть лет назад, ему не хватило смелости в нужный момент.
В общем, сам не знаю, что на меня повлияло тогда — то ли сбивчивые признания Кристиана, то ли изрядная доза мартини, — только я решил вдруг и его пригласить на Рождество. В конце концов, когда-то мы с ним играли в одной группе и делили одну комнату в общежитии, неужели сейчас он не заслуживает того, чтобы встретить праздник в компании друзей?!
— Там будут все? — спросил Кристиан. — И… Джоанна тоже?
…Ну конечно, ведь у них была любовь, да ещё какая! Титул самой сумасшедшей парочки во всём университете прочно закрепился за ними, всё было весело и прекрасно, а потом… Потом Кристиан собственными руками пустил всё под откос, когда во время одного из отъездов Джоанны ему вздумалось поразвлечься с Линдой. Итогом стали беременность австралийки и разбитое сердце американки, а сам Кристиан, испугавшись ответственности, просто-напросто сбежал в неизвестном направлении, бросив к чёрту и музыку, и университет, и вообще всё на свете.
К тому времени он уже регулярно баловался кокаином, так что его поступок, в общем-то, никого не удивил. Через пару недель у нас уже был новый ударник — не кто иной, как Оливье; а ещё через месяц у бедной Линды от всех этих переживаний случился выкидыш. Тем, собственно, и закончилась эта история; Кристиана же больше никто из нас никогда не встречал.
До сегодняшнего дня…
— И Джоанна тоже, — кивнул я, отвечая на его вопрос. — По крайней мере, обещала приехать. А ты до сих пор любишь её?
— Люблю, — упрямо мотнул он головой. — Да что толку… Она теперь в мою сторону и не посмотрит… Давай, что ли, ещё по одной, а, Себастьен?
Короче, домой я в тот вечер пришёл на бровях, и Лали устроила мне изрядную головомойку. А мне почему-то так и не хватило смелости сказать, кого я сегодня встретил и — тем более — пригласил к нам домой. Моя жена всегда относилась к Кристиану с прохладцей, а после того, что он натворил, и вовсе, как мне кажется, возненавидела. И я просто-напросто смалодушничал, решив поставить Лали, а заодно и всех остальных, перед фактом — сказать о Кристиане накануне праздника, тогда, когда все соберутся. Зря я так сделал, наверное…
Как бы то ни было, оставшиеся дни пролетели быстро. Накануне Рождества мы получили две телеграммы — одну от Джоанны, другую от Николя с Элен, в которых они сообщали, что завтра вылетают, и ещё — пространное, на нескольких листах, послание от Бенедикт, где она писала, что через месяц у них с Жозе свадьба (наконец-то!), и ей не терпится поделиться с нами своей радостью немедленно, а уж при встрече она с превеликим удовольствием расскажет всё подробно. Ну что ж, праздник обещал удаться на славу.
