Теперь Ганс чувствовал себя беззащитным против женской хитрости. А немка каждое утро, выходя на порог лавки, напевала все громче:
- Дачмэн, дачмэн, да-ачмэн!
"Чем бы таким ей насолить? - думал Ганс. - Есть у меня для крыс пшеница с мышьяком, так не отравить ли ее кур? Нет, нельзя, меня заставят за них заплатить!.. А, знаю, что делать!"
Вечером мисс Нейман, к своему крайнему изумлению, увидела, что Ганс сносит целыми охапками кустики дикого гелиотропа и укладывает их под решетчатыми окнами погреба. "Любопытно, что это он затевает? - сказала она себе. - Наверное, что-нибудь против меня!"
Между тем стемнело. Уложив зелень двумя рядами, так что посередине оставался свободный проход к окну погреба, Ганс вынес из дому какой-то предмет, прикрытый тряпкой, повернулся спиной к соседке и только тогда развернул этот таинственный предмет и прикрыл его листьями, после чего подошел к стене и стал что-то на ней писать.
Мисс Нейман сгорала от любопытства.
"Не иначе, как это он обо мне что-то пишет, - думала она. - Пусть только все уснут, тогда я пойду погляжу. Умру, а узнаю, что он там такое написал!"
Окончив таинственные приготовления, Ганс ушел к себе наверх и скоро погасил свет. Тогда мисс Нейман поспешно надела халатик и туфли на босу ногу и побежала через улицу. Дойдя до рядов гелиотропа, она двинулась прямо по проходу к погребу, чтобы прочитать надпись на стене.
Но вдруг у нее глаза полезли на лоб. Она откинулась назад и жалобно вскрикнула: "Ай! Ай!" Потом отчаянно завопила: "Помогите! Спасите!"
Наверху открыли окно.
- Что такое? - послышался спокойный голос Ганса. - Что случилось?
- Проклятый дачмэн! - завизжала мисс Нейман. - Убил меня, убил! Завтра тебя за это вздернут! Спасите! Спасите!
- Сейчас сойду, - сказал Ганс.
И действительно, через минуту он появился внизу со свечой в руке. Посмотрел на мисс Нейман, которая стояла, как пригвожденная к месту, и, подбоченясь, захохотал:
- Что я вижу? Мисс Нейман? Ха-ха-ха! Добрый вечер, мисс! Ха-ха-ха! Поставил капкан на скунсов, а поймал девицу! Зачем это вы, мисс, вздумали заглядывать в мой погреб? Я же нарочно написал на стене, чтобы никто не подходил близко. Ну, теперь можете кричать во все горло, пусть люди сбегутся! Пусть увидят все, что вы по ночам ходите к моему погребу подглядывать! Кричите, сколько сил хватит, - вы у меня постоите тут до самого утра. Доброй ночи, мисс, приятных снов!
Положение мисс Нейман было ужасно. Кричать? Нельзя, сбегутся люди, срам! Молчать? Стоять целую ночь пойманной в капкан и завтра стать посмешищем для всего города? Да и зажатая в капкан нога болит все сильнее...
В голове у нее помутилось, звезды сливались перед глазами, а среди них мигал месяц со зловещей физиономией Ганса... Мисс Нейман упала в обморок.
"Herr Je!* - ахнул про себя Ганс. - Если она умрет, меня завтра линчуют без суда!"
______________
* Господи Иисусе! (нем.) (искаженная в просторечии форма: "Je" вместо "Jesus").
Волосы у него встали дыбом от страха.
Делать было нечего. Ганс поспешно разыскал отмычку, чтобы открыть железный капкан. Но открыть его было нелегко, - мешал халат мисс Нейман. Пришлось его немного приподнять, и... несмотря на всю ненависть и страх, Ганс не мог не взглянуть на прелестные, словно мраморные, ножки своего врага, освещенные луной.
Кажется, в нем заговорила жалость. Он торопливо открыл капкан, и, так как девушка все еще была без памяти, взял ее на руки и быстро понес к ней в дом. И пока нес, испытывал все то же чувство жалости.
Он вернулся к себе, но всю ночь не мог сомкнуть глаз.
Наутро мисс Нейман не появилась в дверях лавки, чтобы, как всегда, спеть свое любимое "Дачмэн, дачмэн, да-ачмэн!" Может быть, ей было стыдно, а может быть, она обдумывала план мести.
Оказалось, что она замышляла месть. Вечером того же дня редактор "Сатэрдэй уикли ревью" вызвал Ганса на кулачный бой и сразу же подбил ему глаз. Но доведенный до отчаяния Ганс задал ему такую трепку, что после недолгого и тщетного сопротивления редактор во весь рост растянулся на земле и закричал: "Довольно! Довольно!"
Неведомо как - не от Ганса - весь город узнал о ночном происшествии с мисс Нейман, А из сердца Ганса после драки с редактором испарилась жалость к противнице и осталась одна лишь вражда.
Он предчувствовал, что ненавистная рука нанесет ему какой-то внезапный удар. И удар не заставил себя долго ждать.
Лавочники часто вывешивают на улице перед лавкой объявления о различных полученных ими товарах, и эти объявления начинаются со слова "Notice"*. И еще надо вам знать, что в американских "гросери" обычно продают для ресторанов и баров лед, без которого ни один американец не станет пить ни пива, ни виски. И вот Ганс вдруг заметил, что у него совсем перестали брать лед. Огромный запас, привезенный им по железной дороге и сложенный в погреб, растаял, убытку было больше, чем на десять долларов. В чем же дело? Почему так вышло? Ганс видел, что даже его сторонники каждый день покупали лед у мисс Нейман, и не мог понять, что бы это значило, тем более что он ни с кем из буфетчиков не ссорился.
______________
* Объявление (англ.).
Он решил выяснить дело.
- Отчего вы не берете у меня льду? - спросил он своим ломаным английским языком у бармэна Питерса, когда тот проходил мимо лавки.
- Очень просто: оттого что вы им больше не торгуете.
- Как так не торгую? Почему?
- А я откуда знаю почему?
- Но это же неправда! У меня есть лед!
- А это что? - Питерс ткнул пальцем в объявление, наклеенное на стену.
Ганс посмотрел и позеленел от злости. В его объявлении кто-то в слове "Notice" вырезал букву "t" и получилось "No ice", что по-английски означает "Льда нет".
- Ах, негодяйка! - крикнул Ганс; весь посинев и дрожа, ворвался он в лавку мисс Нейман.
- Это подлость! - кричал он с пеной у рта. - Как вы смели выцарапать у меня в середке букву?
- Что я у вас выцарапала в середке? - с невинным видом спросила, притворяясь удивленной, мисс Нейман.
- Я же вам сказал - букву "t", не слышите, что ли? Это вы ее выцарапали! Нет, черт возьми, этому надо положить конец! Вы мне заплатите за весь лед!
Обычное хладнокровие изменило Гансу, он вопил, как сумасшедший, а мисс Нейман тоже в долгу не оставалась. На крик сбежались люди.
