Изменник нашему времени Александр Fеликсов Корректор Наталья Карелина © Александр Fеликсов, 2020 ISBN 978-5-4474-2335-3 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero На форзаце «Изменника нашему времени» С этим фактом не считаться, Что такая книга есть… Кто в ней сможет разобраться, Тем хвала и вкупе честь; Не для праздного досуга, Лишь для избранного круга… – Вид не сделать что не в «курсах»… – Не объятное ж объять? – Не корпят над нею в ВУЗах! – Смог дерзить! Шаг следующий – дерзать… Вместо посвящения …и строки моего романа уж не являются во сне, Знать, исчерпал запас вполне, The end – дают понять с экрана. Довольно Пушкина бесить — Пора язык уж прикусить. И вот теперь опять, приятель, С тобой вновь скромный обыватель. От слова, в общем смысле, «быт», Что канителен и свербит. Отсох раздвоенный язык, Что блеял рифмой, прозой – рык! Из темноты сознания углов Всё вылезали уши «штампов» — Дистиллированное зло; Не отшутиться, мол, это техника эстампа. За мыслью денно волочиться в точном слове, Не лучше ли у моря счастья ожидать за нахождение подковы? Но тот, к кому адресовался – адресован. Чем, извините, он окажется подкован?! Заполнив бремя пустоты, В которой, может, пребывал и ты? Предмет достойнее меня — Критичность взгляда сохраня, Занятным радости добавить, Что сочинил – и вот хочу представить! Над делом классики залип — Явить России новый архетип! Его неведома природа, Почти что хамским вызовом звучит Заява этакого рода… Лишь убедительность писаки, Барну’ма, кстати, феномен: «Как разгадал он нас!» — Повсюду слышится рефрен, А архетип – теорьи враки. Modernismo! – славен тост, Только с приложеньем post… За mauvais ton – I am so sorry, Но как без «личностей» Прикажешь в споре?! В рупор ажно закричись — Пушкиноведов горда высь! – Не вышел ликом! Отступись! – Не так заносчив и остёр? Я всё же в высшем смысле raisonneur (резонёр): Нет иерархии в саду гениальности, Каждый цветок из ростка уникальности, Соло Сальери, То Моцарт в ударе, Всегда на премьере… Место свободно в репертуаре… — Суесловье – ты, мол, умник — Это гению не льстит, А подставь Эолу струны, Арфа, диво! – зазвучит. Сам роман короче кратно — Ни «Войны» в нём и ни «Мира», — Согласитесь иль обратно, — Ум в скитаньях встретил лиру; Содержание не в прозе — Рифма тут «ударной» дозой… — О нас пока ещё не знают — Впотьмах, под спудом скорбен труд. А может, книжку всё-таки откроют? Со ртом открытым вдруг да и замрут? Смотри, академическую мантию вручают… Предисловие Во всякой книге предисловие есть первая и вместе с тем последняя вещь; оно или служит объяснением цели сочинения, или оправданием и ответом на критику. М. Ю. Лермонтов Сохраняет ли письменный документ времени стремление автора донести своё содержимое, находясь в анабиозе неизвестности? Только демонстрируя едва заметные признаки природы живой… Чтобы какой-то пытливый исследователь, смахнув археологической кисточкой домашнюю пыль, расшифровал послание хотя бы в доступной полноте прямодушного высказывания, ведь написанное то уже языком почти мёртвым теперь субкультуры до ныне главенствовавшей… …роман в стихах, стихи в романе, Так созидал Шекспир тому… задолго ране. Взаимным отчужденьем отдаляясь, С собой доселе препираясь, Оне сошлись – стихи и проза, Так ласка стала реверсом угрозы. К гармонии то привело иль лютой стычке? Но, верно, нанесёт ущерб привычке? Даже ограниченная память в деструктивном процессе потери связи с лабильностью самой природы времени, не может не замечать культурной редукции языка как идентификатора народа с его, языка, а следовательно народа, последующим оплакиванием, не успевая присыпать песком останки. (Язык – «охрана грамота» народа, Так сокровенна суть его природы, И, сохраняя, сам заговорён От нападенья вражеских времён. Хотя любые времена туженью споры, И где бы как бы кто ни жил, Отец Небесный всех приговорил (Пред этим накормив просфорой); да и нет барханов в виртуальном мире — надежда только на регулируемость забвения… ха-ха-ха… F. Пользуюсь правом последнего слова, чтобы оправдаться перед читательницами за пренебрежение любовной линией сюжета. Смягчением вины может служить существование нелепости символически любовных романов, таких как «Евгений Онегин», «Горе от ума», «Мастер и Маргарита», оба романа Ильфа и Петрова и много других (нет полной статистики), – если эрос в них и присутствует, то следом не чётким, номинально. В этой скудной сентиментом пустыне в сей миг откровения решаюсь цинично calembour (ить) неологичностью: о романе «безроманности», т. е. без романтического con brio – пламени чувственности. Почти за шаг до мизогинии – неприязни к женскому виду (ведь это, несомненно, самостоятельный вид?! Отрясите прах с ног ваших, выходя из града моего, утверждая обратное. Погрешите против горького опыта жизни всего человечества, наломавшего дров на гендерном поприще, приведшем в конце концов к имплементации того положения, что покончил с «долей женской» и воссиять дал виду во всей совершенства роскоши); безосновательно лишать вас ещё и короля марьяжа – это неоправданно дерзить, вообще, подрыв доверия к художественному слову; но предъявленный пишущий протагонист с изъяном, тоже стыд не умаленный и раскаянием… |
