Литмир - Электронная Библиотека

Один миг и вся жизнь

Евгений Парушин

© Евгений Парушин, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Один миг и вся жизнь - image0_565988ab9045aaaf0bdc689b_jpg.jpeg

Огонь и снег

Человек шёл по горящему лесу. Вокруг пылал огонь. Горели деревья, горел мох и горел он сам. Языки пламени лизали его, проходили насквозь и вызывали дикую, ни с чем несравнимую боль. Но старик упорно шёл в чащу леса в самое пекло. Огонь, боль и тело стало одним целым.

Человек проснулся. Лес исчез. Огонь и боль остались. Дед Гаврила откинул одеяло и сел на кровати. Поздняя ночь. Уличный фонарь освещает комнату и худого, очень старого человека в трусах. Вокруг бесконечная тишина.

Кряхтя и вздыхая Гаврила встал и медленно подошёл к окну. Там в лучах света медленно падают огромные снежинки. Их много, очень много, кажется, что за окном шевелится неведомое белое пушистое и совершенно невесомое существо. Огонь внутри, лёгкий мороз и блаженство снаружи. Пол приятно холодит ступни ног. Гаврила успокоился. Боль не пропала, она спряталась, давая подумать и посмотреть на вальсирующие пушинки.

Старик осмотрелся. Его дом остался таким же, каким был и почти сто лет назад, когда он впервые открыл глаза в этом мире. Отсюда он с братьями и сёстрами ушёл на войну, с которой вернулся один. Сюда, к старикам родителям, он вернулся из города, уйдя на пенсию. Отсюда он проводил их и свою жену в последний путь.

«А ведь всего неделю назад казалось, что впереди ещё много времени» – подумал Гаврила. Память, которая давно растеряла мелкие события прошлого, неплохо хранила недавние события.

Всё началось неожиданно. Гаврила в хорошем настроении собрался позавтракать и вдруг стены начали плавно поворачиваться, пол наклонился и упал на грудь и лицо. На шум прибежала дочь и, причитая, перевернула его на спину. Стены успокоились, они поняли, что вели себя неправильно. Пол стал твёрдым, холодным и горизонтальным.

Дочка помогла Гавриле встать, посадила за стол кушать, а потом вызвала врача. Доктор пришёл быстро и, осмотрев больного, вздохнул, пожелал ему здоровья и вышел в соседнюю комнату, чтобы выписать лекарства и пошептаться с хозяйкой.

Когда он ушёл, дед устроился поудобнее на стуле напротив дочери и приступил к допросу:

– Ну, что сказал наш доктор. Я понимаю так, что дело плохо. Сколько у меня есть времени?

– Ты чего, папа, подлечим мы тебя. Чего это ты надумал, – опустив глаза в пол, бодро проговорила дочь.

Дед Гаврила вздохнул:

– Послушай, доченька, я прожил очень много и много видел. Я хочу понять, сколько мне осталось. Подвести итоги. Вспомнить жену – матушку твою. Посмотреть фотографии друзей, я ведь последний из нашей дружной компании на этом свете. Поболтать с внуками. Не мешайте мне, пожалуйста.

– Папа, я тебя хорошо понимаю, чай самой уже скоро собираться. Ладно, расскажу. Доктор наш говорит, что ещё неделю, другую ты сможешь нормально жить, а потом как получится, – и бесшумно заплакала, как плачут старые измученные жизнью люди.

Дед молча встал и, подойдя к плачущей старой женщине, обнял её за плечи. Прошло около получаса. Бабушка успокоилась и только растеряно хлопала глазами, глядя снизу вверх на отца, который был спокоен и умиротворён как никогда.

Вернувшись на своё место, Гаврила попросил:

– Ты пока молчи, ни с кем ничего не обсуждай. Хочу посмотреть на наших детишек, внуков, правнуков. Но так, чтобы они не на поминки приезжали, а просто в гости. Сможешь не болтать лишнего?

– Да, – вытирая слезы, ответила старушка, – пусть будет так, как ты хочешь. Я постараюсь.

После обеда они достали старый семейный альбом, которому было больше века, и погрузились в воспоминания до поздней ночи. В выходные собралась родня. По дому и участку носились дети, бродили взрослые, а бабушки и дедушки степенно сидели в маленькой комнате и разговаривали о своём, старикашечьем.

Незаметно прошла неделя и вот, вчера вечером Гаврила почувствовал себя неважно. Наглотавшись таблеток, он пожелал дочери спокойной ночи и лёг спать. Уснул быстро с устатку и вот на тебе. Жар снова охватил его. Огонь разгорался, и возвращалась нестерпимая боль во всём теле.

Один миг и вся жизнь - image1_56581d5e9045aaaf0bdbb6fa_jpg.jpeg

«Позвать дочь?» – подумал старик, но язык распух, и, казалось, не может шевелиться.

«Эх, не буду пугать, пойду постою на крылечке. Может само отпустит» – тихо прошептал он и побрёл к двери.

Стул попался на пути и упал с ужасным грохотом. Гаврила замер, но дочка, слава богу, не проснулась. Покачав головой, он, держась руками за стенки, вышел на крыльцо.

Снег шёл тихо. Каждая снежинка светилась в свете фонаря. «Ух ты! Красотища. Какой подарок судьбы» – подумал дед.

Он спустился с крыльца, пересёк площадку и вошёл по колено в снег на цветочной клумбе. Огонь чуть-чуть отступил. Тогда Гаврила встал на колени и, зачерпнув снег руками, обтёр лицо и грудь. Стало легко и хорошо. Огонь, а потом и боль исчезли. Блаженство охватило его старые и измученные душу и тело.

Утром дочка деда Гаврилы нашла его лежащим ничком во весь рост на клумбе. Снежинки падали, но уже не таяли.

Золотая Рыбка

Один миг и вся жизнь - image2_565797e1fc6cac850662e5ff_jpg.jpeg

Они держали друг друга за руки и, улыбаясь, вспоминали прошлое, которое казалось таким близким.

– Помнишь, как мы познакомились? – спросила она.

– Конечно, мы тогда сдали зачёт и остались всей группой, чтобы отметить этот светлый миг, – улыбаясь воспоминаниям, ответил он.

– А я пришла за братом, Петей, думала мы поедем вместе домой и попалась… – проговорила медленно она. Улыбка пробежала по лицу и спряталась в морщинках.

– Ну да, я смотрю, новая девушка в жёлтом платье, очень маленькая. Я тебя в институте до этого видел, просто не обращал внимания, – вспомнил он.

– А ты был такой здоровый, как африканский бегемот, и улыбался как мультяшка.

– А ты была как маленькая рыбка, попавшая в новое место, шарахалась от всех и хлопала ресницами. Ты мне очень понравилась. А помнишь, как ты представилась? Я с Петей! Хорошо, что я сообразил, что он твой брат, а не приятель.

– Ещё бы, напугал ты меня тогда, чудище ужасное, я даже имя своё забыла.

– Я сразу подумал, вот она моя Золотая Рыбка!

– Ну да, представился и сразу – цап.

– Да не цап, а поймал свою Золотую Рыбку. Как ты отчаянно сопротивлялась, помнишь? А потом уселась на руке как ребёнок, подогнула ножки и успокоилась.

– А что толку сопротивляться, я руки моментально об твою башку отбила, а ты довольно урчал и говорил, что массаж тебе нравится.

– Ты такая лёгонькая была, я мог бы весь вечер с тобой на руках танцевать.

– Да, танцевал ты хорошо, немножко страшно было, но очень приятно. Как в кино.

– Ага, а потом мы отметили сдачу зачёта, выпили малость и снова танцевали, пока нас не расшугала уборщица.

– Выпили, если это можно так назвать. Аж целых три бутылки вина из трёх гранёных стаканов, украденных в автомате с газировкой, на двадцать человек. Просто назюзюкались, – она улыбнулась.

– Точно, а Петя твой тут же смылся куда-то с подружкой. Обрадовался, что о сестричке позаботятся.

– А потом ты меня домой провожал, а там, на остановке моя мама, вся на нервах, район неспокойный был, боялась за меня страшно.

– Она такая взъерошенная была. Так хотелось её успокоить.

– Ну, ты и успокоил. Надо же было догадаться и попросить у неё согласие на свадьбу! Она же еле до дома добрела, а потом ещё десять лет поминала мне твою сообразительность.

1
{"b":"429976","o":1}