Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Ей хватило бы одной искры, а не этого вселенского пожара, для того чтобы теплившиеся угли ненависти вновь загорелись бушующим пламенем. Гнев вернулся, посеяв семена пожара в ее легко воспламеняющейся душе, и именно Ита была первой из эльфов, кто обмакнул наконечник своей стрелы в яд, сделанный из сока эмпантового дерева и особой разновидности грибов-паразитов, и не убила, а преднамеренно ранила этой стрелой нескольких орков. То, чего никогда бы не осмелился сделать чистокровный эльф, сделал человек, вернее, та его половина, которая, ослепленная ненавистью к врагам, заглушила в своей душе голос леса – голос крови эльфийской матери.

И сначала единицы, а затем, по мере того как леса продолжали гибнуть, сжигаемые шаманами орков, все больше и больше эльфов стали использовать отравленные стрелы – ненависть породила еще большую ненависть, а жестокость и насилие – безумие и хаос.

Но, быть может, в отместку за ее страшное безрассудство, положившее начало великим катаклизмам, судьба забрала у нее отца. Великий и бесстрашный воин погиб в пограничной битве с имурами. Однако он был сражен не мечом одного из людей-кошек, а повергнут стрелой, выпущенной из лука чистокровным человеком.

Это выяснили, когда нашли его тело, пробитое в нескольких местах стрелами с тяжелыми литыми наконечниками, сделать которые могли только люди.

А спустя некоторое время вся Алавия узнала о том, что на стороне сил Хаоса воюют предатели, около тысячи людей, изменников, презревших голос крови светлых рас, – лучников, безжалостно и хладнокровно убивающих своих же собратьев.

Именно после этого скорбного известия покой навсегда оставил и без того израненную душу печальной девушки. Она, и раньше ненавидевшая предателей, поклялась сама себе страшной древней клятвой, что не успокоится до тех пор, пока последний человек из легиона ренегатов, не исключая и их главаря, ничтожнейшего из ничтожных, не ляжет костьми в сырую землю. И во имя этой мести Ита была готова на все.

Тот, кто одержим навязчивой идеей, рано или поздно находит пути для осуществления своих замыслов. Какими бы безумными или опасными ни оказались дороги, ведущие к намеченной цели.

Старинные легенды эльфов гласят, что когда-то давно, на самой заре становления рас, существовало заклинание «Стрела, разрывающая сердце». Использовать его могли только по-настоящему сильные духом, потому что вместе с выстрелом лучник терял часть собственной жизненной энергии. Именно эта энергия и питала стрелу, способную поразить намеченную жертву на расстоянии прямой видимости. Это поистине гигантская дистанция, так как при обычном прицельном выстреле стрела могла достигнуть цели на расстоянии максимум сто шагов, или, если стрелять навесом, – не более трехсот. Но в одиночку незаметно приблизиться к противнику на такое расстояние во время битвы почти невозможно, поэтому оставалось одно – достать его издалека. С той стороны, откуда он меньше всего ожидает нападения.

Проявив невиданное упорство, одновременно задействовав все свои связи и знакомства, Ита ухватилась за слабую зацепку, способную в конечном итоге привести ее к намеченной цели. Девушка повстречалась со старым, даже не побелевшим, а скорее пожелтевшим от древности друидом, чья память все еще хранила воспоминание о днях и славных делах давно минувших эпох. Это был чудом сохранившийся осколок того далекого времени, когда мир был еще слишком молод, чтобы пасть жертвой самоубийственных войн.

Этого древнего старика звали Калатан. Он прожил слишком долго и успел устать от мирской суеты, так что поначалу даже не хотел разговаривать с незваной гостьей. Однако что-то всколыхнулось в его зачерствевшей душе, когда он увидел глаза этой девушки. Может быть, на память ему пришли дни давно прошедшей молодости, или же лицо полукровки напомнило ему дуновение свежего весеннего воздуха, который приходит в долину с западных гор, чтобы возвестить о том, что зима уходит и жизнь, несмотря ни на что, продолжается. Как бы то ни было, в конечном итоге друид согласился ответить на ее вопросы. И рассказал, что как такового заклинания не существует. Стрела, разрывающая сердце, сама решает, подходит ли ей человек, энергию которого она возьмет в обмен на выстрел, или же нет.

– Вообще, эти стрелы скорее живые существа, нежели магическое оружие, – продолжал Калатан, не обращая внимания на выражение бескрайнего удивления, застывшее на лице девушки. – С ними связано много странных и темных историй, о которых лучше не упоминать вслух, чтобы не потревожить души давно умерших воинов.

Он замолчал, и было хорошо видно, что его мысли вернулись к тем безвозвратно далеким временам, сама память о которых, казалось бы, покрылась толстым налетом вековой пыли.

– Единственный, кто что-нибудь может знать обо всем этом, – наконец проскрипел старик, выйдя из состояния глубокой задумчивости, во время которой Ита стояла, затаив дыхание и боясь даже пошевелиться. – Так это Сарг...

Фраза прозвучала так, как будто мифического Сарга должны были знать абсолютно все обитатели древнего леса.

Однако девушке это имя ни о чем не говорило.

– А кто этот почтенный мудрец? – осмелилась спросить она после некоторой паузы, вызванной скорее замешательством, нежели робостью.

– Кхееее-кхххеееее, кхххеее!

Звуки, вырывавшиеся из горла старого друида, были похожи на кашель, но, на самом деле это был смех...

Ита молча и терпеливо переждала и этот всплеск эмоций. В конце концов, она пришла сюда по делу, и только от желания или нежелания Калатана зависело, узнает ли она хоть что-нибудь полезное.

– Ах, девочка, девочка... – проскрипел он, наконец, просмеявшись-прокашлявшись, – имя Сага когда-то было на устах всей Алавии, потому что именно он был первым, кто применил заклятие «Искажение пространства» и положил конец могуществу некромантов; именно он стоял во главе войска, разбившего бесчисленные легионы орков, вторгшиеся с юга во время великой засухи, и... А впрочем, – устало махнул рукой старик, – можно до бесконечности перечислять все его великие свершения и ратные подвиги, но если из людской памяти так быстро стерлись воспоминания об этом удивительном герое, то я не стану тратить свое драгоценное время на то, чтобы просвещать молодую девушку, нарушившую мой покой из-за глупой прихоти.

В ответ на эту гневную исповедь Ита просто промолчала. Когда имеешь дело с друидом, да еще и практически высохшим от древности, говорить что-либо в свое оправдание не имеет смысла. Если старик захочет – скажет сам все, что нужно, а если нет, то никакие просьбы, уговоры или угрозы не подействуют.

На некоторое время в помещении воцарилась напряженная тишина. Оба, Калатан и девушка, молчали, как будто задумавшись каждый о своем. А затем древний старец, наконец, разрушил хрупкую тишину, чуть слышно пробурчав себе в бороду:

– Последний раз его видели недалеко от озера Печали, находящегося в юго-западной части Эвалонского леса. Но теперь уже никто и не вспомнит, сколько воды утекло с тех пор.

На лице Иты расцвела улыбка. Даже ее темные глаза на какое-то мгновение стали чуть светлее.

– Спасибо вам, – сдержанно ответила девушка, изысканно поклонившись, что считалось у эльфов высшей степенью уважения. – Спасибо вам, – повторила она, приложив руки к сердцу, что было высшей мерой признательности у людей.

Старик ничего не ответил, как будто совершенно проигнорировав эти знаки внимания.

Ита хотела было задать еще один, последний вопрос, но не решилась. Судя по виду и поведению старого друида, он сказал все, что собирался и аудиенция была окончена. Она еще раз поклонилась – на этот раз уже прощаясь – и стремительно вышла прочь.

– Смелая девочка, но безрассудная, – в очередной раз пробормотал себе в бороду Калатан. – Хотя, кто знает, может быть, ей и удастся добиться цели, раз и навсегда покончив со всем этим затянувшимся кровавым безумием. Кто знает... Может быть, боги, но и те, скорее всего, не догадываются.

Он посидел еще немного, особым внутренним взором пристально вглядываясь в едва различимую пелену будущего, но, так ничего и не увидев, устало откинулся на спинку кресла.

11
{"b":"4362","o":1}