– Они убили меня, – сказала она тихим, безжизненным голосом. – Они оставили мой холодный труп на бирже труда и даже не побеспокоились поместить некролог в газете!

Резким движением Делла отдернула тяжелую штору, закрывавшую большое, во всю стену от пола до потолка, окно из толстого зеркального стекла.

В комнату хлынул яркий солнечный свет, и на ее белокурых волосах заиграли золотистые блики. Солнечные лучи просвечивали сквозь пеньюар из плотного шелка. Осознавая, что контуры ее божественного тела будут полностью видны и произведут на меня впечатление, она медленно повернулась ко мне в профиль, чтобы я получил дополнительный импульс, глядя на круглые очертания ее упругих грудей и красивую линию длинных ног. Я знал, что Делла Огэст была одной из трех самых известных киноактрис Голливуда, и она просто не могла не продемонстрировать свои сильные стороны даже перед такой немногочисленной аудиторией, как я – Рик Холман.

– Мне нужна помощь, Рик, – сказала она хрипло. – Я в отчаянном положении! Вы – мой последний шанс.

– Делла, дорогая, это что – комплимент?

– Это не комплимент, – прошептала она с укоризной – Вы все прекрасно понимаете.

Она снова подошла к кушетке и села рядом со мной. Ее шелковый пеньюар перестал быть прозрачным и снова скрыл ее округлые формы от моего пристального взгляда.

Комнату заливал ослепительно яркий солнечный свет. Небо было синее, как сапфир. Но все это великолепие не могло сравниться с красотой Деллы Огэст.

– Чтобы разобраться в этом сложном деле, я должен знать о нем все, – сказал я. – Если у событий есть начало, то почему бы нам не вернуться к нему?

– Начало – это Род Блейн, – произнесла она решительно.

– Но ведь он мертв?

– Да! Он погиб в автомобильной катастрофе шесть месяцев назад, – сказала Делла, нетерпеливо кивая. – Именно тогда они решили, что надо покончить со мной.

– Послушайте, дорогая, – попросил я, – давайте попробуем разобраться во всем этом, призвав на помощь логику. Я имею в виду…

– Я не работаю уже шесть месяцев, – сказала она быстро. – Когда вы в последний раз слышали, чтобы где-нибудь упоминалось обо мне, или читали интервью со мной в журнале, или видели мое имя в рекламном объявлении какой-либо газеты? Не старайтесь вспомнить, я сама скажу вам. Это было за неделю до смерти Рода Блейна!

– Почему они так поступили с вами? – спросил я. Она беспомощно пожала плечами:

– Я не знаю почему, я хотела бы, чтобы вы это выяснили, Рик. Они хотят погубить меня и за шесть месяцев почти добились своей цели. Я как будто уже не существую. Нет работы, нет даже никаких предложений – ничего нет! Мой агент-посредник слишком занят, чтобы встретиться со мной, а девушки-телефонистки на коммутаторе не узнают меня, когда я называю свое имя и прошу соединить меня с какой-либо крупной киностудией. Когда я звоню в приемную любого кинобосса, мне отвечают, что он вышел, то есть его никогда нет на месте только для Деллы Огэст. Мне так плохо, что иногда по ночам я сижу и долго смотрю на свои руки, ожидая, что на них появятся пятна – первые признаки проказы!

– Не принимайте все это так близко к сердцу, – сказал я.

В глубине ее голубых с поволокой глаз была тревога. Делла схватила меня за руку и сжала так, что ее ногти впились в мою руку.

– Я боюсь, Рик, – прошептала она. – Они хотят похоронить меня заживо, и они уже вырыли мне могилу. Я не знаю почему, только это, по-видимому, связано с Родом Блейном. Это не может быть простым совпадением. Все началось сразу после его смерти.

– Тогда расскажите мне о Роде Блейне, – попросил я.

– Его называли Золотым мальчиком! – Она говорила с большой грустью. – У него был профиль и тело греческого бога, была огромная самонадеянность, присущая юности, и такой актерский талант, который встречается в артистическом мире только один раз в поколение. Вы слышали о нем, Рик? Его знал весь мир.

– Я ничего не знал ни о вас, ни о Роде Блейне, – признался я.

– Я была помешана на нем, – сказала она тихо. – Мысль о нем сводила меня с ума, и я ничего не могла поделать с собой. После трех разводов и Бог знает скольких увлечений меня угораздило влюбиться в юношу, который был моложе меня на десять лет. Вначале он был польщен тем, что известная актриса открыто заигрывала с ним. Через некоторое время это стало забавлять его. Позднее я стала женщиной, которой он мог пользоваться, а еще позднее – той, которую можно оскорблять. Это было так отвратительно, Рик! Так у меня еще не было ни с кем, но ему я позволяла все, потому что любила его.

– Все это закончилось до того несчастного случая? – спросил я.

– Для Рода, может" быть, да, – ответила она тихим голосом. – Но не для меня.

Солнечные лучи падали на ее белокурые волосы и играли в них. Мягкие черты ее лица притягивали мой взгляд. Она была не только прекрасной актрисой, но также и красивой, вызывающей желание женщиной.

– Когда вы видели Блейна в последний раз? Делла прижала тыльную сторону руки ко рту и, прежде чем дать ответ, сильно укусила себя.

– Вскоре после полудня в тот день, когда это случилось, – прошептала она. – У нас произошла ссора, вернее, ужасный скандал. Тогда он мне сказал, что я ему больше не нужна и что между нами все кончено. Я ответила, что все равно люблю его и буду любить всегда. Он рассмеялся мне в лицо. “Иди займись любовью с какой-нибудь швалью твоего возраста, детка, – сказал он. – Только постарайся, чтобы он не видел тебя при ярком солнечном свете, а то разглядит твои морщины!” Я дала ему пощечину. Он стоял и смотрел на меня, в его глазах была ненависть! Затем он ударил меня кулаком в зубы и вышел из комнаты. Через три часа его не стало.

Она начала плакать, и скорбь ее выглядела неподдельной.

– Может быть, это была моя вина, Рик, что он попал в эту автокатастрофу? Наверное, я убила его!

– Никто никого так не убивает, – резко сказал я. – Перестаньте винить себя. Поняли?

– Простите… – Она громко шмыгнула носом. – Единственное, что у меня осталось, – это моя профессия. С семнадцати лет я снимаюсь в кино. Если я не смогу больше сниматься, это будет означать мою смерть. Они знают это и решили таким образом покончить со мной, лишив меня работы в кино. Вы должны узнать, Рик, почему они решили сделать это, и остановить их! Сколько бы это ни стоило, остановите их, я вам дам все, что вы захотите.

– Все? – поинтересовался я.

– Все, – ответила она твердо.

– Включая Деллу Огэст?

Она медленно подняла свое заплаканное лицо и внимательно посмотрела на меня. В глазах ее мелькнуло что-то похожее на страх.

– Наверное, я должна быть польщена этим вопросом? Вы хотите провести со мной уик-энд за городом? Итак…

– Да, мой обычный гонорар и, может быть, продолжительный уик-энд в Палм-Спрингс.

Я видел, как в течение нескольких секунд пальцы ее рук непроизвольно сжимались и разжимались.

– Вы шутите? – нервно засмеялась она. – Нет. – Ее тон вдруг изменился, голос зазвучал подавленно. – Вы не шутите, не так ли?

– Такова моя цена, – сказал я.

– Мне кажется, у меня нет выбора. – Она отвела от меня глаза и какое-то время смотрела невидящим взглядом в окно на ослепительно яркое небо. – Хорошо! Я согласна. Ваш гонорар, каким бы большим он не был, и целая неделя в Палм-Спрингс.

Я уселся на кушетке поудобнее и закурил сигарету.

– Мир кино, – сказал я, продолжая разговор, – полон легенд. У меня есть свои любимые артисты, и я думаю, что они есть у каждого человека…

– Я понимаю, – откликнулась она слабым голосом.

– Вы помните ту мечтательную девушку из штата Небраска, которая приехала в Голливуд, когда ей исполнилось семнадцать лет, и которая, когда владелец киностудии пригласил ее однажды вечером к себе домой на ужин, надеялась, что они с ним будут на самом деле только ужинать и говорить о ее будущей карьере. Когда же он прямо дал ей понять, чего от нее хочет, она так отделала его стулом, что он на три недели попал в больницу, где ему наложили восемь швов, и только после этого он смог снова приковылять на свою студию. Ведь так это было?