© Анна Торн, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Всю жизнь мечтала быть феей-крестной», – думала кошка.

Падал снег.

Стылая тишина сковала монастырь. Нежные треугольные ушки подергивались, поворачиваясь в сторону церкви. В стылом воздухе плыло пение монахов.

Кошка лежала в корзинке, согревая младенца. Безмятежные глаза ребенка внимательно следили за тем, как плавают во мгле огромные снежинки.

Кошка пошевелилась. Ей хотелось по своим делам. Шершавый язычок, розовый и нежный, как лепесток, прошелся по виску. Несколько минут – и голову ребенка украсила пышная черная шевелюра, которая росла и росла, пока не окутала все маленькое тельце. Кошка устроилась поудобнее: теперь и ей было теплее.

Заскрипел снег. Зазвенели ключи. Зевая и бормоча, послушник открыл ворота и прислонил лопату к стене, чтобы потянуться и хрустнуть пальцами. Пора расчистить дорожку. К рассвету в монастырь потянутся прихожане с подарками.

Зевок прервался. Послушник увидел корзинку.

– Вот тебе и подарочек, – сказал послушник.

Наступил новый год.

Вот Медоран.

С севера он омывается Великим океаном. Что за ним, не знает никто.

С востока его подпирает Царство Спящего Дракона. Оно находится за высокой стеной. Что за ней, тоже никто не знает. Может быть, кроме отдельных правителей и шпионов. Говорят, если Дракон проснется и зашевелится, он обрушит весь мир.

На запад от материка, отделенная от него Тусклым морем, пристроилась группа островов Ожерелья. Они держатся обособленно. Самый западный, Жемчужный, остров, окутан плотным туманом и покрыт густыми лесами. На нем живут только монахи ордена Единорога. Попасть на Жемчужный остров очень трудно. Поэтому там тоже почти никто не бывает.

Самый политически активный среди островов Ожерелья – Рубиновый остров. Или, как его еще иногда называют, Красный. Правят им Красные короли. Как правило, они занимают выжидательно-наблюдательную позицию, но страна у них хоть и маленькая, но гордая, и если уж они дают прикурить, то мало не кажется никому.

Через Теплое море к югу от Медорана лежит Желтый континент. Называют его так потому, что северную его часть занимает пустыня. Где-то в центре Желтого континента живут люди с песьими головами.

Основное бурление происходит в котле срединных земель Медорана. Значительную их часть занимает Священная Голавианская империя. Во времена императора-первосвященника Тродда ее власть простиралась почти на весь Медоран. За редкими особо упрямыми или никому не интересными исключениями. Но в течение сотен лет, которые с тех пор миновали, от империи откалывался то один кусочек, то другой, и к эпохе Пробуждения остались от нее рожки да ножки. И все равно она остается одним из самых влиятельных – если не самым влиятельным, – государств на медоранском континенте.

Медоран, словно золотистым туманом, окутан молитвами. С тех пор, как Тродд во имя Единого с разгромным счетом победил старых богов, здесь установилась власть кроменической церкви. Она единственное, что поддерживает хрупкое равновесие между миром Всевышнего и миром Врага, единственное, что защищает мир людей от власти преступного Знания.

Кроменическая церковь бережет и защищает души людей. Она пестует их, как овчар свое стадо. Оберегает и воспитывает, как мать своего ребенка. Ибо Врагу нужно совсем чуть-чуть, чтобы завладеть человеческими душами и обрести власть над миром на веки вечные.

Паря над Медораном, ангелы видят пеструю скатерть стран и государств. Берега некоторых из них омывает ласковое Теплое море. Другие укрыты одеялами лесов и коврами полей. Третьи могут похвастаться цветущими садами и злачными пажитями. Некоторые из этих государств крепкие и сильные, некоторые – одряхлевшие и слабые; некоторые веселы и богаты, другие – скромны и бережливы; иные так малы, что с неба не разглядишь и в самое большое в мире увеличительное стекло.

Ангелы видят поля и пустоши, деревни и монастыри, университеты и церкви. Люди суетятся и бегают туда-сюда, как в муравейнике, занимаясь какими-то своими мелкими, но прямо-таки вселенски важными делами. Каждая такая особь в костюме торговца, рясе послушника или платье служанки – важная персона, вокруг которой крутится целый мир. По крайней мере, они мыслят и ведут себя таким образом. Сосредоточившись на повседневных заботах и хлопотах, как будто значительнее их мелкой судьбы ничего нет.

Ангелы слышат шум городов, ругань торговок, наставления священников, сплетни прачек, гогот пьяниц, шелест страниц, шорох пера по бумаге, скрип телег, плеск воды, треск поленьев, плач детей, смех влюбленных. Иногда до них доносится пение монахов, прославляющих Господа. Это пение летит над Медораном, еле слышное, но различимое.

И ангелам хорошо.

Одна из самых блистательных селебрити эпохи Пробуждения появилась на свет на задворках Голавианской империи, в Мердене – беспорядочном нагромождении мелких владений, правители которых веками находились между собой в сложных и запутанных отношениях. Утопая в дремучих лесах и журча глубокими ручьями, ощетиниваясь неприветливыми горами и башнями неприступных замков, звеня колоколами соборов и молоточками мастеров, Мерден рождал сонмы священников и полчища ведьм, лелеял таинства и колдовства, выказывал святость и прятал пороки, украшался витражами и тонул в нищете.

Также он породил Лоретту.

В Западной Вымирании жила одна такая госпожа Марта, про которую говорили всякое: например, что она ткет рубашки из девичьих волос, которые заговаривает и продает странствующим искателям приключений за большие деньги. Еще говорили про госпожу Марту, что она гадает на картах, жжет свечи почем зря, варит в пост суп из свинины, собирает травы в полнолуние и принимает ванну чуть не каждый день (но последнее, должно быть, гнусная клевета). У госпожи Марты была полосатая серая кошка, и хотя все знали, что кошка живет в доме госпожи Марты и госпожа Марта ее кормит, их никто ни разу не видел вместе. Никто не видел, как госпожа Марта держит на руках и гладит свою кошку, или чешет ее за ушком, или дает ей пинка за то, что та упустила мышь. Словом, хоть кошка госпожи Марты и госпожа Марта жили вместе, подругами они явно не были. К тому же питомица госпожи Марты была вроде кошки королевы Берутиэль: большая любительница заходить в чужие дома и слушать, что говорят люди. У многих чесались руки прогнать кошку госпожи Марты метлой, но никто не решался: а вдруг кошка доложит обо всем госпоже Марте? Словом, странная это была парочка, и возможно, госпожу Марту и ее кошку давно уже побили бы камнями, но вот в чем дело: госпожа Марта была лучшей повитухой в предгорьях Хмурых гор, и порой за ней приезжали из Гульфикена, из Шмельхена и даже самой Бройны, чтоб она помогла разродиться всяким графиням и баронессам, и говорили, что она спасла не одного младенца и не одну роженицу, да и мамашам Колоброде и Вогена фрау Марта помогала немало, а потому скрипя зубами и скрепя сердце, люди до поры до времени оставляли госпожу Марту и ее кошку в покое.

Впрочем, щедро платили госпоже Марте не только за спасение жизней младенцев. Но и за прямо противоположное. А также за то, чтобы младенец вовсе не появился на свет. Быть бы госпоже Марте давно на костре, но слишком для многих ее навыки были бесценны. Госпожа Марта решала самые сложные и деликатные дела и умела держать язык за зубами.

– Избавься от нее, – сказала госпоже Марте роженица и взглянуть на дитя не пожелала.

Из бессвязных проклятий, которыми в течение долгих часов мучений щедро делилась молодая мать, госпожа Марта узнала, что девочка появилась на свет в результате разового соития монаха и дочери фермера. Случилась гроза. Монах попросился на ночлег. Его устроили на сеновале. Ранним утром, когда девица заглянула к скотине, монах увлек ее на этот самый сеновал. Сделав свое дело, ушел, и никто в тех краях его больше не видел.