Мысли Дэйна заметались, как потревоженные летучие мыши: «Боже мой! Половину жизни они проводят в металлических оболочках. Служители — не роботы! Не роботы, но и не охотники… Неудивительно, что они столь бережно обращаются со священной дичью… Именно она представляет собой для них образцы жизни и самосознания индивидуумов, которые известны охотникам… Только на протяжении охоты они становятся личностями и ни в какое другое время, вероятно, не могут быть сапиентны. Разве допустимо считать коллективное сознание роя принадлежащим к подлинному разуму?»

— Я в последний раз приветствую тебя… в последний момент, когда я есть я. Я… мы…

Дальше говорил уже не предводитель охотников, а Служитель:

— Мы воздаем вам почести и в заключение священной охоты просим дать торжественное обещание не разглашать наших секретов ни в коем случае.

— Ни в коем случае, — сказал Дэйн, убирая меч в ножны. — Однако, если станет известно о том, что вы существуете, что охота — не просто кровавое побоище, а поединок и что победителей щедро награждают… думаю, что самые крутые парни со всей вселенной выстроятся у ваших дверей и вы сможете сами выбирать себе дичь, вместо того чтобы покупать или красть ее! Думаете, никто из них не захочет попробовать уцелеть, сражаясь всего лишь с бесформенным страхом? Дайте им шанс — и у вас будет столько добровольцев, что вам придется записывать их в очередь!

Как ни трудно было в это поверить, но в голосе Служителя, казалось, звучала радость.

— Вероятно, так оно и будет. Когда-нибудь… В любом случае, Досточтимые победители в священной охоте, позвольте нам служить вам. Вас ждет за пиршественным столом другая дичь. Вам надлежит своим видом внушить им храбрость и надежду. Наши братья, которые потратили все прошедшее с момента предыдущего затмения время на подготовку охоты, уже восходят на борт корабля, чтобы прибыть сюда.

Большего Служители сделать для них не могли. Дэйну и его товарищам дали возможность как следует отмыться, сытно и вкусно накормили, затем обрядили в новые одежды и увили гирляндами цветов. Райэнна прижалась к Дэйну, которому все происходившее казалось сном.

— Богатство, — пробормотала она. — Хватит, чтобы основать научный фонд… может быть, снарядить экспедицию, чтобы исследовать древний город и разузнать все о людях, которые спасли меня…

Аратак сказал тихонько:

— Божественное Яйцо сочло нужным, чтобы жизнь моя продлилась, наверное, у него есть еще для меня работенка в Содружестве. Но прежде чем я займусь ею, мне бы хотелось отправиться на Спику-4 и рассказать народу Даллит о ее смерти… и к соплеменникам Клифф-Клаймера я тоже не прочь наведаться. Другого применения богатству я для себя не вижу.

Дэйн погладил ножны самурайского меча. А не был ли древний самурай одним из уцелевших? Может, он просто покончил с собой, когда узнал, что должен отдать свой меч охотникам?

«Мне бы хотелось оставить его у себя, но думаю, что мне не придет в голову когда-либо вновь сражаться на мечах».

— Дэйн, ты можешь отправиться домой, — сказала Райэнна.

— Ну уж нет!.. Я не собираюсь пополнять ряды психов, которые морочат всем головы рассказами о своих контактах с хозяевами летающих тарелок, ответил Дэйн, крепко сжимая рыжеволосую красавицу в своих объятиях.

Сначала — на планету Даллит вместе с Аратаком, чтобы поведать ее народу, как она погибла. А потом… Что ж, ему предстоит еще долгая жизнь, а вселенная огромна, но это приключение было несомненно самым грандиозным…

Он еще крепче прижал к себе Райэнну и громко засмеялся.

Любовь и смерть. До конца своих дней будет он носить в своем сердце образ Даллит, как носит у тела ее косу, но ни любовь, ни смерть уже не смогут смутить его душу и вселить в нее страх.

Он встретился лицом к лицу и с тем и с другим и остался жив. Раз так, жизнь продолжается, он будет совершенствоваться в ее познании, пока не поднимется однажды до высот осмысления своей собственной смерти.