Томас Бернхард
Комедия?.. Или трагедия?..
Комедия?.. Или трагедия?..
Долгие недели я не был в театре, но вот вчера мне захотелось сходить туда, однако уже за два часа до начала спектакля я засомневался: не следует ли всё же отказаться от посещения театра?.. То есть у меня ещё в комнате возникли сомнения, когда погрузился - или не успел? - в мою научную работу по медицине: в конце концов надо ее завершить, сделав одолжение скорее собственной перегруженной голове, чем моим родителям.
"Восемь или десять недель я не ходил в театр, - сказал я самому себе, и знаю, почему больше не хожу туда: я презираю театр, ненавижу актеров, весь театр - одна подлая дерзость, дерзкая подлость, и вдруг мне снова надо идти туда? На спектакль? С чего бы это?"
"Ты знаешь, что театр - похабщина, - сказал я себе, - и ты напишешь исследование о театре, которое уже готово у тебя в голове, - исследование о театре, в котором ты всё о нём выложишь начистоту раз и навсегда! Что такое театр, кто такие актёры, директора, кто пишет пьесы и т.д..."
Всё сильнее притягивал меня театр, всё меньше - проблемы патологии: моя попытка игнорировать театр и во что бы то ни стало заниматься наукой провалилась. Провал! Провал!
Я оделся и вышел на улицу.
Чтобы добраться до театра пешком, мне нужно всего лишь полчаса. В эти полчаса я понял, что не могу пойти в театр, что мне раз и навсегда запрещено посещать театр - ходить на спектакли.
"Вот когда ты закончишь свое исследование, - думал я, - тогда настанет время, тогда тебе вновь будет дозволено сходить туда, чтобы убедиться: твой трактат верен!"
Мне уже одно то было неприятно, что дело вообще могло зайти столь далеко, что я купил себе билет - не получил в подарок, а купил - и в течение двух дней мучился мыслями о том, чтобы пойти в театр, увидеть спектакль, актёров, и за всеми этими актёрами разглядеть ничтожного, вонючего режиссёришку (господина Т.Х.!) и т.д... Но что самое главное: я переоделся для театра. "Ты переоделся для театра", - думал я.
"Исследование о театре! Однажды ты напишешь исследование о театре! То, что тебе ненавистно, хорошо описываешь, думал я. Моё исследование скоро будет готово - пять, возможно, семь глав под названием "ТЕАТР - ТЕАТР?". (Когда оно будет готово, ты сожжёшь его, потому что публиковать бессмысленно, ты прочтешь его - и сожжешь. Публикация - это смешно: ложная цель!) Первая глава - АКТЁРЫ, вторая глава - АКТЁРЫ В АКТЁРАХ, третья глава - АКТЁРЫ В АКТЁРАХ АКТЁРОВ и т.д... четвёртая глава - СЦЕНИЧЕСКИЕ ЭКСЦЕССЫ и т.д... последняя глава - ИТАК, ЧТО ЖЕ ТАКОЕ ТЕАТР?"
С этими мыслями я вошел в Фольксгартен1 .
Я сажусь на скамейку рядом с кафе - хотя садиться на скамейки в Фольксгартене в это время года смертельно опасно, - сосредоточиваюсь изо всех сил и, довольный, напряженно наблюдаю, кто и как входит в театр.
Я испытываю удовлетворение от того, что не вхожу.
"Однако, - думаю я, - с учетом твоей бедности тебе следовало бы пойти туда и продать билет". "Иди", - говорю я себе и, размышляя об этом, получаю величайшее наслаждение, истирая билет между большим и указательным пальцем правой руки, истирая театр в порошок.
"Сначала, - говорю я себе, - всё больше людей входит в театр, затем всё меньше. В конце концов никто уже не входит в театр".
"Спектакль начался", - думаю я, встаю и направляюсь к центру города. Я озяб, ничего не ел и - мне внезапно приходит на ум - вот уже больше недели ни с кем не разговаривал, как вдруг ко мне обращаются: со мной заговорил мужчина. Я слышу, как он спрашивает меня, который час, слышу свой голос: "Восемь". "Восемь часов, - говорю я. - Театр начался".
Тут я оборачиваюсь и вижу этого мужчину.
Он высокий и худой.
"Кроме него, в Фольксгартене никого нет", - размышляю я.
И сразу же решаю, что мне нечего терять.
Но произнести слова "Мне нечего терять!", сказать их в полный голос кажется мне нелепым, и я не произношу их, хотя у меня сильнейшее желание произнести эту фразу.
Мужчина сказал, что якобы потерял свои часы:
- С тех пор как я потерял часы, приходится время от времени обращаться к людям.
Он рассмеялся.
- Если бы я не потерял часы, я бы не обратился к Вам, - сказал он, - ни к кому не обратился бы.
Ему, сказал мужчина, в высшей степени интересно само по себе то наблюдение, что теперь, после того, как я сказал ему, что сейчас восемь часов, он знает, что сейчас, насколько ему стало известно, восемь часов и что он сегодня одиннадцать часов подряд - "без передышки", сказал он ходил, погрузившись в одну-единственную мысль, "не туда-сюда", а "всё время прямо, но, как вижу теперь, всё время по кругу, - сказал он. - С ума сойти, правда?.."
Я заметил, что на мужчине дамские туфли, а мужчина заметил, что я заметил, что на нем дамские туфли.
- Да, - сказал он, - теперь у Вас есть повод призадуматься.
- Я собирался, - сказал я быстро, чтобы отвлечь мужчину от его туфель и отвлечься самому, - пойти в театр, но перед самым театром повернул обратно и не стал входить внутрь.
- Я частенько бывал в этом театре, - сказал мужчина, он представился, но я тут же забыл его имя: имена не держатся у меня в памяти. - И однажды сходил туда в последний раз: каждый идёт когда-то в последний раз в какой-нибудь театр. Не смейтесь! - сказал мужчина. - Всё однажды случается в последний раз. Не смейтесь!
- Ах, да! - сказал он. - Что сегодня играют? Нет-нет, - сказал он быстро, - не говорите мне, что сегодня играют...
Мужчина сказал, что он каждый день ходит в Фольксгартен:
- С начала сезона я всегда хожу в это время в Фольксгартен, чтобы отсюда, из этого угла, от стены кафе, наблюдать за теми, кто идет в театр, понимаете? Странные люди, - сказал он.
- Конечно, надо бы знать, что сегодня играют, - сказал он, - но Вы не должны говорить мне, что сегодня играют! Мне жутко интересно однажды не знать, что идёт. Комедия? Или трагедия? - спросил он и сразу же прибавил:
- Нет-нет, не говорите мне что. Не говорите!
"Ему лет пятьдесят - пятьдесят пять", - думаю я.
Мужчина предложил пройтись в направлении Парламента.
- Пройдемся до Парламента и обратно, - сказал он. - После начала спектакля всегда удивительно тихо... Я люблю этот театр...
