Суббота
С утра протрезвев и придя в себя, я начал искать в телефонной книге номер. На этот номер я звонил редко. Николь. Любовь с детства. Николь - прирождённый лидер. Она всегда в центре внимания. Жизнерадостная и любит пофантазировать. Иногда увлекается так, что забывает о реальности. Тем не менее, она активистка и хорошо учится. Блин, да я её знаю лучше, чем себя. Мне стало как-то не по себе. Мы много общаемся в университете, но мало вне него. Даже если она мне откажет, вроде как мне через пару дней уже всё равно будет. Хотя, я ведь не предлагаю ей женитьбу. Ох, меньше трёпа. В общем, я ей позвонил и предложил встретиться. Она согласилась. Так далеко я ещё не заходил в отношениях с девушками. В общем, мы встретились, и с той минуты неприметная суббота стала лучшим днём в моей жизни, ни смотря на периодические боли в сердце. Мы долго гуляли и общались ни о чём. Потом пошли в кино на “50 оттенков серого”. Шучу, конечно же, на губку Боба. Потом кафешка, одно другое, но это как-то не вставляло. Поэтому мы поехали на окраину города и дождались темноты, потому что там нет ночных огней города и лучше всего видно звёзды. Вы когда-нибудь занимались любовью под открытым звёздным небом? Вот и я нет. Мы просто сидели рядом и смотрели на небо. Николь крепко держала мою руку и положила голову мне на плечо. Она рассказывала мне о том, что каждая зажжённая звезда на небе это чья-то погасшая жизнь на земле. И действительно небо было не таким как в городе. Тысячи чьих-то погасших жизней молча, смотрели на нас оттуда сверху, и лишь иногда падая, напоминали о себе. Эти души на самом деле не падают, они приближаются к земле, что бы посмотреть, как поживают их близкие и дорогие люди. Люди, которым они не всё успели сказать, но которым они теперь освещают ночной путь и вечно смотрят. Молча. Скоро к ним присоединится ещё один молчаливый наблюдатель. Я. Я буду смотреть на своих друзей, которые здесь внизу продолжают жить. Я буду смотреть на маму, которая будет плакать долгими ночами. Я знаю, мне будет больно из-за того, что я не смогу быть там с ними и мои слёзы прольются мелким дождём. Кто-то будет сидеть дома, и проклинать погоду. А кто-то будет мокрым с ног до головы, но радостным и смеющимся бежать под этим дождём. Мне стало совсем грустно. Я ни сказал Николь о том, что меня скоро не станет. Не стоит этого делать. Было уже поздно. Я вызвал такси и отвёз её домой. Затем я встретился с друзьями. В последний раз. В последний раз мы обнялись. Слёзы наворачивались в моих глазах, и я еле сдерживался, чтобы не заплакать. Они меня никогда не забудут. Я это знаю. Сердце разрывалось и болело так, будто его пронзили ножом. Я понимал, что это мои последние мгновения. Придя домой, я зашёл в мамину комнату. Она уже спала. Я написал на листе “Я тебя люблю. Прости за всё”. Лист я положил на тумбочку возле её дивана. Сам лёг рядом, и обнял в последний раз. Сердце болело адской болью. С такой болью уснуть невозможно. Тем не менее, я даже не заметил, как мои глаза потяжелели и я уснул.
Воскресенье
В половине восьмого утра меня разбудил телефонный звонок. Мама ещё спала, и я выбежал из комнаты, чтобы не разбудить её. Это звонил доктор Максвелл. Он сказал мне, что перепутал мою фамилию. У меня действительно есть проблемы с сердцем, но помирать суждено другому бедолаге. Я положил трубку. В последние три дня сердце болело очень сильно, из-за моей слишком высокой активности, не свойственной мне. Алкоголь и адреналин вперемешку дали сердцу знать о себе. Короче говоря, жить мне долго и счастливо. Однако в данный момент я не был счастлив. Вот мы и вернулись к началу моего повествования. В общем, сейчас воскресенье. Восемь часов утра. Я сижу на кресле в своей комнате и составляю список дел. Дел, которые натворил за эти дни. Но первым делом у меня в списке дать в морду доктору Максвелу. Пока я не успел больше ничего написать, потому что снова раздался звонок. Это был сержант Тенпенни. Патрульный, которого я послал на три буквы. Уж лучше бы я бы умер. Жить, конечно, хорошо. Но чувствую я, мне и моим друзьям совсем скоро придёт полный пи...
Неделя вторая
Всем привет. Меня зовут Майк. Я хочу рассказать, что произошло дальше. В общем, сейчас четверг, точное время неизвестно. Я рою глубокую яму. Солнце сильно припекает, с меня стекает пот ручьями, сил копать, больше нет. И опять я начал повествование с самого конца. Вернёмся к прошлому воскресенью. С утра после звонка Максвела мне позвонил сержант Тенпенни. Я не знал, что мне делать. Страх взял на до мной верх. Я поднял трубку и послал его ещё раз. Бросив трубку, я понял, что же я наделал, но не звонить же мне теперь, извиняться. Он-то наверняка хотел сказать, что собирается меня посадить или что-то типа того. На самом деле он звонил совсем по другому поводу, но узнал я об этом только через несколько дней. Может быть у меня паранойя? Я выглянул в окно и понял, что да. Как, по-вашему, это нормально оставлять угнанную машину прямо перед домом? Что же мне с ней сделать: отвести в лес и оставить, сжечь, вернуть на стоянку, откуда мы её взяли, или может продолжать на ней ездить? Транспорта у меня всё равно нет. Пусть пока тут постоит. Я решил отоспаться и с понедельника начать разруливать свои косяки.
Понедельник
Я уже не помню, какой ерундой занимался в воскресенье, но кроме короткого разговора с Ральфом я больше никому не звонил и даже из дома не вышел. Утром в понедельник я встал очень бодро, полон сил, что бы что-нибудь натворить. Именно натворить, а не исправить. Благо было уже десять утра, и больница работала. Я сел в угнанный автомобиль. Это был дорогущий Бентли Континентал кремового цвета. Как ни странно на нём после нас не было ни царапины. Салон был обит кожей. Автомобиль был оснащён бортовым компьютером, а на торпеде красовалась собачка, качающая головой. Так приятно было сидеть в кресле водителя. Я чувствовал себя каким-нибудь миллионером. Я думаю тот, у кого мы угнали машину, даже не обнаружил пропажи. Скорей всего у него в гараже ещё с десяток автомобилей. Я поехал в больницу. Ещё более приятным занятием, чем вести такую машину была встреча моего кулака с лицом доктора Максвела. Больше я не задержался в больнице. Солнце светило так нежно, словно боялось испортить установившуюся идиллию. Я, в дорогущей машине со спущенным стеклом и орущими из качественных колонок AC/DC, несусь по скоростному шоссе. Они пели о том, что я на пути в ад. Может оно и так, но в тот момент мне было всё равно. Ветер приятно обдувал моё лицо и на душе было так спокойно, словно я ничего не натворил, и отдуваться мне не надо. Ах да, я ехал сжигать машину. Очень неправильное решение пришло мне в голову. Думаю, вы со мной согласны. Через двадцать минут езды я уже стоял на опушке леса с канистрой и спичками возле машины. Последний раз я смотрел на кучу денег, которые вот-вот должны сгореть. И я сейчас говорю не про машину. Я решил осмотреть автомобиль в последний раз. Под задним сиденьем я нашёл пачку жвачек. Вот это, блин, находка! Я заглянул в бардачок. Там лежал конверт. В нём находились двадцать купюр по сто долларов каждая. БИНГО! А вот это действительно находка. Мне тут же в голову пришла мысль о том, что с этими деньгами я смогу уехать в другой город. Мне этого точно хватит, пока я освоюсь и найду работу. Я совсем забыл осмотреть багажник, а ведь мало ли, что там может быть интересного. Насос, например. Обнаружив конверт мне уже было плевать на багажник. Я облил машину бензином из канистры, канистру бросил в салон. Вслед за ней полетела зажжённая спичка. Пламя вспыхнуло мгновенно. Оно было таким ярким, что казалось, весь город видит, как горит машина. Я поступил очень глупо. Надо было машину на стоянку вернуть. Уже ничего не изменить. Обратно пришлось идти пешком. Меня охватывал страх, что в городе уже все знают, что ещё я натворил. Я был недалеко от аэропорта, когда мне опять позвонил Тенпенни. На этот раз я решил просто бросить трубку. Через десять минут я возвращался с авиабилетом Лоуренс - Сан-Франциско. Рейс на вторник на десять утра. Я счастливый как будто сорвал джек-пот. Хотя, так оно и было. Я встретился с друзьями, что бы попрощаться. Мы обдумали, кто, как будет выкручиваться. В общем Тимми поедет к бабушке в городок, с труднопроизносимым названием, которого даже на карте нет, и пробудет там, пока всё не утихнет. Джорджи решил, что полетит со мной и поехал покупать билет. Ральф запрётся у себя в особняке, пока его влиятельный отец не отмажет всю компашку. А вот Рони с Винни, они же Микс и Гост вроде как “лысыми” остались, и вроде их никто не видел и они ничего не делали. Как будто их вообще с нами не было. Кстати, насчёт Госта. Мы его так назвали, потому что он постоянно рассказывает про своего брата Трэвора, который поехал в Сан-Франциско и теперь служит там, в суперсекретном военном отряде “Призраки”. Об этом отряде не то, что говорить, а даже думать нельзя. Но я знаю, что Трэвор на самом деле уехал из-за проблем с полицией. Как знакомо. К нему мы завтра и поедем. Вторник должен был быть тяжёлым днём, поэтому я шёл домой, дабы пораньше завалиться спать. В последний раз у себя дома на мягком диване. Возможно, я бы вернулся сюда позже, но это точно будет не скоро.
