– Родион, – сказала она, – еще раз повторю вам: я не могу согласиться с тем, что кто-то поит городскую элиту смесью из крови, внутренностей и вина и тем самым исцеляет их от всех мыслимых болезней. Не могу себе этого представить ни как врач, ни как человек, понимаете? А вы и в самом деле полагаете, что Кобот – доктор наук, между прочим! – занимается алхимическими практиками и торгует полученными снадобьями у себя в клинике, как какой-то знахарь в палатке на средневековом базаре?
– Нет, я так не думаю, – ответил Гронский. – Мне кажется, что он только одно из звеньев цепи, в которой есть весьма примечательный исполнитель, есть финансист, организатор и тот, кто действительно делает эликсир. И вряд ли это сам Кобот. Во всяком случае, наличие такой структуры объясняет все странности этого дела. А у вас есть другая версия?
Алина пожала плечами.
– Это могут быть две вообще не связанные напрямую истории. Да, кто-то, начитавшийся этой вашей книжки, и будучи достаточно… назовем это неуравновешенным, чтобы принять на веру все в ней написанное, совершает убийства в попытках создать мифический ассиратум. Кобот покрывает преступления, а взамен получает средства, которые использует для собственного бизнеса. Что же до результатов диагностики и здоровых пациентов… это может быть просто какой-то блеф, я не знаю, жульничество с целью убедить их в результативности проводимого лечения. Иванов и Мампория подделывали результаты судебно-медицинских экспертиз, а уж написать фальшивые выводы по итогам общей диагностики вообще проще простого.
Гронский покачал головой.
– Очень сложно. Очень дорого. Маловероятно. Моя версия проще и правдоподобнее. Пока что вы пытаетесь выстроить рисунок мозаики, вынув из нее главную деталь, а в результате получаете нестыковки и более чем натянутые допущения, еще более невероятные, чем то, что кто-то все-таки смог получить ассиратум.
– И где вы видите нестыковки и допущения, например?
– Например: инвестиции для строительства «Данко» были получены в декабре, а убийства начались в марте. Мало похоже на взятку за сокрытие преступлений, если только кто-то не знал заранее, что они будут происходить, и не внес, так сказать, средства на депозит. Это раз. Далее, вы говорите про блеф и жульничество. Мне представляется крайне сомнительным, чтобы те клиенты Кобота, имена которых вы назвали, позволили дурачить себя, как жертвы цыганок на пригородном вокзале. Ведь у Кобота лечатся люди, более чем преуспевшие в бизнесе и политике, я правильно понимаю?
– Да, – подтвердила Алина. – Кстати, среди пациентов есть даже Галачьянц, ну, тот самый…
– Кто?
Кофейная чашка, резко звякнув, ударилась о блюдце. Гронский подался вперед и напряженно замер, нависая над столом. Алина даже вздрогнула от неожиданности.
– Ну да, – неуверенно сказала она. – Галачьянц, Герман Андреевич. Хозяин «Алеф Групп», какое-то там место в русском Forbes, миллиардер и прочее… Вы его знаете, что ли?
– Он лечится сам? – быстро спросил Гронский.
– Нет, его дочь…
– Маша, – утвердительно сказал Гронский. – Маша Галачьянц.
Он снова откинулся на спинку дивана и посмотрел перед собой.
– Вы сказали, что ее наблюдает этот ваш Эдип?
– Да.
– И какие виды диагностики она проходит?
– Только полный клинический анализ крови, – ответила Алина, – но я не знаю, что…
– У меня к вам просьба, – перебил Гронский. – Вы не могли бы один раз взять у нее кровь самостоятельно?
– Это еще зачем? – удивилась Алина.
– Взять кровь, – Гронский словно не слышал ее вопроса, – а потом лично сделать анализ? Вы ведь это можете?
– Могу, но…
– Вот и отлично! И еще одно: я бы очень хотел присоединиться к вам, когда вы поедете к Галачьянцу. И было бы совсем здорово, если бы мы могли не откладывать это мероприятие в долгий ящик.
– Послушайте, – решительно сказала Алина. – Я не отказываюсь от совместной работы, если уж у нас так сложилось…
«Если я была такой дурой, что наговорила лишнего в первый день знакомства», – подумала она.
– Но мне было бы гораздо легче делать то, о чем вы меня просите, если бы я понимала смысл этих просьб. Зачем вам понадобилось ехать к Галачьянцу?
Гронский нагнулся к Алине, посмотрел ей в глаза, и она даже на мгновение подумала, что он сейчас коснется ее руки.
– Алина, – мягко сказал он, – я даю вам слово, что расскажу об этом, как только мы получим результаты клинических анализов крови Маши Галачьянц. Обещаю. Пока у меня есть только предположение, слишком неопределенное, чтобы его озвучивать, но поверьте: если оно окажется верным, вы получите исчерпывающие доказательства многого из того, о чем мы сегодня говорили.
Алина молчала. Гронский продолжал смотреть на нее спокойным взглядом своих серых глаз.
– Ладно, – нехотя проговорила она. – Не обещаю, но попробую.
– Спасибо огромное. – Гронский улыбнулся так открыто и искренне, что Алине ничего не оставалось, как тоже выдавить в ответ улыбку. – Я буду ждать вашего звонка в любое время. Ну а теперь, коль скоро мы все обсудили, не могу более нарушать ваших планов на сегодняшний день и злоупотреблять вашим терпением.
Алина посмотрела на часы. Похоже, что планы на сегодняшний день уже ничто не спасет: у нее напрочь исчезло настроение ехать в гости или ужинать в ресторане. Впереди маячил серый долгий вечер с собственноручно приготовленным салатом из рукколы, бокалом вина и телевизором. На душе было как-то тревожно, в голове мелькали смутные, но малоприятные образы.
Гронский убрал со стола книгу и стал натягивать пальто.
– Послушайте, – сказала Алина. – А вы сами что собираетесь делать дальше? Я имею в виду, у вас ведь есть какие-то планы по продолжению расследования?
Гронский, поднявшийся было с дивана, снова сел.
– Когда я изучал книги по вампиризму, магии и алхимии, я выписывал имена всех, кто интересовался этими же изданиями за последние два года. Книги редкие, общий список имен получился не слишком пространным, и я легко выделил десяток фамилий, которые встречались мне во всех библиотечных карточках. После того как я вышел на «Красные цепи», мне показалось разумным предположить, что некто, столь же тщательно, как и я, изучавший первоисточники, скорее всего, воспользовался для чтения этой книги той же академической библиотекой, пусть и другим читальным залом. Я переписал все фамилии с формуляров всех трех имевшихся там экземпляров «Красных цепей», а потом сравнил с первым списком.
Гронский сделал паузу.
– И? – не выдержала Алина. – Давайте уже без драматических эффектов.
Гронский улыбнулся.
– В последний год этой книгой не интересовался вообще никто. Но за два года до этого на протяжении почти семи месяцев ее почти каждый день брал один и тот же человек. И его же имя встречается почти на всех формулярах редких книг, с которыми он работал примерно в тот же период.
Алина практически уже готова была услышать фамилию «Кобот», как бы это ни противоречило ее собственному мнению.
– Это некто Михаил Борисович Мейлах, – сказал Гронский. – Доцент, преподаватель кафедры зарубежной литературы университета – насколько я успел узнать, бывший преподаватель. Только он примерно полтора-два года назад предметно интересовался источниками по алхимии, а потом в течение семи месяцев изучал «Красные цепи», которые можно прочесть за день.
– Думаете, это он?..
Гронский с сомнением покачал головой.
– Преподаватель кафедры зарубежной литературы менее всего представляется мне в образе двухметрового гиганта с кривым тесаком. Но он может быть связан с другими звеньями этой цепи – а может быть, и сам является одним из них. Я планирую завтра навести о нем справки на кафедре, а потом созвониться и договориться о встрече. Пока это единственный практический след, который дали нам «Красные цепи».
– Ну что ж, – задумчиво сказала Алина. – Это разумно. Если учесть, что убийца наверняка читал книгу.
– Есть еще одна вероятность, – сказал Гронский. – Он ее написал.
