- Я сделал для нас заказ.

- Ладно, - я слегка удивлена. Он никогда не делал ничего подобного раньше.

Но ты сделала первый шаг. Помнишь? И это очевидно часть всего прочего.

Все хорошо, думаю я, стараясь избавиться от чувства легкой досады. Я доверяю Доминику. И дело не в том, что у меня есть на что-то аллергия или типа того – хотя он и не спрашивал - в любом случае, суть в том, что он для меня - источник знаний и опыта. Что бы он ни заказал, оно будет стоить того.

Он смотрит на меня сквозь полуприкрытые глаза. Не удивлюсь, если он припоминает в данный момент прошлую ночь и наше неистовство. Очень на это надеюсь. Легкие волны удовольствия пробегают по моему телу от этих воспоминаний.

- Что ж, - произносит Доминик, - нам надо обсудить основные правила.

- Основные правила?

Он кивает:

- Ты не можешь встать на этот путь без них.

В памяти всплывают слова Ванессы: Безопасность и согласие - это ключ ко всему, что происходит в этом доме, Бет. Как только ты поймешь это, то почувствуешь себя более защищенной на выбранном тобой пути.

- Ладно, – медленно говорю я. - Но не уверена, нужны ли они нам. Я верю тебе.

Губы Доминика изгибаются в улыбке.

- Это те слова, которые жаждет услышать человек вроде меня. Тем не менее, основные правила необходимы. Лишь самые экстремальные отношения работают без них, и я к ним не склонен. Я, может, и доминант, но не отъявленный садист.

- Рада слышать, что для тебя есть разница между этими понятиями, – произношу в ответ. Я по-прежнему спотыкаюсь обо все эти термины, но, конечно же, я наслышана о садизме. У одного из студентов в колледже была вечеринка, на которой читали произведения Маркиза де Сада в лицах. Мне хватило пары минут этого действа, чтобы меня чуть не вывернуло наизнанку, и я была вынуждена покинуть тусовку.

- Я причиняю боль, но у меня нет ни малейшего желания заниматься ужасными пытками, присущими истинному садизму. Почти никто этого не делает.

Мне не хочется думать об этом, поэтому немного нетерпеливо произношу:

- Что ж, давай тогда обговорим основные правила?

- Хорошо, - он наклоняется ко мне. - Первое, что ты должна понять - это Доминик, с которым ты столкнешься во время наших занятий любовью, или как бы ты там это не называла, будет контролирующим хозяином, которому ты согласилась подчиняться. За пределами той комнаты мы действуем согласно общепринятым правилам поведения. Когда же мы находимся в комнате, все будет по-другому. Сигналом к тому, что сценарий начался, пусть будет надетый на тебе ошейник.

- Оу, - я удивлена. - Как экипировка подчиненного?

Он кивает.

- Ошейник – это достаточно резонансный символ подчинения.

Я задумываюсь над этим. Он прав. Ошейник подразумевает и сигнализирует о владении. Животные носят ошейники. Рабы носят ошейники. Это признак, что существо приручено. Это то, что я хочу для себя? Быть прирученной?

- Никогда даже не думала, что нуждаюсь в приручении, - непроизвольно произношу вслух.

На лице Доминика мгновенно появляется обеспокоенность.

- Ты упускаешь суть, - в его голосе слышится напряжение. - Дело не в твоей обычной сущности. Это твоя фантазийная личность. Я не хочу ломать или приручать тебя в реальном мире. Но в нашем особенном мире ты соглашаешься подчиняться мне. Ты понимаешь?

Я медленно киваю. Теперь появляется смысл. Вдруг я осознаю, что вещи, которые я совершаю с Домиником в нашей сексуальной жизни, не обязательно отражают мою истинную суть. Этот факт заставляет меня почувствовать облегчение, хотя я не вполне понимаю, почему.

- Так ты согласна на ошейник? - с нажимом спрашивает он.

- Да.

- Хорошо. У меня в квартире есть один, очень красивый для тебя.

Я вспоминаю великолепную квартиру, которую он подготовил для нас, и внутри меня разливается тепло.

- Хотела бы я, чтобы мы оказались там прямо сейчас, - мягко выдыхаю я.

Ветер играет в его волосах. Он соединяет свои руки лишь кончиками пальцев. Его взгляд задумчив.

- И я, - шепчет он. - Но прежде, нам надо разметить границы…

В этот момент дверь на террасу открывается, и появляется официант с чем-то, похожим на большую металлическую подставку для торта, с единственной разницей, что все ярусы заполнены морепродуктами.

Он размещает ее на нашем столе, выдав по-французски:

- Ваши морепродукты, сэр.

Незамедлительно появляется другой официант. У него на подносе небольшие чаши для ополаскивания пальцев, крошечные вилки и что-то похожее на щипцы для колки орехов, а также стеклянная пиала с майонезом, блюдо с пурпурной жидкостью и мелко нарезанным луком, половинки лимона, завернутые в муслин, и бутылочка соуса Табаско.

Разместив все это перед нами, один из официантов освежает наши бокалы, и они оба удаляются.

- Устрицы, - говорит мне Доминик, приподняв одну бровь. - В них содержится много селена и цинка. Очень полезные.

Но там не только устрицы. На каждом ярусе разложен слой льда, на котором лежат разнообразные морепродукты: лангусты, клешни лобстеров, литорины (береговая улитка – примеч.переводчика) и креветки.

Доминик делает глоток вина.

- Вино «Рислинг» идеально подходит этому блюду, - довольно произносит он. - Что ж, думаю пора приступать.

Я следую его примеру, используя маленькие вилки, чтобы подцеплять литорины, и щипцы для удержания клешни лобстера, чтобы затем вынуть из нее вилкой вкусное белое мясо и обмакнуть его в густой майонез. Сбрызнутый на устрицы уксус с луком-шалотом позволяет ярче ощутить во рту их солоноватый, металлический привкус. Я могу понять, почему морепродукты считаются эротической трапезой: ритуалы по их извлечению и усилению солоновато-острых вкусов делают это блюдо своеобразно возбуждающим. До этого я никогда не ела устриц, но, следуя примеру Доминика, я глотаю прямо с раковин скользкие овалы, сбрызнутые уксусом или лимоном, либо пропитанные пряной остротой соуса Табаско. Они странные на вкус – словно сливочные – но вкусные.

- Есть еще кое-что, что мы должны обсудить, - нарушает молчание Доминик.

- Неужели? - удовольствие от еды, речной воздух и аура роскошной снисходительности очень меня расслабили, не говоря уже о действии сухого «Рислинга», который, как я для себя решила, является одним из самых лучших вин, которые я когда-либо пробовала.

- Да. Во-первых, я хочу, чтобы ты поняла, что это все для тебя. Люди предполагают, что все происходит ради удовольствия Дома. Это совершенно ошибочная мысль. Ты будешь центром моего мира, когда мы в нем находимся. На тебе будет сфокусировано все мое внимание, и наградой тебе будет интенсивность ощущений, исполнение фантазий и… - улыбка приподнимает уголки его губ, - …несколько очень мощных оргазмов.

Мой желудок трепещет при мысли об этом. Трудно сказать на это "нет".

- Но и ты получишь свою долю удовольствия, не так ли?

Он кивает:

- Оно возникает от управления тобой, от ощущения твоего подчинения. Хочу, чтобы ты оказалась в моей власти, делала, как я пожелаю. Я получу свою долю ярких впечатлений от фантазии. Самая красота возникает там, где наши фантазии пересекаются и дополняют друг друга.

- Понимаю, - я действительно думаю, что понимаю, что он имеет в виду. Мой опыт в будуаре уже показал мне, каким более ярким всё может быть с введением элементов неожиданности и напряжением от ожидания.

Доминик опускает хвост лангуста в майонез и медленно пережевывает прежде, чем продолжить.

- В спальне, как только на тебе оказывается ошейник, ты должна будешь называть меня «сэр». Это еще один сигнал, что ты готова мне подчиняться.

- А как ты будешь называть меня?

Его глаза слегка вспыхивают.

- Как мне будет угодно. В том то и дело.

Я чувствую себя наказанной, но, тем не менее, произношу:

- Но получается несправедливо.

- Скорее всего, я не буду называть тебя по имени, - признается Доминик, - а буду называть так, как посчитаю нужным на тот момент. Далее…следующий момент относится ко всем отношениям такого типа. Каждый раз, вступая в мир фантазий, есть риск, что, проживая его, мы можем сильно увлечься. Поэтому есть такое понятие как «стоп-слово». Оно означает «стоп, с меня хватит».