На момент осады города, юному султану только исполнилось 21 год. Мехмед был молод и здоров, полон амбиций и самоуверенности, и, конечно же, страсти обладать всем, что ему приглянется. Вне сомнений, Завоевателя привлек прекрасный сын мегадуки, однако нелогична причина казнить человека столь высокого поста и большого опыта как Нотарас лишь за его отказ приводить своего красивого сына на пиршество "варваров". На самом же деле, отказ мог быть всего лишь вступлением, которое раскрыло истинную причину обстоятельств.
Итак, что пишут об этом историки? На следующий день после падения города, 30 мая, около полудня, Мехмед посетил дом Нотараса. Снова привожу цитату из записей Дуки, так как его детали самые подробные:
"Тиран, войдя в город, пришел к дому великого дуки. Последний вышел ему навстречу и поклонился ему, и Мехмед вошел внутрь. Жена мегадуки была больна и лежала в постели. Приблизившись к ее постели, этот волк в образе овцы обратился к ней: "Радуйся, о мать! Не скорби о случившемся. Да будет воля Господа! Я верну тебе больше, чем ты потеряла. Только выздоравливай". Сыновья великого дуки вышли вперед, поклонились ему, и благодарили его".
Скорее всего, именно тогда Мехмед впервые увидел Якова и, вне сомнений возжелал любить его, поэтому он пытался быть учтивым к больной матери мальчика. В отличие от версии Халкокондила, что до турецкого царя "дошло" от других о прекрасном сыне Нотараса. Вряд ли Мехмед впервые мог услышать о Якове, раз он видел его прежде. Поэтому версия Дуки или даже Критовула заслуживает больше доверия.
Далее Дука сообщает, что после разговора с мегадукой, султан Мехмед объехал город, и вечером, в соседнем дворце устроил праздничный пир в честь победы. И далее:
"И, уже залившийся вином и пьяный, приказал явиться начальнику своих евнухов и, дав ему полномочия, сказал: "Ступай в дом великого дуки и скажи ему: "Вождь повелевает, чтобы ты прислал на пир своего младшего сына!" Ибо мальчик*, которому шел четырнадцатый год, был красив**".
*или юноша, потому как греческое слово "νέος" - неос переводится как юный, молодой.
**В оригинале Дуки было использовано слово "εὐειφὴς" эвейдис - то есть красивой внешности; красивого тела; прекрасный и милый для взгляда.
Известно что, в государственном аппарате Османской империи за делами дворца, как и за мальчиками, были ответственны белые евнухи "ак хадым" или "ак ага", которых обязательно брали в путь, чтобы они следили за пажами и другим обслуживающим персоналом. Евнухи также отвечали за воспитание всех царских мальчиков, в том числе и принцев, такой обычай был как у османов, так и византийцев. В 15-м веке большинство белых евнухов в Османской Империи были рабами с Кавказа или балканских стран, нанятые по системе девширме - сбора, которого еще называли "налог кровью". Многие из евнухов были также командирами военных отрядов, поэтому в случае с Нотарасом мог быть либо капитан охраны, который был евнухом, или на то более похоже кравчий-евнух, который отвечал за праздничный стол, так как в варианте Халкокондила присутствовал царский виночерпий.
Итак, когда главный евнух (архиевнух) явился в дом Нотараса чтобы привести его младшего сына на праздничное пиршество, о реакции Якова не говорится ни слова, но хроникеры подчеркивают испуг детей мегадуки. Неизвестно каким образом евнух приказал мегадуке отпустить сына на пир к султану, однако Нотарас "сделался почти бездыханным (стал бледным как пепел), и лицо его изменилось", его ответ евнуху был радикальным:
"Не в нашем обычае отдавать собственного сына* своими руками, чтобы он был осквернён им* (Мехмедом). Лучше было бы мне, чтобы послали за палачом и сняли голову мою с меня!" Хотя начальник евнухов советовал отдать мальчика, но тот не был убеждён им. Он же, не подчинившись, сказал: "Если хочешь взять его и уйти - возьми и уйди; но никогда не будет того, чтобы я отдал его по своей воле".
*Перевод с моими поправками, потому как в общедоступных переводах пишут "дитятя", тогда как в контексте "ἐμὸν παιδίον" предпочтительнее будет мой сын или мой мальчик, если не переводить "παιδίον" дословно, то стоит учесть, что Яков был далеко не младенцем.
*"μιαίνω" - запятнать, замарать, заражать, испортить (морально или телесно) в том и обесчестить физически.
Слова Нотараса создают такое впечатление, будто он знал, что с его сыном султан будет делать на пиру, или за несколько дней вся византийская знать уже познакомилась с наклонностями нового правителя, и все родители с содроганием прятали своих симпатичных сыновей. Разумеется, не исключено что Нотарас был наслышан об изнасилованиях мальчиков янычарами, что, конечно же, могло происходить во время всеобщего мятежа, да и о "греческой любви", которую христианство искоренить не смогло, он знал лучше, будучи сам греком. Однако странный повод так резко отвечать самому султану, Завоевателю, и покорителю его империи, тому, у кого он недавно выпрашивал помощь и кому кланялся и даже целовал руку.
Чего же хотел Мехмед? Ведь он не просто позвал Якова из своей прихоти. По-видимому, в его планах был замысел использовать османский обычай брать юных государственных заложников, которых брали на несколько лет в залог верности, обычно забирали детей правителя. То же самое было с Раду и его братом Владом, которых воевода Влад Драгул отдал султану Мураду на 10-и летний договор. В этом же случае, Мехмед мог договориться об этом с Нотарасом еще в первой встрече, но в последний момент мегадука отказался отдавать своего сына, боясь, что султан не сдержит своего слова.
Вне сомнения, что отказ Нотараса не возник на прямом месте, его презрение к султану было всего лишь поводом к более серьезному решению. Такое поведение могло стать результатом отчаяния, так как за эти дни весь османский совет успел настроиться против мегадуки, в особенности Заганос Паша и евнух Шехабеддин Паша, которые были учителями Мехмеда и главными визирями - именно они играли самые важные роли во время завоевания Константинополя. Поэтому, возможно даже, что Нотарас уже знал, что ему и членам его семьи не избежать казни, поэтому он так бесстрашно стоял на своем.
Из этого следует, что во всем был выгодный план, а не неведомая случайность. Мехмед мог рассчитывать держать Якова в плену у себя, и тем обрести верность великого дуки. Зачем же он звал его на пир? Мехмеду могли посоветовать его министры, призвать на пир мальчика, чтобы пообщаться с ним, а может даже и с умыслом украсть мальчика. Это могло также послужить поводом, привести и Нотараса, или провоцировать его. Султан явно хотел проверить мегадуку. Помимо таких планов, безусловно, у Мехмеда к юноше могло быть и личное дело.
Интересные сведения в тему, что в восточной традиции, особенно персидской и османской было принято приглашать на пир красивых юношей, которых называли "свеча собрания", чтобы они великолепием своим украшали праздник; юноши развлекали гостей, или прислуживали им как виночерпии. У суфиев даже существовала культура ритуала любования безбородым юношей, "шахидом", то есть свидетелем божественной красоты, которую поклонник созерцал в мальчике. Вместе с таким обожествлением однополой страсти султаны и падишахи открыто имели мальчиков-наложников. И потому существовал целый культ этой любви в литературе, поэзии, искусстве и театре.
