То, что обнаружилось за тугой железной преградой, повергло в шок, отодвинув горестные думы на задний план. Огромнейшее длинное помещение с ровной шеренгой страшных чудовищ выхватило из темноты пляшущее пламя лампады. Я хотел было ретироваться обратно, но тишина и внешний вид крайнего монстра вселили крупицу отваги перед неизведанным чудом.
Боясь потревожить громадины громкой поступью, на цыпочках делаю несколько шагов вдоль стены. По мере продвижения улучшается обзор, и я понимаю, что вижу железную машину на гусеницах с длинным толстым штуцером, торчащим из обтекаемой башни наверху мощного корпуса. Что-то похожее выплыло в памяти…
Точно! Это же танк древних людей! В книжке, найденной под развалинами, есть несколько картинок похожих машин. Сколько же их здесь стоит?
Уже смелее продвигаюсь вдоль глухой бетонной стены, с восхищением оглядывая зачехлённые концы штуцеров и покрытые брезентом корпуса остальных танков в отличие от первого, где ржавчина успела основательно поработать над металлом, окрасив поверхность рыжим цветом. Сверху машины присыпало бетонной пылью и мелкими крошками щекотурки. Время работало на разрушение. Если бы древние люди не укрыли эти сокровища чехлами, то всё пришло бы в негодность. Я поймал себя на мысли, что уже представляю, как разъезжаю по пустошам на танке, перемалываю гусеницами лагерь Зазлобы, крушу холмовейники, вселяя ужас в души местных фермеров.
Здравый смысл ехидно смеётся над несбыточными мечтами, резко обрывая эйфорию сладкой мести за смерть отца. Конечно, мне и с места не сдвинуть древнюю машину. Для этого мало разбираться в моторах и уметь их чинить. Здесь более сложные механизмы и чтобы ими управлять, нужно учиться.
Незаметно упираюсь в глухую стену. По дороге насчитал двадцать танков. Но что мне это даёт? Ничего! Где же выход? Обхожу крайнюю машину. Свет лампады проявил несколько закрытых дверей, выделявшихся рыжими пятнами на серой бетонной стене. Читаю пыльную табличку на первой — «Аккумуляторная». Сюда можно не заходить: за такой промежуток времени не один свинцовый накопитель энергии не останется работоспособным.
Далее располагалось «Караульное помещение». Вхожу. Взору открылся небольшой коридор с тремя дверьми. За каждой из них тупик, правда, кругом полно ценных вещей в хорошем состоянии, что грузовиком не увезти. Но не это сейчас волнует. Выхода-то — нет!
С плохим предчувствием обследую остальные призрачные шансы покинуть подземелье — ничего. Перед последней дверью с надписью «Помещение для экипажа» начинают дрожать колени, бешено колотится сердце.
Щёлкает язычок замка, жалобно скрепят петли. В нос бьёт приторный запах затхлости и ещё чего-то более отвратительного. Перешагиваю порог, свет лампады мечется по углам, выхватывая ужасные картины смерти. Две ссохшиеся мумии с противогазными масками на лицах скорчились в причудливых позах возле дивана, стоящего слева от входа. Три похожих трупа оккупировали нижние боксы двухъярусных спальных ниш, вделанных прямо в правую стену широкой длинной комнаты. Посреди помещения громоздился массивный деревянный стол, за дальним торцом которого на спинку стула откинулся ещё один безобразный скелет с клочком волос над зловещим оскалом жёлтых зубов.
Приближаюсь к середине комнаты, поднимаю лампаду высоко над головой — выхода нигде не видно, и здесь тупик. Последняя надежда развеялась, как дым по просторам пустошей. Теперь понятно, почему здесь трупы: у людей не было выбора.
Интересно, почему они в масках? Что явилось причиной такой мучительной смерти, судя по положениям тел? А этот, почему с открытым лицом?
Подхожу к мумии за столом. Ответ на последний вопрос валяется между ножками стула. Ржавый пистолет, прицепленный ремешком к поясу покойника, выполнил последнюю волю хозяина и фактически тоже умер.
Неужели меня ожидает подобная участь? Нет, я так просто не сдамся! Есть шанс выбраться наружу через выхлопную трубу генератора, по которой попал сюда. Только не опускать руки, бороться…
Взгляд скользнул по столу. Перед трупом стояла запечатанная бутылка, а рядом лежала раскрытая тетрадь. Вид ёмкости напомнил о чувстве жажды, которое уже давно терзало пересохшее горло. Стираю пыль с тяжёлой холодной ёмкости — стеклянная, полная прозрачной жидкости. Скручиваю пластиковую крышку, нюхаю — вроде вода.
— Эх, была-не была!
Делаю небольшой глоток: есть какой-то странный привкус, но пить можно. Хоть что-то радует. Сдуваю серый налёт с тетради, подношу её к свету. Две странички исписанные крупным разборчивым почерком. Хорошо, что мама научила меня читать и писать, теперь можно узнать, что хотел поведать перед смертью древний человек.
Забираю находки с собой и направляюсь к изначальной точке странствий по подземелью. Надо долить топлива в банку, а то уже еле плескается на дне, да и запах здесь неприятный. По пути обращаю внимание, что перед расчехлённым танком стена не ровная, а с широким выступом. Вдобавок, напротив самой машины красуется глубокая выщерблина, будто кто-то выстрелил в эту стену из громадной винтовки…
— Так ведь это из танка!.. Великие Доминанты! Что же здесь происходило?..
Стою, как вкопанный, в голове рисуются образы древних предков, отчаянно пытающихся выбраться из каменной ловушки. Потухшие от безнадёги глаза, перекошенные душевной болью и отчаяньем лица, злость на судьбу, уготовавшую такой мучительный конец, тягостное ожидание смерти…
Мотаю головой, отгоняя ужасные картины прошлого, понуро бреду к генератору. Огонь чуть было не гаснет, попав под струю сквозняка — благо, вовремя успеваю прикрыть ладонью судорожно дрожащий язычок света. У заветного крана высоко поднимаю крышку банки вместе с фитилём и аккуратно наполняю самодельный фонарь топливом — теперь хватит надолго.
Осмотревшись, седлаю пустой металлический ящик у стены. Лампада ярко пылает рядом, пристроенная на стопку защитных кожухов с генераторной установки. Можно немного отдохнуть и прочесть записи самоубийцы.
Делаю несколько глотков воды, разворачиваю тетрадь. Глаза быстро бегут по строчкам, окуная сознание в смысл послания:
«Господи, мы заперты внутри объекта! Большая половина караула осталась снаружи и явно погибла. Взрывная волна от ядерного удара, по-видимому, завалила чем-то заборную шахту вентиляционной системы и выхлопной коллектор резервного генератора. Мы в герметичной ловушке без электричества и фильтрации воздуха. Выхода нет!
Отчаянная попытка запустить двигатель установки с отсоединёнными гофрами забора и выхлопа не увенчалась успехом. Видно при монтажных работах отвинтили что-то лишнее: дизель просто не завёлся. Как назло, дежурный механик вместе с экипажами танков и начальником караула ждали смену снаружи в момент удара.
Последней надеждой на спасение была идея бойца Корнева прострелить из башенной пушки сдвигающиеся ворота. Но и это не помогло. Рассчитанная для защиты от ядерной волны конструкция с лёгкостью выдержала попадание бронебойного снаряда. Итогом этой попытки стало отравление оставшегося воздуха угарным газом вперемешку с пороховой гарью. Вдобавок все получили контузию и шок от безысходности.
Я, лейтенант Назаров расстаюсь с жизнью добровольно, так как не хочу умирать в муках подобно своим подчинённым. Фильтры противогазов уже не спасают. Кислород заканчивается.
Прошу не считать мой поступок дезертирством. Служу России!»
Только закончив читать, я заметил, что весь дрожу. Внезапно охватившее чувство страха натянуло нервы до предела. Отбросив тетрадь лейтенанта, в панике карабкаюсь на двигатель и хватаюсь за края гофры. Та провисает, давая возможность зацепиться пальцами изнутри. Подтягиваюсь, извиваюсь, словно ползун на костре, ругаюсь, сдираю ногти — тщетно. Плечи категорически отказываются втискиваться в ободок трубы.
Со слезами на глазах спускаюсь обратно, чтобы передохнуть. Немного придя в себя, повторяю попытку, только без куртки. Результат тот же, будто я распух от блужданий под землёй.
