Первое выступление АКВАРИУМА происходило в крошечном ресторанчике «Трюм» на Крестовском острове. Это была чья-то свадьба. Трудно вообще-то придумать группу более неподходящую для игры на свадьбе, только свадебный народ всё равно вовсю веселился. Джорджу кажется, что Аквариум получил за эту игру пятьдесят рублей, не меньше. Совсем недурственно для тех времён.

Вскоре АКВАРИУМ снова играл на свадьбе. На этот раз в «Англетере». Качество исполнения оставалось примерно на том же уровне, зато у господ музыкантов появились ощущения самодостаточности и причастности к чему-то большему. И даже некоторой самореализованности.

«Через несколько лет её у меня украли. Жалко, – вспоминает Джордж о своей ударной установке. – Правда, к этому моменту она мне была не очень нужна, все свои силы я тогда отдавал театру под руководством Эрика Горошевского, а в группе по имени АКВАРИУМ уже не играл».

Боб побывал в Сайгоне раньше Джорджа. Потом они поехали туда вместе. Параллельно в городе было ещё несколько кофеен, в которых тоже собирались любители лёгкого неформального общения. «Рим», «Ольстер», «Эльф», «Орбита». Кафе-автомат на углу Рубинштейна и Невского назывался «Ханой» или «Гастрит». АКВАРИУМ и его компания искали свой частный, камерный уголок, и в результате нашли небольшую кафешку на углу Литейного проспекта и улицы Некрасова. Назвали её «Abbey Road». Некоторое время там, в «Аббатской дороге», принципиально собиралась вся аквариумная группировка, так была предпринята слабая попытка мелкой оппозиции Сайгону. Правда, Сайгон всё равно победил. Неподалёку от «Аббатской дороги», на Литейном, в большом дворе имелся уютный сад, он именовался «Пале-рояль». Только самым популярным садом всё равно был Строг, волшебный строгановский садик на Невском, возле Мойки, он тогда ещё не превратился в то, во что, к сожалению, превратился теперь.

Много лет спустя Джордж оказался в том здании, где раньше находились университет и АКВАРИУМ. Здесь теперь царствовала ужасающе-почтенная организация под названием областное правительство и множество более мелких, скучных контор.

Там, где раньше на первом этаже были сцена и большой зал, нынче поселилась банальная столовая. Скучно пахнет вторыми блюдами.

А в углу, где когда-то скрывалась от суетного мира священная комната АКВАРИУМА, стоят столы, ящики, перегородки… Как трудно поверить, что здесь удалось записать «Искушения Святого Аквариума», сорокапятку «Менуэт Земледельцу» и джем с группой ZA.

Джордж зашёл в столовую, недовольно поглядел на изменившееся пространство, наспех сжевал какую-то стандартную еду и поскорее ушёл. Больше никогда туда не возвращался. Даже если он оказывается иногда где-нибудь неподалёку, то всё равно не тянет его больше к этому дому. В котором давным-давно, миллиард миллионов лет назад, начинался АКВАРИУМ.

Джордж однажды сказал: «Мне очень хорошо запомнилось, как Сева Гаккель неоднократно повторяет в своей аквариумно-биографической книге: «Мы были другими…»

Эти слова объясняют многое.

Да, в самом деле, все мы были Другими. По отношению к большинству тех, кто живёт рядом с нами. Мы ничем не лучше их, и они не хуже нас, просто мы в самом деле Другие, и поэтому у нас бывают разные «хорошо» и «плохо», мы по-разному оцениваем будущее и прошлое, мёртвое и настоящее, доброе и тяжёлое, холодное и чёрное. Иначе и не может, не должно быть.

Потому что мы – Другие.

Другие влюбляются и ссорятся. Другие работают, рожают, трахаются, ссорятся, мирятся, одалживают друг у друга то, что им хочется одолжить.

Другие курят траву, пьют чай, кофе и ещё то, что им хочется пить.

Иногда Другие даже напиваются.

Зато некоторые Другие полностью завязали со спиртным.

Другие читают книги, болеют, смотрят фильмы, играют в шахматы, надевают варежки – если зимой им холодно, сочиняют стихи и песни.

Другие ходят на концерты – желательно по знакомству и с проходкой, чем за живые деньги.

Покупают машины. Изнашивают джинсы. Покупают новые. Иногда эмигрируют. Иногда умирают. Другие совсем не ангелы, с ними происходит то же, что и со всеми остальными людьми.

Или не происходит. Только они всё равно – Другие.

В клане – в сообществе – в касте – в группе – в прослойке Других есть свои подразделения и градации, герои и монстры, романтики и упёртые.

Свои Вайшвиллы и Раутбарты, свои Регины и Колесниковы. Свои Раппопорты и Козевы. Свои емалауты.

В анналах истории Гуры сказано – скорее всего, это справедливо, – что принц Горностай зиму любил больше, чем лето и в результате отправился в Челябинск не самолётом, а на поезде.

Время от времени на Боба накатывало (как бывает с любым пишущим, сочиняющим человеком), и тогда он хватал ручку, блокнот и начинал что-то записывать. Происходило это где угодно: в метро, на Невском, в саду, на лестнице, во дворе. Боб останавливался, садился – и писал. Всё правильно, так и следует поступать, ведь когда тебя зовёт к себе Муза, то ты не имеешь права не взять её до конца или не в полную свою силу.

Несколько его древних набросков до сих пор хранятся в одном старинном джорджевском блокноте.

Пришёл Файнштейн, он оставил за своей спиной вроде крутой состав – ПСИХОДЕЛИЧЕСКАЯ ФРАКЦИЯ. С появлением Михаила АКВАРИУМ – на тот период времени – вдруг обрёл некоторую законченность и даже приблизительную завершённость.

В скором времени к АКВАРИУМУ подоспел и Дюша, который и так-то был рядом, просто не сразу до него дошло, что хватит уже ему разводить СТРАННО РАСТУЩИЕ ДЕРЕВЬЯ и давно пора занять свое законное место.

Аквариумное колесо закрутилось веселее и с ещё большей скоростью.

Так начинался АКВАРИУМ