Победитель конкурса "Master fear".
http://forum.tokiohotel.ru/showthread.php?t=42196
АВТОР: Stana
НАЗВАНИЕ: «Погуляй по Пентагону»
СТАТУС: закончено
КАТЕГОРИЯ/ЖАНР: Slash; AU, Romance, Established Relationship, половинчатое UST (Unresolved Sexual Tension), лёгкий Angst
РЕЙТИНГ: R
ПЕРСОНАЖИ: Курт Каулитц (ОМП), Билл Каулитц, Том Трюмпер
ПЕЙРИНГ: Том/Билл
РАЗМЕР: 40 страниц Word
Конкурсаная фобия: эфебифобия — боязнь подростков
Shaya: И когда уезжаешь?
K2: Через десять минут. На чемодане сижу.
Shaya: Завидую…
K2: Нечему(((
Shaya: Всё равно завидую) Мне вообще этим летом ничего не светит.
K2: Ха! Поверь, я бы с большим удовольствием просидел дома три месяца.
Shaya: Ну нет, это отстой.
Shaya: Эй, ты где?
Shaya: Курт!
K2: Извини. Мать звала. Уходим уже. Я напишу тебе ещё из поезда.
Shaya: Буду ждать!
Курт Каулитц смотрел на материнские туфли и всерьёз обдумывал план побега. Или хотя бы отсрочки. Может, упасть в обморок? Притвориться, что отравился? Или просто нахально заявить, что он никуда не хочет?
Курт тяжело вздохнул и уныло осмотрел здание вокзала. Вокруг толпились люди, все куда-то спешили, волновались, обнимались с новоприбывшими. Он же желал одного – врасти в диван и никуда не двигаться до начала учебного года. Курт перевёл взгляд на мать – та бегала взад-вперёд и, судя по повышенным тонам и истеричным ноткам, разъясняла старшему сыну принципы обращения с младшим.
Фрау Каулитц отключила телефон и с радостью посмотрела на своего младшенького.
- Как же я рада, что ты, наконец, отдохнёшь!
Курт вяло кивнул.
- Ну и что ты дуешься? - мать опустилась рядом и ласково взлохматила сыну волосы. - Как будто не рад. Увидишь море, Билла…
- Я рад, - Курт натянуто улыбнулся. – Не выспался просто.
- Ну ничего, в дороге поспишь, - фрау Каулитц глянула, щурясь, на табло с номерами поездов и временем отбытия. – У тебя всё есть?
- Мам, а можешь минералки купить? – Курт кивнул на стоящий в конце зала ожидания киоск. – Без газа.
Фрау Каулитц тут же поспешила за водой. Курт с выдохом откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза. Восторженное материнское верещание на протяжении последней недели уже начало изрядно раздражать. Радость матери и отца по поводу его скорого отъезда была такой явной, а их долгие рассуждения о преимуществах отдельного отдыха родителей и детей такими красочными, что у Курта не осталось никаких сомнений – любимые предки строили планы о его отправке на север Германии уже пару месяцев, не меньше. Самым противным было то, что у него даже не было возможности возразить, по всем видимым пунктам он только выигрывал от поездки к своему старшему брату.
Мать вернулась из киоска быстро, не заставил себя ждать и равнодушный женский голос, объявляющий посадку на поезд до Киля. Курт, понурив голову, шёл рядом с расписывающей радужные перспективы проживания в прибрежном городке родительницей, волочил за собой большой чемодан на колёсиках и мрачно размышлял о тех последних десяти часах покоя, что ему предстояло провести в двухместном купе. Он жалел только о том, что эти десять часов пролетят довольно быстро.
Когда поезд тронулся, ладонь заболела от активного прощального махания пустившей слезу фрау Каулитц, а платформа окончательно скрылась из зоны видимости, Курт завалился на полку. Все его мысли устремились в сторону предстоящего отдыха. Родители даже не удосужились купить ему обратный билет, легкомысленно заявив, что он может оставаться в Киле столько, сколько пожелает – хоть неделю, хоть месяц, это его заслуженный отдых. Ведь каникулы Курт заслужил, как никто другой – в школьном аттестате за год стояли лишь единицы, чего никогда не происходило с его старшим братом. Учитывая такие успехи, подумалось ему, можно было бы и посоветоваться насчёт выбора места отдыха. Курт мог придумать массу вариантов, куда бы ему отправиться, и это точно не был бы Киль. Нет, ему очень хотелось увидеть море, брата и сбросить с себя хотя бы на некоторое время родительскую опеку. Но, всё-таки, была одна проблема, о которой никто не догадывался, которой Курт почти ни с кем не делился, и которая сейчас, когда он лежал на полке в купе, а поезд мчал его на север, занимала все мысли. У проблемы даже было имя – Томас Трюмпер, привлекательный парень двадцати трёх лет, а по совместительству – единственная любовь в жизни Билла.
Прошлым летом Курт тоже приезжал к ним, всего на неделю, но Том всё равно на время его пребывания в Киле уехал к родителям, ведь они с Биллом жили в лофте из одной большой комнаты, куда старший Каулитц и сбежал из вполне приличного загородного особняка в Мюнхене. Но теперь у пары был собственный дом в пригороде, в десяти минутах ходьбы от моря, и перспектива прожить в нём несколько недель вместе с Томом наводила на Курта такой ужас, что ему хотелось сию же минуту спрыгнуть с поезда и все каникулы бродить пешком по стране, зарабатывая на пропитание решением интегралов. А причина его состояния была банальна до безобразия. Курту Каулитцу хватило пары мгновений и одного взгляда, чтобы влюбиться в парня своего родного брата.
И хотя с Трюмпером он за всю неделю пребывания в Киле больше ни разу не увиделся, присутствие этого парня чувствовалось всегда. Билл с удовольствием рассказывал о своей жизни с Томом, о совместных планах, не забывая перечислить все его достоинства. Заочно в Томаса не влюбилась бы только убеждённая лесбиянка.
Лесбиянкой Курт точно не являлся, хотя и в том, что он гей, не было никакой уверенности. В свои тогда ещё четырнадцать лет он ни разу не влюблялся, не был на свидании и не целовался ни с мальчиком, ни с девочкой. Родителей прилежный сын, проводящий свободное время наедине с учебником математики, только радовал. Сам же Курт не придавал этому огромного значения, а его верная подруга Шарлотта больше любила сплетничать о собственных парнях, которые менялись с завидной регулярностью. Те девять месяцев, что Курт жил дома и ходил в школу, в его фантазиях рядом с ним рисовался лишь один человек, в котором он раз за разом с ужасом узнавал того, с кем его брат был так счастлив на другом конце страны.
Сначала на навязчивые мысли о Томе он не обращал внимания. Когда начались фантазии на тему поцелуев-объятий, он только глубже зарылся в учёбу. Но когда в бой пошли «мокрые» сны самого непристойного содержания, Курт сдался и махнул на всё рукой. Умом он понимал, что эта так называемая «любовь» не имеет под собой никакой прочной основы, но почему-то она крепко засела где-то у него внутри, пригревшись и не желая покидать.
Истинным спасением было то, что Билл никогда не привозил Тома в Мюнхен. Старший брат исправно навещал семью, приезжая минимум раз в полгода, однако тот, ради кого он бросил всё, в их доме так и не появился. Чета Каулитц, впрочем, не придавала этому большого значения, видя, что глаза сына светятся так, как в Мюнхене никогда не светились. Зная, что Билл и Том живут не в самых прекрасных условиях, первые два года родители не навязывались с плановыми посещениями. Но в прошлом году фрау Каулитц всё-таки отправила Курта к брату, рассудив, что «мальчикам не помешает провести время вместе». И, естественно, она не догадывалась, какие последствия для её младшего сына имела эта поездка. Курт вернулся домой спустя неделю, влюбленный не только в море.
K2: Я понятия не имею, как буду жить там.
Shaya: Ну ты же не идиот. Просто не надо слишком явно на него пялиться.
K2: Я и не собирался!
Shaya: Это в чём-то даже романтично – встретить свою любовь после года разлуки…
K2: Ты специально?
Shaya: Что?!
K2: Меня стошнит сейчас!
Shaya: Я же говорю правду))
K2: Это нифига не романтично. А что Билл скажет?
Shaya: Он не знает?
