– Вот, для начала объясни нам, Перепел, за что нас тут чуть не побили? – спросил я. – За каких это «шакалов» нас приняли?

– Известно за каких. За таких, которые у края Зоны шакалят, у честных старателей слам отымают. Они все в «Зверинце» сидят, кроме них, туда никто не ходит.

– А почему стал... старатели позволяют себя грабить? – удивился Макс.

– Почему-почему… Да потому что когда из Зоны возвращаешься, патронов у тебя остаётся с гулькин хрен. Да и ходят старатели в Зону вдвоём-втроём, а шакалы всегда стаей поджидают, не меньше десятка.

– А чего вы их не накроете здесь, вне Зоны? Взяли бы да и перебили всех прямо в «Зверинце»! – удивился я.

– Эээ, нет, – помотал головой Перепел. – Все разборки – только в Зоне. Это железное правило. Потому что, если мы сегодня «Зверинец» спалим, – а это нам раз плюнуть – завтра же вояки с лягашами нас в блин раскатают. Но если где на улице шакал попадется, рыло ему начистить – святое дело.

– Ещё по одной? – предложил я.

– Бесспорно, – с достоинством ответил Перепел.

Замахнули ещё по одной. Максу принесли его косячок, который он со вкусом раскурил, потом откинулся на спинку кресла, и лицо его приобрело расслабленно-просветлённое выражение с оттенком лёгкого идиотизма.

– Слушай, Перепел, а как можно в Зону проникнуть? – в лоб спросил я.

– По закону – никак. Только если ты вояка либо яйцеголовый.

– А если не по закону?

– Не по закону – запросто. В любом месте под колючку подлез да чеши куда хошь.

– И мы вот с Максом, если захотим, то тоже сможем легко туда пролезть?

– Конечно. Пролезть туда даже пацанёнок сопливый сможет.

– А обратно?

– Вот обратно – это уже совсем другой коленкор. Обратно из Зоны вернуться – это даже у орлов получается не всегда…

– Скажите, – влез в разговор Макс, – а какие районы Зоны наиболее богаты артефактами?

– Арфа… что? – не понял Перепел.

– Ну… Вот то, за чем вы… вернее, за чем сталк… старатели ходят в Зону, – объясняя, Макс волнообразно шевелил растопыренными пальцами. – Те предметы, которые они оттуда приносят и потом… реализуют. Где они чаще встречаются?

– Слам что ли?

– Ну да, видимо. Где его больше всего можно найти?

– Ну, ты даёшь, парень! – Перепел хрюкнул от веселья. – Это ж Зона! В ней же ж всё меняется каждые пять минут! Это ж не грибы, которые на одной полянке всегда растут. В Зоне никогда не знаешь, будет слам сегодня или нет. А уж тем более, где он попадется! Но, правда, обычно, чем глубже в Зону залезаешь, тем слама больше. Но и пакостей ещё больше становится – и ловушек, и тварей разных, и всего прочего.

– Слушай, Перепел, так вот если мы с Максом захотим попасть в Зону, – вернулся я к прежней теме, – то сделать это будет несложно? Так?

– Даже очень легко, – сказал он. – Лишь бы только на патруль не напороться.

– И если поглубже в Зону заберёмся, то, скорее всего, и слам у нас будет?

– Ну, ежели заберётесь…

– А потом обратно тем же путём, уже проверенным, выйдем?

– Тем же путём? Идите, если хотите. Похороны за свой счёт.

– Почему сразу похороны?

– Да потом что в Зоне никто никогда не возвращается тем же путём, каким уже прошёл! Это тоже железное правило! – Перепел аж стукнул кулаком по столу. – Иначе гарантированно сдохнешь! Да и никуда вы глубоко не заберётесь. Ни один желторотик сам в Зоне не выживет! Только с опытным старателем!

– Вот я так и думал! – сказал я. – С самого начала думал, что самим нам там ни в жизнь не пройти. Обязательно кто-то опытный нужен. Только где ж его взять-то?

На этих словах моя рука с бутылкой «Сичи» задумчиво застыла над стопкой. Перепел, пристально за ней наблюдавший, крякнул и поскрёб в затылке.

– Ладно, – сказал он. – Может, я вас возьму с собой. Но только если дурковать не будете!

– Вот спасибо! – искренне обрадовался я и налил Перепелу до краев. – Спасибо, Перепел! Ты мужик опытный, сразу видно. С тобой мы не пропадём! Да, Макс? Давай, за тебя, Перепел! Повезло же нам с тобой познакомиться.

Перепел выпил и солидно покивал: дескать, да, повезло вам, желторотикам.

– А куда мы пойдём? – спросил Макс.

– Есть у меня одно местечко на Мусорке… – понизив голос, заговорил Перепел. – Нам даже ничего шукать не придётся. Я в прошлый раз сунулся в Зону сразу после «выхлопа»…

– После чего? – не понял я.

– После «выхлопа», – повторил Перепел.

– Это что?

– Он, видимо, имеет ввиду, после «выброса», – пояснил Макс. – Так называется резкий всплеск аномальной активности. Они в Зоне происходят с регулярной частотой.

– Ага, плеск амональнй – подтвердил Перепел. – Регулярно. Как месячные у бабы. А сразу после выхлопа Зона сламом богата. Так вот, прошвырнулся я тогда по Мусорке и нашёл… – Перепел наклонился вперёд и зашептал, жарко дыша водочно-луковым перегаром, – нашёл целую россыпь «чугунных арбузов». А за один «арбуз» можно три тыщи взять!

– А что такое «чугунный арбуз»? – спросил я.

– Ну, арбуз такой… чугунный – Перепел, поясняя, обхватил пятернями невидимый футбольный мяч. Макс, у которого на лице было выражение, как у отличника, тянущего руку на уроке, типа «я-знаю-я-знаю-спросите-меня», снова встрял с пояснениями:

– Это такие, состоящие из сплава самых разнообразных редких металлов, глобулы.

– Во-во, глобусы, – согласился Перепел. – Так вот, этих «арбузов» там было аж двадцать четыре штуки! Шесть я на своем горбу упёр в тот раз, а остальные заховал хорошенько. И нужно теперь только придти за ними, взять – и обратно. Считай не рейд, а просто прогулка! Свезло вам, желторотики!

– Ну тогда давай за удачу!

– Точно! За фарт! – Перепел взял стопку с водкой и, на удивление, не опрокинул сразу в рот, а подержал на весу и сказал:

– Кто в Зоне не бывал, тот фарта не видал! В Зоне без фарта никак!

И только потом выпил.

– Только вот тяжеленные они, – сказал Перепел, жуя и постепенно втягивая в рот перышко лука. – У меня чуть пупок не развязался, пока я их тащил.

– А они разве не радиоактивные? – спросил Макс.

– Фонят, конечно, куда ж без этого. Да в Зоне почти всё фонит. Но мы их в свинцовых коробах понесем. Так что не боись, без инструмента не останешься, будет, чем баб радовать.

– Слушай, Перепел, а женщины-старатели есть? – поинтересовался я.

– Нее, такого не бывает. Зона баб не любит. Говорят, ещё ни одна баба живой из Зоны не вернулась. У них там, кажися, моментально чердак сдувает…

– Да, я читал, – опять вмешался Макс, – что женщины гораздо более чувствительны к аномальному пси-полю Зоны, и оно вызывает у них самые разнообразные психозы.

– Так что все бабы здесь, в предзоннике. Если надо – тут ищи.

Сам собою родился романтический тост «за дам», после которого я почувствовал, что хмелею, и мне захотелось пойти объясниться с симпатичной официанткой Аней, что я и решил сделать. Однако, подходя к стойке, я увидел, что c ней разговаривает какой-то парень с длинными засаленными волосами, с перхотью на плечах чёрной косухи и с прыщами на физиономии. Что он ей говорил, я не слышал, но по Аниному лицу ясно читалось, что ей это не нравится. Парень схватил её за руку, и Аня попыталась его оттолкнуть.

– Да чо ты из себя недотрогу строишь? – услышал я, оказавшись рядом. Я крепко взял стоявшего ко мне спиной парня за плечо и сказал:

– Мальчик, не приставай к девушке. Иди играй в свою песочницу.

– Чоо?! – парень попытался повернуться ко мне, но я держал его крепко. Ему пришлось, как сове, выворачивать назад голову, чтобы меня увидеть.

– Ты ваще кто такой?!

– Отвали от девушки. Что не ясно?

Я отпустил его, и он тут же развернувшись ко мне, попытался меня оттолкнуть. Я легко блокировал эту попытку.

– А ну пойдём потрещим! – набычившись, сказал прыщавый. Он направился влево от стойки, я последовал за ним. Мы зашли в туалет. На кафельных стенах, как в школе, красовались многочисленные похабные надписи и анатомические фантазии. Парень сунул руку в карман косухи и противно осклабился. Оказалось, у него ещё и желтые гниловатые зубы.