Владимир Бойков
Владимир Бойков
Вас атакует Варан!
Из-за небольшой планеты, у которой нет даже названия — только номер в реестре, выглянул ярко-белый диск местного солнца. Лучи звезды разрезали тьму, и из черноты космоса появилось что-то огромное, бесформенное, повисшее в наполненной звездами пустоте. Сторонний наблюдатель мог бы вначале принять это за спутник безымянной планеты или за группу астероидов, но, подлетев поближе, распознал бы в этой громаде остов легкого крейсера, вокруг которого, словно кольца Сатурна, вращались какие-то бесформенные обломки.
Рваные куски обшивки боевого корабля, искореженные корпуса истребителей и штурмовиков, казалось, двигались каждый по-своему, но, присмотревшись, становилось ясно, что все они подчинялись общему ритму. Вот не спеша проплыл, вращаясь вокруг своей оси, обломок крыла, а вот быстро пролетел оторванный обтекатель. Огромная туша крейсера, напоминавшего мертвого кита, которому словно какая-то неведомая рука открутила хвост, притягивала их и заставляла кружиться в бесконечном хороводе.
Корпус крейсера был сильно искорежен. Борта напоминали сито — то тут, то там о броне зияли черные отверстия от попаданий ракет. Иногда гладкие, ровные по краям, иногда рваные, с торчащими наружу кусками обшивки. Половина турелей с пушками отсутствовала вообще, а те орудийные башни, что еще оставались, замерли навсегда.
Но самое жалкое зрелище представлял собой двигательный отсек. Его просто не было. Складывалось впечатление, что его оторвало или затянуло в гигантскую мясорубку. Именно там, в районе четвертого командного отсека, под наполовину срезанным пилоном, затаился потрепанный истребитель. Плоскости боевой машины были покрыты язвами от лазерных пушек, через весь фюзеляж протянулся след от пневмопушки, двигатели не работали. Казалось, что истребитель пуст, но это было не так…
В кабине царил холод. Настоящий космический холод. Очередь прошила бронированный фонарь, прошлась по борту кабины и только чудом не задела пилота. Последний все еще сидел в кресле. Руки его покоились на коленях, глаза закрыты. Заслонки фонаря были сорваны, а потому всю кабину заливал яркий свет чужого солнца.
Пилот слабо пошевелился. Затем медленно поднял руку и, опустив забрало светофильтра, также медленно вернул ее на место.
Николай. Николай Березин, позывной «Варан». Лейтенант Ударных космических сил. Почти только что из академии. В боях провел четыре месяца. До сегодняшнего дня имел только трех сбитых. Сегодня он добавил к своему счету еще девятерых.
Ему было двадцать один. Двадцать один год это только одна пятая жизни простого земного обывателя. За свои годы Николай почти ничего не успел. У него не было ни детей, ни жены, ни даже невесты. Он все откладывал на потом. — Вот закончится эта заваруха, — любил говорить он, — обязательно женюсь. Заведу себе молоденькую жену блондинку с внешностью Барби, пару детей, куплю домик, где-нибудь в Сочи или на Белине. И буду каждый день ездить на пляж на новеньком «форд-гепард».
Он не был оригинален в своих мечтах. Об этом (или почти об этом) мечтали все в его эскадрильи. Все, кто был молод. Старики, которые воевали уже год и более, смотрели на них с насмешливой жалостью. Война длилась уже семь лет, и конца ей не было видно. Затихая в одном секторе, освоенного человеком космоса, она с новой силой вспыхивала в другом. Боевая карьера военного пилота длилась в среднем два-три месяца — потом его сбивали. Каждый пилот думал, что он не попадает в эту статистику. Что он ас. Но настоящих асов было мало, а груза 200 и пропавших без вести — очень много.
Николай поежился от холода — скафандр начал остывать. Питание от бортовой сети было слабым, но его пока хватало, чтобы не замерзнуть окончательно. Скафандр кое-как справлялся. Впрочем, это было слабым утешением. Николай понимал, что убьет его не холод. Не холод и даже не система регенерации воздуха. Силовая установка может давать энергию еще лет десять. Пока она работает, будут и воздух и тепло. А вот еды не будет. Есть, правда, витаминные инъекции из аварийного запаса, но…
— Черт, лучше бы меня сбили, — вдруг произнес он вслух.
Его неприятно поразил собственный голос — исковерканный микрофоном он звучал словно с того света.
«Скорее бы все это кончилось, — подумал он. — Еще минут десять посижу и прострелю себе голову. Это почти не больно».
За три часа, прошедших с момента окончания боя, он уже успел успокоиться и даже смириться с тем, что умрет. Это было ясно. Ничего иного и быть не могло. К чему бояться смерти, если она неотвратима. Кто-то из философов сказал: Не надо бояться смерти. Когда мы живы — ее нет. А когда она приходит — уже нет нас. Это не могло прибавить уверенности, но лучше хоть что-то, чем ничего.
«А если меня найдут?» — эта мысль периодически возникала у него в голове. Но он гнал ее прочь — никто его искать не будет. Свои уже покинули этот сектор и когда они вернутся (да и вернутся ли), он не знал. Врагу сдаваться нельзя. Нельзя. Тут действует флот, почти полностью сформированный из жителей Раркеши. Эти прославились своей жестокостью к пленным. Их командование делает вид, что не подозревает об этом, но все знают — на Раркеше надо разрабатывать рудники. Каждый пленный — будущий шахтер. Больше месяца не продержаться. Двадцать часов в сутки — работа. Питание на уровне Бухенвальда. Нет, плен исключается.
Солнце начало нагревать скафандр. Стало теплее.
Николай закрыл глаза. Он представил, что лежит на пляже. На пустом песчаном пляже. Жаркое солнце стоит в зените и жарит его своими лучами. Тихо шумят волны, накатываясь на берег и лениво отползая прочь. Глубокое голубое небо абсолютно чисто — ни облачка. Не слышно даже крика чаек. Только волны. Тихие ласковые волны. И жара. Жара… Боже, как хорошо!
На Санкост можно круглый год валяться на пляже. Море там неглубокое. Две трети океана мелководные — глубина не превышает семи метров. Рай для курортников и романтиков. Лагуны, бухты и совсем нет хищников. Хорошо, что это планета на нашей территории. Черт, я ведь хотел отдохнуть там в очередной! Жаль… Говорят, там потрясающее море: теплое, тихое…
Николай очнулся от своих грез.
— Чушь! Нет моря, ничего нет! Есть только этот поганый космос!
Боже, как хочется жить! Ничего не надо — просто жить… Ну зачем я?! Ну почему именно меня… Я ведь не самый плохой человек. Я же старался жить по совести. Господи! За что ты ненавидишь меня?! Я жить хочу! Я молод, у меня даже нет детей. Я последний в роду. Мне нельзя умирать… Не так… Почему меня не сбили? Почему я сам должен выпустить себе мозги?! Не хочу!
— Заткнись! — сам на себя заорал Николай. — Заткнись, трус! Тряпка! Умри как мужик! Хватит скулить!
Я воин! Я воин… Я сам вызвался на это. И я умру героем! Умру человеком…
Да, он вызвался сам. Его никто не неволил.
Капитан линкора «Ревущий» собрал их в зале совещаний и сказал:
— Товарищи офицеры…
Он помедлил, и тогда впервые Николай увидел, что капитан уже старый человек. Обычно подтянутый и бодрый, тогда он смотрелся уставшим, даже немного подавленным.
— Друзья, у меня плохие новости. Мы фактически в окружении. Против нас послан Четырнадцатый флот. Оставаться в этой системе мы более не можем. Командование решило перебросить нас в систему Коперник. Там нам предписано соединиться с нашим Двадцать девятым флотом.
Капитан замолчал. Внимательно посмотрев на пилотов, он продолжил:
— Для создания переходного портала необходимо выйти к планете А17123. Положение осложняется тем, что в этом районе разведчики обнаружили дозорную группу в составе одного легкого крейсера и малого разведывательного корабля. У нас мало энергии, а потому мы не можем использовать орудия главного калибра. Противокорабельных ракет тоже нет. К тому же мы не можем задерживаться дольше, чем необходимо для создания портала. В противном случае к месту боя будут моментально переброшены основные силы вражеского флота. Напомню, что приоритетной задачей четырнадцатого флота противника является уничтожение нашего корабля. Поэтому выход вижу в следующем: группа из трех тяжелых штурмовиков под прикрытием шести истребителей атакует крейсер и разведчик. «Ревущий» проходит в зону прыжка и создает портал. За тридцать секунд до прыжка штурмовики и истребители должны вернуться на корабль. Если кто-то не успеет…
