<p>

========== Глава 1. Письмо и посох ==========

Валиан стоял посреди зала, отделанного дымчатым кварцем. Руки его были скромно сложены на животе, волосы цвета спелого ореха заплетены в традиционную причёску побеждённых – раскиданные по плечам косы, украшенные одними лишь блеклыми камешками, какие можно найти на любой дороге. Взгляд Хранителя Памяти и младшего сына Говорящего с Солнцами был опущен, но серые, как грозовое небо, глаза то и дело стреляли из-под прикрытых век в сторону наместника южной провинции Империи крови.

Сам наместник Раманга, или Певчий Смерти, как называли его древнейшие из вампиров, сидел на своём троне и привычно скучал. Война против эльфов оказалась на удивление короткой и не слишком увлекательной. Лесные эльфы, со своей философией любви ко всему живому и аскетизмом в магии, даже не пытались воевать. Те из них, кто не принял предложение Императора, ушли дальше в леса и рассеялись в чащобах. Лунные, которых так опасалась Ламия на последнем совете, оказались ещё более не организованы. Они били в спину друг другу и больше занимались клановыми разборками, чем войной с общим врагом. Пожалуй, даже от дроу было бы больше вреда – если бы они трусливо не попрятались под землю. Основные надежды Раманга возлагал на солнечных, ведь, по преданиям, они сохранили связь с духами, но не отреклись от древних знаний. И вот теперь, спустя каких-то несколько месяцев войны, младший принц Танай-Ран стоял перед Рамангой и ожидал очереди на приём, будто последний крестьянин, пришедший просить о милости.

Глаза Раманги то и дело обращались в сторону принца. Выбор был интересным. У говорящего всего было трое детей – старший, Аман-Ту, наверняка предрекался в наследники. Средняя дочь слыла красивейшей среди женщин востока. Только Эвелина, королева Лунного королевства, могла сравниться с ней в красоте, но и та теперь была мертва. Перед Рамангой же стоял третий, самый младший из детей. Раманга не мог бы сказать, что этот, третий, не красив. Все они были будто выточены из мрамора, и различались лишь небольшими штрихами, оставленными на их телах волей небесного мастера. Младший сын солнечных был очень недурен собой, но... Он был каким-то… тусклым. В нём не было того яростного огня, который ожидал увидеть Раманга в глазах побеждённого. Впрочем, в этом были и плюсы – при взгляде на Валиана Раманга будто бы отдыхал от пестроты красок Империи.

Наместник щёлкнул пальцами, отпуская очередного просителя и, наконец, получил возможность в открытую посмотреть на своего гостя. Хотя всё, даже одежда посла, говорили о том, что он лишь проситель, Раманга ощущал едва сдерживаемую мощь, исходившую от невзрачной фигуры. Сила, обильно приправленная скромностью… Редкое сочетание.

Глаза Раманги засветились любопытством, и это не ускользнуло от внимания Валиана. Эльф улыбнулся, старательно пряча улыбку в высокий воротник голубовато-серого плаща.

- Наместник Великой Империи и славный полководец Раманга, дом Говорящего с Солнцами приветствует тебя.

Раманга никак не отреагировал на лесть. Валиан отметил это про себя на будущее. Люди – будь они хоть бессмертными, хоть неумершими – делились для него на два вида: те, кто любил слова, и те, кто предпочитал дела. Со вторыми всегда было сложнее, но и к ним Валиан имел свой подход. Три сотни лет дипломатии от имени дома Говорящего с Солнцами давали о себе знать. На секунду Валиана охватило сожаление о том, что эти времена закончились, но он стремительно отогнал от себя эту мысль.

- Я вас слушаю, - голос Раманги был ровен. Он ничем не выдавал своих мыслей, но Валиан не зря занимал свой пост – он знал, что чувствует Раманга и без этого.

- Я пришёл предложить тебе мир, великий Раманга. Мир, который будет выгоден обоим нашим народам.

Раманга усмехнулся. Не губами, нет. Его усмешку нельзя было заметить даже в глазах, и всё же Валиан знал, что наместник усмехнулся.

- Вы меня расстроили, посол, - теперь усмешка отразилась и на лице.

- Мне жаль, что ваш народ так любит войну. Мы предпочитаем мир и готовы просить о нём, если этого требует мудрость.

Раманга разглядывал посла.

- Я выслушаю вас, - сказал он неторопливо, как человек, который сам знает границы своей силы, - хоть и не вижу в этом смысла.

- Вы напрасно считаете нашу добрую волю проявлением слабости. Об этом вы можете судить из того письма, которое, очевидно, не успели распечатать сегодня утром.

Раманга нахмурился. Письмо и правда было. Свиток принёс ему ворон, и Раманга с самого утра носил его с собой, не имея свободной минуты, чтобы вскрыть, хоть на донесении и висела печать со знаком Арг – срочно.

- Я подожду, пока вы прочтёте, - Валиан поклонился и чуть отступил в сторону.

Раманге не нравились неожиданности. Он привык управлять ходом аудиенции, а не отдавать её в руки гостей. И всё же он потянулся к поясу, достал свиток и сломал печать. В чувствительные ноздри вампира тут же ударил запах несвежей крови. Витиеватые буквы, бегущие по пергаменту были неровными, будто писавший сильно торопился.

"Мой господин, прошу простить, – гласило письмо. – Седьмой корпус разбит. Воины Говорящего падали от наших мечей как трава под косой, пока не появились их маги. Всего четверо в белых плащах, но их атаки накрывали поле боя целиком, так что наши воины не успевали даже бежать. Свет их посохов прожигает насквозь…"

На этом месте Раманга оторвался от письма и бросил короткий взгляд на грубый деревянный посох Валиана.

"…я вынужден бежать, но лишь для того, чтобы сохранить знания и возможность одержать реванш. Будьте осторо…."

Дальше бумагу украшала обширная клякса красного цвета. Видимо, сохранить знания генералу так и не удалось. Раманга с сожалением крякнул и подумал про себя: «Мир его праху». Раньше, чем он успел закончить мысль, голос Валиана разорвал тишину.

- Если вы позволите, я повторю свою просьбу. Я хочу говорить о мире между нашими народами, пока война не погубила всех нас, и всех вас.

Раманга откинулся на спинку трона. Один корпус… В сущности, это не так уж много. Но и четыре мага – вряд ли редкость, раз уж одного из них Говорящий прислал вот так просто на верную смерть. Не шевельнув ни единым мускулом, вампир бросил косой взгляд на свиту. Не стоило им знать, что он принимает слова Валиана всерьёз. И о том, что написано в письме – тоже не стоило, до поры.