Однако шлюшка не собиралась так скоро отпускать меня из своих коготков, и уже через неделю раздался телефонный звонок от Беллы. Эта стерва всегда знала, когда звонить.

Я привел в тот вечер свою однокурсницу и яростно входил в нее вновь и вновь, мечтая, чтобы на ее месте оказалась Свон. Морального удовольствия от происходящего я не получал, а сдерживать удовлетворение физиологическое ради визгливо-противных стонов Виктории становилось все сложнее. Именно поэтому я несказанно обрадовался, когда на столике в гостиной ожил мой старый друг, сотовый телефон.

- Привет, сладкий! Я не помешала? - томным голосом прошептала Белла, прекрасно зная, как это меня заводит.

- Нет. Мы просто пытались заняться сексом, - нарочито равнодушным голосом проговорил я, едва сдерживая гнев за то, что она ведет себя так, словно ничего не произошло.

- Да? И кто она? Как она выглядит? - сразу оживилась девушка.

- Слушай, может, ты хочешь сама с ней поговорить? - предложил я ей раздраженно.

- А что? Давай!

- Ты все-таки ненормальная, - проинформировал я девушку, кидая трубку ошалевшей девице в своей постели. - Это тебя.

Я ушел в душ, надеясь, что мое наваждение, связанное с девушкой с каштановыми волосами и «шоколадными» глазами, все же исчезнет. Я дважды удовлетворил сам себя, вспоминая секс с нею в душевой кабине...

Каково было мое удивление, когда, выйдя из ванной комнаты, я увидел по-прежнему обнаженную Викторию, роющуюся в верхнем ящике тумбы:

- Проблемы?

- У тебя есть наушники к телефону?

- Что?

- Белла, он делает вид, что не понимает, - надула губки Виктория. За одну эту выходку я бы выставил рыжеволосую девицу за дверь! Но вместо этого выдернул из ее рук свой телефон.

- Какого хрена ты хочешь, Свон? - прорычал я в трубку.

- Мой сладкий злится? - удивленно проговорила девушка. - Ну же, я лишь хочу помочь тебе расслабиться. Давай попробуем сделать это руками Виктории...

Я должен был послать ее тогда! Должен! Но вместо этого я послушно лег на лопатки, глядя, как Виктория надевает оба наушника и медленно опускается рядом со мной. Я закрыл глаза, пытаясь представить на ее месте Беллу...

Виктория послушно повторяла те ласки, о которых шептала ей на ухо Свон. Я был на грани. Реальность и мой воображаемый мир тесно переплелись. Если бы не промашки сокурсницы, то я бы поверил, что именно Изабелла ласкает меня...

Когда девица оседлала меня и втолкнула наушники в мои уши, я был готов взорваться от переполнивших чувств. Собеседница стонала в унисон со мной, шептала те же слова, что и во время секса. Она представляла себя рядом со мной, она хотела быть на месте Виктории! Я растворился в том, что слышал, мысленно отталкивая расстояние меж нами и осознание того, что не она двигается на мне.

Рыжеволосая девица совершила лишь одну серьезную ошибку: она слишком сильно укусила мочку моего уха, возвращая в жестокую действительность, где Изабелла далеко. Я резко открыл глаза, готовый скинуть с себя Викторию, но в этот момент Свон протяжно застонала, сообщая о том, что оргазм наконец настиг ее. Не выдержав сексуального напряжения, я достиг пика наслаждения вслед за нею...

Викторию с тех самых пор я не видел. Девушка после столь странного секса просто встала и ушла, чуть пошатываясь от усталости и удовлетворения. Я думал, что в колледже будет множество слухов о моей телефонной подружке и мне, ведь произошедшее было, мягко говоря, странным. Но отсутствие сокурсницы в студенческом городке и на лекциях говорило, что тот вечер останется нашей тайной. Позже Белла созналась, что заплатила девушке, и та с радостью уехала куда-то в неизвестном направлении.

С тех пор я даже не пытался затащить кого-то в постель, кроме нимфоманки — это было бесполезно. А еще я стал считать ее своей девушкой, и она, кажется, была не против...

Мы вместе проводили все праздники: Рождество, Новый год, День благодарения, наши Дни Рождения. Как влюбленная парочка, мы оба присутствовали на свадьбах Эммета и Джаса. Причем на последней свадьбе нам достались роли шафера и подружки невесты, ведь, кроме Беллы, у Элис больше не было подруг. Каникулы мы проводили вместе и на все лето уезжали в тот самый городок, но уже вдвоем.

Я ненавидел наши расставания. Белла никогда не признавалась мне в любви, никогда не обещала хранить мне верность. Слова здесь были не к чему. Я знал, что Изабелла спит с другими, когда оставалась в одиночестве в своем доме на Манхеттене, ведь больше некому было удерживать ее от потакания своим слабостям.

Порой она слала мне видео на электронный ящик, а я, как самый последний мазохист, смотрел, как мою любимую имел какой-нибудь мужик, которого она сняла на ночь, иногда это были девушки... Бальзамом на мою вконец истерзанную к тому времени душу были вечера, которые она проводила наедине со мной, хотя бы по телефону.

Я был по уши влюблен в нее. И дело даже не в том, что, кроме Беллы, в постели меня никто не мог удовлетворить на все сто! Проблема заключалась в том, что я был просто счастлив, когда она позволяла обнимать себя всю ночь, а по телу разливалось тепло лишь от одной ее улыбки. Я был несчастен, но расстаться с ней у меня не хватало сил.

Белла очень боялась быть слабой. Хотя со временем я стал все чаще замечать, что она становится со мною откровенна. Зачастую это были ночи, проведенные вместе, когда сил на секс больше не оставалось ни у одного из нас и мы просто лежали в объятиях друг друга. В эти моменты моя Изабелла становилась такой нежной, хрупкой и ранимой. Я лишь усилием воли сдерживался, чтобы не начать утешать ее, зная, что ей это не понравится.

Все грустные истории были связаны с ее отцом, приемным отцом. Белла рассказала мне, как в возрасте десяти лет она осталась без родителей, которые погибли в авиакатастрофе, а друг семьи усыновил несчастную девочку. Еще через три года она стала его любовницей.

Тогда Аро Вольтури так увлек малолетку, что сам испугался ее гиперактивности в сексе. Едва Свон исполнилось шестнадцать лет, отчим получил повышение и стал разъезжать по миру, оставляя Беллу на попечение своих слуг. Тогда-то и начались проблемы.

Изабелла долго не могла понять, почему ее любимый папочка не хочет больше быть с ней, и вскоре пустилась во все тяжкие. Со временем Вольтури привел в их дом девушку возраста Изабеллы, чтобы той не было скучно. Элис — единственная, кто стал настоящим другом Беллы, резким и едким в высказываниях, но другом. Она никогда не переходила грань дозволенного, именно это и нравилось Изабелле в подруге.

С возрастом моя возлюбленная стала понимать, что Аро сделал с нею. Белла начала осознавать, кем стала. Правда, когда я предложил ей обратиться к врачу, девушка столь яро стала отказываться, что мне пришлось замолчать.

Еще она рассказала, как, достигнув совершеннолетия, перестала пускать отца в свою постель, как ревела, запирая на ключ свою комнату.