- Ты никогда не видела Айлин, как догадалась, что она желает мне зла?

- Ты задаешь вопросы, на которые я не могу ответить.

- Прости за ненужное любопытство. Тогда не могла бы ты догадаться, почему она хочет моей погибели? Ведь у нее нет детей, которые могли бы наследовать моему отцу.

- Думаю, скоро я узнаю об этом, - ответила Саар.

Кельтхайр услышав подобное, только фыркнул.

Наутро собаки подохли. Саар присела на корточки перед их оскаленными пастями и долго рассматривала клыки, выпачканные розоватой пеной.

- Надо убить ее, - сказал я. - Пока она не убила меня.

-  И в шутку не говори такого, - покачала головой моя колдунья. - Могут услышать. Твой отец слишком привязан к ней. Он не потерпит угроз. Даже твоих.

- Я сказал только тебе. Разве ты предашь меня?

Она посмотрела на меня разноцветными глазами и ничего не ответила. Я не стал настаивать. Она и так считала, что я задаю слишком много вопросов.

Потом мы зарыли собак, а Саар взяла сумку и сказала:

- Постарайся дождаться меня. И ничего не ешь, если не хочешь закончить, как твои псы.

Я ждал ее до позднего вечера. Мы играли в шашки с Кельтхайром. Потом он принес обед, но я отказался, и ему посоветовал не есть. Кельтхайр пожал плечами и выкинул мясо.

Когда стемнело, мы разожгли очаг и размочили в воде из ручья сухие трехдневные лепешки.

- Что-то случилось с Саар, - сказал я. - Неспроста она не возвращается так долго.

- Мало кто пожалеет о ней, - проворчал мой молочный брат.

- Мне был сон, - открыл я тайну. - Покойная сестра матери сказала, что через Саар я добуду много серебра.

Кельтхайр встрепенулся и некоторое время молчал. Потом шумно вздохнул:

- Если только она сама не наслала этот сон. Ты очень доверчив к ней.

- Никогда еще я не терял разума от женских глаз.

- Твой отец говорил то же, пока не встретил Айлин.

Мы помолчали.

- Что же произошло, пока нас не было? - спросил я. - Хотелось бы знать, почему мачеха так переменилась.

Но вряд ли кто-то мог мне ответить.

Перед сном мы вышли в отхожее место.

- Она просто сбежала, - сказал Кельтхайр, когда мы вернулись и встали на пороге. - Я говорил, она себе на уме.

Я не поверил.

- Ты глуп, - сказал Кельтхайр.

Подошла нищенка и стала клянчить у Кельтхайра серебряное колечко с ожерелья. Он обругал нищенку и пригрозил пришибить, если не уберется сейчас же.

- А ты дашь что-нибудь бедной женщине? - обратилась она ко мне.

- Был бы рад, - ответил я. - Но клянусь, у меня ничего не осталось, я все раздал своим людям.

- У тебя есть плащ, который согреет мои старые кости, - сказала она.

- Поистине, ты нахальная старуха, - засмеялся я. - Чем же согреваться мне, если я отдам тебе последнюю одежду?

- Если окажешься в могильной яме, думаешь, плащ тебя согреет? - спросила нищенка совсем другим голосом.

- Саар!

- Тише! - она приложила палец к губам и улыбнулась. - Вот я и узнала доброту будущего короля Эрина.

- Если бы знал, что это ты, отдал бы последнее, не задумываясь. Где ты бродила столько времени?

Она снова сделала знак молчания и нырнула под полог, закрывавший вход. Кельтхайр смотрел на нее во все глаза.

Саар скинула грязные лохмотья и умыла лицо в ручье.

- Мир тебе, о Конейр, - сказала она потом, доставая из котомки большую лепешку и куски вяленого мяса. - Сначала поедим, потому что, думаю я, ты голоден немногим меньше меня.

- Поистине, права ты, - ответил я, и мы воздали должное принесенному ею угощению.

- Знакомо ли тебе, - начала Саар, усевшись на шкурах, - это имя - Кондла С-трех-Холмов?

- Конечно, - удивился я. - Я встречал его несколько раз. Он мой родственник по отцу.

- А также муж Айлин, когда твой отец не держит ее за руку. И ради него она пекется о твоей смерти. Король очень привечает Кондлу, который в твое отсутствие смог сделать то, что не удавалось тебе - отвоевать земли уладов. Его отряд ни разу не попадал в засады.

- Значит, ему повезло больше.

- Кое-кто говорит, что просто улады знают теперь меньше.

- Айлин слышала все, о чем мы говорили с отцом, - догадался я. - Это она была предателем! И верно! Ее сводные братья из уладов!..

- Еще говорят, что отец твой болен странной болезнью, которая подтачивает его изнутри. Он уже не может сидеть и принимает всех лежа на постели.

- Она исподволь отравляет его! Ну и злодейка!

- И еще говорит, что, несмотря на все прелести, Айлин трудно удержать Кондлу возле себя.

Я прищурился, глядя на нее. Она усмехнулась:

- Ты правильно догадался.

- Я не хочу, чтобы именно на тебя обратился его взгляд, - честно признался я, чувствуя, как стянуло челюстные мышцы.

- Можешь отправить его, - Саар ткнула пальцем в Кельтхайра и покатилась со смеху.

Я не удержался и тоже хмыкнул. Кельтхайр обиделся. Он не понимал, о чем мы.

- Мне нужна новая одежда и красивая обувь, - Саар с сожалением выставила ногу в разношенном башмаке. Пальцы торчали наружу.

 - Поистине, ты права, - согласился я. - Завтра же у тебя все будет. И все - самое лучшее.

- Я не останусь здесь ночевать, - сказала Саар, поднимаясь и забирая сумку.

- Куда же ты пойдешь?

- Знаю, куда, - она легко, почти незаметно, коснулась моей руки и выскользнула из хижины.

Я расслышал только три ее шага, а потом наступила тишина.

- Я ведь предупреждал тебя!! - Кельтхайр плюнул вслед девушке.

- О чем?

- Ты потерял голову из-за женщины!

- С чего ты это решил?

- А с чего же ты собрался покупать ей новые платья?! - крикнул он, брызгая слюной. - Или неожиданно разбогател?!

- Успокойся, - посоветовал я. - У меня еще остались украшения покойной матери.

Кельтхайр выругался и не разговаривал со мной до утра и весь следующий день.

Наутро я отправился к самой искусной швее и заказал женскую рубашку, нарядное платье и плащ. У башмачников я купил туфли из кожи тонкой выделки с позолоченными пряжками.

Вечером наряды уже ждали мою колдунью, и она сама не замедлила явиться с приходом темноты.

- Завтра у короля будет пир. Тебя призовут утром. Иди туда и не удивляйся ничему, - сказала она, забирая одежду.

- Будь осторожна, - попросил я.

- Скажи это себе, - сказала она.

Я протянул руку, чтобы погладить ее по голове, но она уже исчезла за пологом, и только ткань колыхнулась дважды, как от слабого дуновения ветра.

На празднике мы с Кельтхайром сидели почти в самом низу стола. Отец собрал всех в главном зале своего дворца Зеленой ветви. Дворец назвали так, потому что возле входа росло несколько падубов - высаженных по совету друидов, чтобы короля не оставляла удача. Нас собралось много, больше пятидесяти человек. Кельтхайр еле сдерживал злобу, глядя на приближенных моего отца, которые пили пиво в королевской компании.

Мы ели вареное мясо из общего котла. Три поэта пели по очереди. Я поглядывал по сторонам, но не видел Саар.

- Она прихватила подарки и сбежала к своим босякам! - буркнул Кельтхайр, но я не поверил.

Рядом с отцом сидела Айлин, закутанная в пурпурный плащ, а рядом с ней - Кондла. Отец выглядел изможденным, но то и дело перегибался через Айлин, чтобы поговорить с Кондлой. Он почтительно отвечал ему, улыбаясь крепкими ровными зубами. Красивый воин, что и говорить.

  Снаружи послышались звуки арфы, а потом голос. Я услышал его, и на сердце потеплело. Поэты разом замолчали. И гости замолчали. Песня была о далеких краях, где живут прекрасные люди, где в реках течет вино, а озера полны молоком. И сама песня, и голос были не из этого мира, а из мира сидов[6].

Раб что-то торопливо сказал моему отцу на ухо. Отец кивнул, и слуги распахнули двери.

Кельтхайр тяжело задышал, а я не заметил, как пролил на рубашку пиво.

Женщина, появившаяся в зале, разом привлекла внимание всех. Она медленно шла вдоль стола, приближаясь к отцу и перебирая струны арфы. У нее были черты Саар. Но на этом сходство заканчивалось. Одета она была в зеленое платье, собранное на груди мелкими складками. Зеленый плащ струился волной при каждом шаге. А шла она, как будто летела, гордо неся голову в венце русых кудрей. Подойдя к отцу, она поставила ногу на скамеечку, блеснув позолоченной пряжкой.