Митфорд. - Ты о дешевках что ли? Где их сейчас нет... Только на этом острове, как назло, такие уродки подобрались, да и цивилизованы они еще едва-едва, можно заразу подхватить. А на жен преподавателей лучше не зариться: может, чего и обломится, да вот соглядатаев там хватает, быстро контракта лишишься... Моя-то каверза, думаешь, какой была природы? Так что если у тебя есть бабец, бери с собой - веселее и здоровее будет.
В кафе появляется Элисон: в хипповых одежках, но грациозная, подвижная, улыбающаяся.
Элисон (с ходу заняв стул) - Всем привет! Особенно тебе, Нико! (Целует его стремительно в висок). Пиво? Клево! Не возражаете? (Быстрый взгляд в сторону Митфорда, тот кивает. Более осторожный взгляд на Николаса, тот чуть качает ресницами). Тогда за вас - что бы вы тут не замышляли!
Митфорд. - Что ж, Николас, вижу, ты основательно подготовился к этому учебному году. Желаю и завершить его без потерь: штатных и финансовых. Больше сказать тебе нечего, и потому я удаляюсь. (Поднимается, жмет руку Николасу, кивает с интересом Элисон, делает шаг в сторону, но оборачивается). Напоследок совет: не ходи к Кончису. (Уходит).
Элисон. - Кто это, Нико? И что за Кончис?
Николас. - Это капитан Митфорд. Работал в прошлом году в школе Байрона, о чем мне поведал секретарь загранбюро. А Кончис - островной миллионер и авторитет.
Элисон (поддразнивая) - Секретарь загранбюро... Поведал... Наверняка в юбке, а ты известный юбочник! Ужинал с ней? Говори (с тычком в бок)...
Николас. - Всего лишь завтракал. Уймись, Элли.
Элисон (притихнув, после паузы, заглядывая Николасу в лицо) - Я буду ждать тебя. Честно.
Николас. - Знаю.
Элисон.- Ты всегда говоришь "Знаю". Вместо того, чтобы ответить как следует.
Николас. - Предположим, я скажу: я пока не готов к женитьбе, дай мне этот год на размышление. Что ты мне ответишь?
Элисон. - Что буду тебя ждать.
Николас. - А если я, подумав год, скажу тебе "Нет"?
Элисон (опустив голову) - Я уеду назад, в Австралию.
Николас. - Что за глупости, Элисон! Куда лучше не давать никаких обязательств. Жить, как живется. Вот встретимся через год, тогда и будем решать.
Элисон (после паузы) - Я просто подумала: уже этой ночью тебя со мной не будет. И следующей. И потом...
Николас. - Я буду тебе звонить. К тому же к нашим услугам электронная почта.
Элисон. - Хорошо. Но, Нико, я боюсь, что твои звонки и письма будут все реже и реже...
Николас. - Ты ведь теперь стюардесса, Элисон, к тому же на междугородних линиях. Неужели не сможешь подменить кого-нибудь на рейс в Афины - когда нам станет совсем тоскливо? А уж я постараюсь приплыть со своего острова...
Элисон. - А и правда, Нико! Это очень, очень не просто, но, думаю, возможно. Вот будет здорово!
Николас (понимаясь и подавая руку Элисон) - Да и сейчас немного времени у нас с тобой есть. Если уж тратить его на охи и вздохи, то, может, другого свойства?
Уходят, обнявшись, быстрым шагом.
Сцена третья
Южное побережье острова Спеце. Крытая, с яркой колоннадой терраса виллы Бурани. На террасе стол с двумя приборами и два стула. Безлюдно.
На авансцене появляется Николас. Он загорел, одет по- пляжному: майка, шорты, кроссовки. Стоит в виду виллы, колеблясь: подойти? пойти прочь?
Николас. - Итак, на вилле появились обитатели. Долго же мне пришлось ждать - полгода. За это время я все окрестности истоптал и сюда приходил раз двадцать в надежде увидеть легендарного Кончиса и его свиту. Вот дождался, а ноги идти отказываются. Слабак несчастный! Во всем слабак: и учитель, и сочинитель и возлюбленный. Особенно в последнем качестве. Верно сказала Элисон: звонки и письма от меня будут все реже, реже... Теперь и она перестала в меня стучаться: ни звонков, ни писем за последний месяц... Впрочем, этого я и ожидал: ведь Элли рекордсменка была до встречи со мной, сама говорила: два-три парня в неделю. Мол, все люди - братья. При этом хватало наглости меня называть юбочником! Хотя, будучи моей девушкой, уже не бывала ни с кем - я бы почувствовал. Она совершенно открытый, бесхитростный человечек. И так ко мне льнула!
Ну, все, забыли. Сейчас передо мной цитадель богача-эксцентрика и мне надо в нее проникнуть. Скорее всего, меня пнут охранники, хоть я их и не вижу. Или старый хрен холодно удивится и тоже пнет. Или окажется склеротичным пустословом, от которого я сам захочу сбежать через десять минут... С чего ради я поверил явному балбесу Митфорду? Но хочешь узнать - дерзай! Все, пошел. (Подходит ко входу на террасу и деликатно стучит по обшивке). - Есть кто-нибудь?
Из виллы на террасу открывается дверь и выходит Морис Кончис в изящном свободном полотняном костюме. Поднимает руку в легком приветствии.
Кончис (кричит) - Мария!
Николас. - Меня зовут...
Осекается, остановленный жестом Кончиса.
Кончис. - Не трудитесь, мистер Эрфе. Я узнал, что Вы расспрашиваете обо мне и, естественно, расспросил о Вас. Присаживайтесь за стол.
Николас. - Но Вы кого-то ждете, а я лишь хотел...
И снова его останавливают.
Кончис. - Не следует лгать без особой нужды. Вы шли ко мне в гости, чего я, как видите, ожидал.
Выходит Мария с подносом, заставленным блюдом с сэндвичами, чайниками, сахарницей и т.д. Безмолвно хлопочет у стола.
Кончис. - Прошу Вас перекусить со мной. По греческому обычаю совместная трапеза сближает людей.
Николас (усаживаясь) - Это представление бытует у многих народов. Но Вы, мистер Кончис, принимаете меня скорее по-английски: чай, сэндвичи, да и говорим мы с вами на классическом английском...
Тем временем они пьют чай и закусывают.
Кончис ( улыбаясь) - Я родился и до девятнадцати лет жил в Англии - под другой фамилией. Переехав в Грецию, принял фамилию матери. Но значительная часть моей души осталась английской. Потому мне приятно видеть у себя в гостях всякого англичанина, а уж выпускника Оксфорда, филолога - приятно вдвойне.
Николас.- Благодарю за комплимент, но здесь, в Элладе, родине европейской культуры, я чувствую себя просто нуворишем.
Кончис. - Полноте лукавить, Николас. Эллады давным-давно нет, а нынешнюю Грецию вряд ли кто назовет культурной страной. Как, впрочем, и Испанию, Германию, да и Древний Рим.
Николас. - Эк Вы хватили. Эти страны дали миру столько гениев...
Кончис. - Я сужу о культуре народов не по их гениям, а более всего по способности масс к самоиронии. Эллины умели посмеяться над собой, а римляне - нет. По той же причине Франция - культурная страна, а Испания - некультурная. У евреев и англичан множество недостатков, но есть юмор - и потому я им прощаю.
Николас. - Что ж, если оценивать культуры под этим углом зрения...
Кончис. - Уверяю Вас, с годами угол зрения становится все специфичнее.... Или же человек просто слепнет.
Николас (смешавшись и повертев головой) - Какая оригинальная колоннада. Что-то мне напоминает...
Кончис (с довольной усмешкой). - Видно, что Вы знакомы с искусством Ренессанса. Именно эту колоннаду запечатлел Фра Анджелико на картине пятнадцатого века - но в Венеции. Я ее купил и перевез сюда. Когда у человека много денег, нет детей и он стар - можно позволить себе такие прихоти. Внутри виллы довольно много картин и скульптур, все подлинники: Модильяни, Боннар, Роден, Джакометти... Потом покажу.
Николас.- Вы что же, не боитесь грабителей?
Кончис. - Лучшая охрана - невидимая.
(И, включив что-то, в сторону) Митриос, эла? ("Эла" - донеслось через какой-то динамик).
Николас (после паузы) - Да, сейчас многие бездетны. Но жена у Вас есть?
Кончис. - Я живу один. Рядом со мной - только Мария. В юности я был очень влюблен. Она жила по соседству и была на год младше. Ее звали Лили, и она соответствовала своему имени. Такая невинная, робкая... Я же, само собой, был страстен и ужасно этого стыдился. Хотел быть ей под стать. За три года, что мы были знакомы, наши отношения дошли до обручения. И мы стали вправе целоваться. Как это было сладостно! Смейтесь, смейтесь. Сейчас вы сходу забавляетесь своими телами, берете и отдаете все целиком, но знайте: вы лишаете себя драгоценной, обостренной робости. Вымирают не только редкие виды фауны и флоры, но и редкие виды чувств.
