— Это не имеет значения. Он очень зол на меня. И обижен. Я пытался ему объяснить, но он не хочет ничего слушать. Не хотел. А сейчас и вовсе бегает от меня. Эти репетиции — единственное время, где я могу его увидеть.

Велес вздохнул. Да уж… эта история здорово потрепала нервы всей команде, на которой отражалось настроение Шаранта, как на лакмусовой бумажке.

…Сначала они долго и мучительно сходились. Звезда сцены и обычный мальчишка, котенок еще почти, найденный Велесом на уроке в обычной танцевальной школе. Невзрачно-серый, с короткой, но густой шерсткой ушек и хвоста, юркий, гибкий — в танце он превращался в настоящую стихию, и Велес не смог пройти мимо.

Мимо не прошел и Шарант, однажды столкнувшийся с ним нос к носу на пороге гримерки. Север тогда смутился, заалели, кажется, даже его уши, и сбежал, поднырнув под руку Шаранта. О том, что котенок влюбился по самый хвост, очевидно стало всем. Тогда только добродушно посмеялись над ним, но никто не ожидал, что «Железный Шарант» вдруг даст слабину. Не иначе как серебристые глаза котенка его заворожили.

От его знаков внимания Север шарахался, как от огня. От разговоров, от дружеских попоек всем коллективом, от всего, где мог быть Шарант. Его взгляды заставляли Севера нервничать, улыбки - краснеть и сжиматься, а глаза от пола он поднимал только, если Шарант отворачивался. И тогда котенок зависал. Ласкал взглядом, следил тайком, даже не подозревая о том, какая улыбка в такие моменты появлялась на его лице. Почти-нежная, тоскливая, любящая. Север любил не славу Шаранта, его деньги или связи, он любил самого Шаранта и, похоже, не верил в то, что может быть ему нужен не только как постельная игрушка. А именно так он и думал. Что Шарант, увидевший новое лицо, решил пополнить список своих побед. И почему-то совсем не учитывал, что свое прозвище «Железный» перед именем Шарант получил не зря. За все время, что Велес его знал, Шарант не завел ни одного романа, к поклонникам относился ровно и авансов никому не давал.

Что все зашло слишком далеко, Велес понял, когда стал замечать с каждым днем все больше темнеющее лицо Шаранта и его тоскливые взгляды в сторону одного ну очень глупого котенка. Все реже он появлялся на рабочих вечеринках, все меньше времени проводил с командой. И Велес решил, что пора вмешаться. План был простым, банальным, но действенным. А вызвать на откровенность тоскующего от безответной любви Шаранта оказалось до неприличия просто.

…- не нужен мне никто больше. Я уже все перепробовал, цветы разве что еще не посылал, но он же меня этим веником по лицу и отхлещет, — уходящий все больше в себя, Шарант просто говорил и говорил. Спокойно, тоскливо, почти обречено. И совсем не замечал, как все ближе к нему подходит объект его самой заветной мечты, вызванный Велесом ранее на «приватный разговор». Старый кот отлично знал, что иногда банальные вещи работают лучше всего, и когда словно завороженный Север, пойманный словами и голосом Шаранта, показался из-за кулис, неслышно поднялся на ноги, уже уверенный, что далее его вмешательство не потребуется. И свалил с чистой совестью.

Потом, конечно, Шарант грозился общипать ему хвост и проредить мех на ушах, но за его счастливое выражение лица и сияющие глаза Велес был готов потерпеть и не такую экзекуцию. Которая, естественно, не последовала.

Разумеется, спокойной жизнь этих двоих не была. Оба обладали своим характером, амбициями, были немного эгоистами, они и ссорились, и дверями хлопали. Но как минимум к вечеру все равно сползались и чуть ли не мурлыкали вместе, засев где-нибудь в уголке, пока на сцене возились с декорациями.

…Катастрофа случилась неожиданно, хотя была в общем-то предсказуема. В «желтой» газете появилась фотография Шаранта с очередной пафосной вечеринки в компании какого-то манерного красавца, обнимающего его уж очень собственнически. И Север хлопнул дверью. Без скандалов, разбирательств, без всего того шума, который обычно сопровождал их очередную ссору. И это было уже серьезно. И очень-очень плохо. Шарант действительно пытался объяснить. Газета даже принесла ему официальные извинения за ту статейку, которую втиснула под фотографией. Но Север был неумолим. И Велес со дня на день ждал, когда тот объявит о своем уходе из группы. Тот факт, что он еще не сделал этого, вселял надежду, но верить этому…

— Может, стоит дать ему время? — Велес со вздохом потер переносицу. — Он остынет, мозг включится.

Шарант поджал губы:

— А знаешь, о чем я думаю? Что Север никогда до конца не верил мне. Не доверял. Ждал чего-то такого и поверил в эту чушь сразу, как только увидел. Он ведь даже слушать не захотел. И теперь я уже не уверен, любил ли он меня когда-нибудь по-настоящему.

— Любил!! — звонкий, полный эмоций голос раскатился по залу и растворился где-то в вышине. Шарант взвился, разворачиваясь к стоящему на пару ступенек выше Северу.

— Это не я, — на всякий случай быстро произнес Велес, на самом деле не имеющий к этому появлению никакого отношения. Но его никто не услышал.

Шарант стискивал кулаки, его хвост своим кончиком подметал покрытие пола. Его взгляд на Севера был таким живым, что Велес сжался и сделал осторожную попытку отползти подальше и не отсвечивать.

— Ложь, — наконец выдохнул Шарант. — Любви не бывает без доверия, а ты мне не верил!

— Я не верил в себя! — вскинулся Север и сжался, обхватив себя руками. Его ушки прижались к голове, хвост бессильно поник. — Я не верил в себя. Прости. Прости меня, Шэри. Я так скучаю по тебе.

— Тогда почему даже не захотел выслушать? Почему бегаешь от меня? — Шарант не выдержал и поднялся на ступеньку, сокращая расстояние между ними.

— Потому что дурак. Потому что был уверен, что ты хочешь поговорить совсем о другом.

— О том, что все закончено… — выдохнул Шарант, глаза которого засияли от понимания и обиды.

— Прости! — Север вскинул на него пылающий взгляд.

— Точно дурак…

Север успел только муркнуть согласно прежде, чем оказался в сильных объятиях. Но целоваться к Шаранту полез первым.

Велес отвел глаза и, шипя сквозь зубы, выбрался наконец из ряда кресел. Отряхнул примявшийся от таких упражнений хвост и метнулся к выходу. Вот и хорошо. Осталось только надеяться, что этим двоим двадцати минут хватит, чтобы намурлыкаться. А если что — он всегда может продлить перерыв на десять минут.