— Кто сказал, что не я тебя? — Тайга уже согласен на любой расклад в этот раз, но просто так сдаться этому ублюдку тоже не может.

— Ты продул мне со счётом два-один, значит, я всё равно выиграл, — он снова обнажает зубы.

— Какого чёрта?! Надевай штаны, я тебя сейчас же с!..

Но Дайки прижимает его руки к матрасу и снова целует.

— Заткнись, Бакагами, сколько мы тут с тобой ещё телиться будем? Я не железный, ты… — он отпускает одну руку Тайги и сжимает его член и начинает двигать рукой, наблюдая, как Кагами закатывает глаза, — …тоже.

Аомине сползает ниже, оставляя три засоса под ключицами, а потом прикусывая сосок.

— Убл… людк…

Тайга понимает, что уже не в состоянии оказать достойного сопротивления, но на периферии вертится мысль, что в следующий раз он заставит Аомине стонать и просить, обязательно… Неожиданно для себя Кагами чувствует внизу прикосновение прохладных от смазки пальцев. Когда только успел?

Дайки осторожно проталкивает один, тут же останавливаясь и внимательно вглядываясь Тайге в лицо. Того это почему-то бесит.

— Я тебе не кисейная барышня, давай быстрее, — и, подумав, мстительно добавляет: — Ты же не думал, что я ждал тебя все эти годы.

Кагами даже успевает насладиться этим тёмным, собственническим чувством, которое затапливает предгрозовые глаза Дайки, прежде чем охает от боли.

— Так нормально, а, Кагами? — чуть не рычит Аомине, резко двигая уже двумя пальцами.

— С… Скотина, — шипит сквозь зубы Тайга, но больше ничего говорить не собирается.

Но Дайки сам вдруг начинает двигать рукой мягче и медленнее, выцеловывая дорожку у основания шеи. И вдруг попадает пальцами, куда надо. Тайга непроизвольно прогибается и охает. Вот же меткий засранец! Аомине, конечно же, всё видит и, довольно скалясь, повторяет движение рукой ещё раз и ещё…

Кагами на некоторое время выпадает из реальности, только чувствует этот обжигающий пульсирующий комок внизу живота и горячее дыхание Дайки где-то на шее. И хочется только одного — поскорее от этого избавиться, выпасть из этого полубессознательного состояние в ещё более бессознательное.

Происходящее передаётся картинками, которые нет никакой возможности осознать. Вот Аомине проводит ладонью по животу Тайги, вот ею же сжимает свой член — видимо, совсем невмоготу — вот сползает ниже и шире разводит ноги Кагами, кладя одну на плечо…

Первое, что чувствует Тайга после этого — обжигающая боль, от которой хочется только избавиться, причём, немедленно. Он очень быстро приходит в чувство и недовольно шипит, пытаясь свести бёдра вместе.

— Расслабься, Кагами, иначе только хуже сделаешь, — слышит он напряжённый, хриплый голос оттуда, где, предположительно, находится голова Дайки.

Слова застревают в горле. Сказать: «Вытащи немедленно?» Или: «Прекрати?» Не сейчас, когда они уже так далеко зашли. Тайга знает, что надо потерпеть и расслабиться, Тайга читал…

— Давай уже… придурок.

Дайки усмехается и начинает медленно двигаться вперёд. На какое-то мгновение боль застилает глаза, но потом Аомине, хренов снайпер, снова попадает, куда нужно, и важным становится совсем другое. Тайга громко выдыхает, прогибается в пояснице, перед глазами пляшут белые точки, срастаясь в пелену. Сквозь звук собственного сердцебиения он слышит, как низко чуть слышно, напряжённо стонет Дайки, сжимая бёдра Кагами, наверное, до синяков. А потом Аомине снова подаётся вперёд. И ещё…

Они оба давно на пределе, поэтому всё заканчивается буквально за пару минут. У Тайги всё это время в голове бьётся дурацкая мысль о том, что их, должно быть, слышали все десять комнат на этаже, но сейчас ему плевать на это с высокой колокольни. Кагами уже точно не знает, где верх, а где низ, простынь под спиной мокрая и скользкая от пота, от Дайки ужасно жарко. Но вот Аомине подаётся вперёд в последний раз, и мир со звоном разлетается мелкими осколками зеркала, оставляя только удовольствие и странную лёгкость.

***

— Эй, Аомине?

— Ммм? — Дайки недовольно разлепляет один глаз и с укоризной смотрит на Тайгу.

Они лежат вплотную друг к другу. Кагами — прижатый к стене и вынужденный терпеть жаркие в прямом смысле слова объятия Аомине, который иначе просто свалится.

— Так что стало с телефоном твоей матери?

Дайки недовольно копошится около минуты, прежде чем отвечает.

— Ну… Я его утопил.

— Аомине, ты… — Тайга просто не верит своим ушам — абсурднее вещи не могло произойти.

— Не говори ничего! — он взъерошенный и недовольный, как рассерженный кот.

— Дайки, это просто идиотизм… — Кагами на секунду замирает, переваривая, что только что сказал, и, глядя в расширившиеся глаза Аомине, понимает, насколько естественным получилось назвать его по имени.

— А ты!.. — Дайки обвинительно тычет ему пальцем в грудь, — у твоей матери был стационарный телефон базы, по которому можно было связаться!

Тайга чувствует себя идиотом. Ведь всё было так, и почему-то он даже не подумал об этом.

— И вообще, Кагами, ничего бы не было, если бы ты тогда…

Тайга, уже порядком разозлённый и собственной глупостью, и поведением Дайки, только возмущённо открывает и закрывает рот, вспоминая всё, что ему пришлось пережить от этого придурка в самом начале и, недолго думая, спихивает его с кровати.

Аомине падает с жутким грохотом и громкими японскими матами, а Кагами, удовлетворённый своей выходкой, быстро ковыляет в ванную, довольный жизнью, несмотря на неприятную боль, и думает о том, что он ещё обязательно отомстит этому Аомине Дайки за всё.