В отлично оборудованном компьютерном центре и в то же время просторной квартире с окнами от пола до потолка, поверх сложной системы разнообразной оргтехники, в тяжелой золоченной раме висит, написанный масляными красками, большой портрет девушки необыкновенной красоты.

      За монитором сидит, в хорошем темпе нажимая кнопки, человек очень неприятный, весь обложенный книгами по черной и белой магии. Вот камера наезжает на одну из них, всю древнюю, черную, кожаную и как будто осыпающуюся. Поверх изображения во весь кадр появляется стрелка мышки. Характерный щелчок.

На экране две ведьмы, завернутые в какое-то дикое тряпье, дерутся страшным образом как на соревнованиях по реслингу, только по-настоящему. Бьют они друг дружку как попало и чем попало. Под руками у них много предметов – метлы, ступы, кочерги. Постепенно тряпье рвется в лоскуты, обнажая… (телами это назвать трудно) что-то ужасное, замшелое и коростовое.

Лицо человека становится мстительно-сосредоточенным. Он, как пианист, виртуозно набирает некую комбинацию и, уже победно улыбаясь, завершающий аккорд.

Во весь экран вспыхивает огонь. Языки пламени лижут полуживых ведьм, они визжат и пытаются выползти, а когда сильно поджаривает и выпрыгнуть из огня, но доступное им пространство ограничено рамками экрана и скрыться от огня невозможно. Вскоре они обугливаются окончательно и рассыпаются в прах.

Неприятный гасит экран.

На месте древней книжки вьется сизый дымок.

Снаружи в дверь центра ломится толпа людей в камуфляже. Такие же люди прыгают с крыши на веревках и пытаются разбить своими тяжеленными ботинками толстое как броня стекло. В конце концов они просто повисают и только один истерически выпускает в раму окна короткую очередь. Пули плющатся об стекло и свинцовые шайбочки ссыпаются на карниз с глухим звуком. Истеричный устало говорит в рацию:

– Колбаса не порох, жизнь тире копейка. Признаю, ухожу в отставку.

– Не суетись,– отвечает ему, устало тоже валяющийся у двери центра, его близнец, для порядку слегка постукивающий в пресловутую дверь автоматом. У остальных и на это нет никаких сил.

В помещении центра вдруг сразу звенят и пищат множество звуков и звоночков, зажигаются разноцветные экраны и лампочки. Неприятный в это время придирчиво выбирает галстук. Во всю мощь звенит старомодный телефонный звонок. Неприятный видит, как на одном из экранов появляется несусветный набор цифр и знаков. Удовлетворенно усмехнувшись, он говорит в воздух:

– Алло!– и расхаживает по квартире, рассовывая по карманам мелкие предметы и поглядывая на бессмысленно болтающихся за окном бойцов камуфляжной службы.

Непонятно откуда ему отвечает потусторонний голос:

– Что же ты так привязался, урод?

Неприятный нажимает какую-то пищалку – экраны вибрируют и взвывают как-будто от дикой боли. Он хохочет.

– Может хоть так вы поймете, что я ощущаю каждую минуту, каждую секунду уже пять лет с тех пор как…

Голос:

– Да когда же ты поймешь, что у нас нет над ней власти?

– Все у вас есть, что мне нужно,– уверенно отвечает Неприятный.

Голос:

– Ладно, хакер, нам с тобой не справится, забирай ее себе.

– Давно бы так, нечистая сила,– усмехается Неприятный,– теперь подробности.

Голос:

– Подробности на центральном кладбище.

– Когда?– спрашивает Неприятный.

Голос:

– А гарантии?

– Только мое доброе расположение,– он наслаждается своей силой,– впрочем, если я получу свое – оставлю вас в покое, да и вообще всех оставлю в покое.

Говорит голос и одновременно на одном из мониторов появляется бегущая строка:

“ В эту или любую удобную для Вас ночь”.

Неприятный щелкает пальцами, как в комиксе и проходит в ванную комнату. В наполовину наполненной ванне плавает в воде темно-бордовая роза на длинном шипастом стебле. Неприятный бережно вынимает ее из воды, несет к портрету девушки и благоговейно засовывает под золоченную раму так, что как будто девушка с картины приняла ее.

В прозрачном лифте Неприятный с той самой девушкой необыкновенной красоты поднимаются на крышу небоскреба и попадают в кафе, где все сделано из стекла и всяких подобных материалов. Метрдотель и официанты одеты в зеркальные костюмы и в них все отражается. Столик мгновенно сервируется стайкой официантов, еще и удесятеряющейся и преломляющейся в размерах, и вместе с нашими посетителями в причудливых креслах мгновенно и далеко выдвигается в воздух над мегаполисом и повисает над необъятным глазу и разуму пейзажем.

– Почему твои глаза сияют таким мрачным торжеством?– спрашивает Девушка,– и откуда у тебя деньги ходить сюда?

– Были кое-какие сбережения и я решил их потратить,– отвечает он.

– Оставил бы на черный день, мало ли что,– смеется она,– на меня-то все равно тратить бессмысленно.

– Черного дня не будет,– говорит он раздельно,– трачу я их не на тебя, и даже не на себя, а так просто.

– Ты меня и пугаешь и радуешь,– говорит она с легкой лукавинкой,– неужели ты решил покончить с собой?

– Нет, я решил, что теперь ты полюбишь меня.

Девушка хохочет так, что чуть не сваливается с кресла в сверкающий город.

– С чего бы это?– насмешливо говорит она.

– Пора,– многозначительно отвечает он.

– Это просто скучно,– говорит она,– я хочу домой. Э-эй, там! Я хочу домой!

– Послушай времени у тебя немного,– говорит Неприятный тоном ультиматума,– или ты полюбишь меня сама и мы будем счастливы оба, или я заставлю тебя и все счастье достанется мне.

– Ты, наверное, забыл кто я такая, что принялся снова пугать меня, – говорит она неприязненно,– ведь это так и не принесло тебе успеха.

– Теперь все иначе,– уверенно говорит он.

– Да пошел ты,– беспечно отвечает Девушка.

Ее кресло разворачивается и начинает уезжать.

Он громко говорит ей вслед и слова эхом раскатываются над зданиями:

– Времени у тебя осталось до заката дня.

Сверкающий и переливающийся прозрачный лифт несет вниз единственную пассажирку – Девушку.

Девушка выходит из лифта на площадку, где стоит малиновый “Плимут”. Она усаживается в него и машина, стартуя как ракета, уносится в город.

“Плимут” летит по улицам, с поразительной ловкостью минуя пробки, и вот вырывается на загородный простор и подруливает к огромному поместью, всему очень ухоженному, зеленому и покрытому клумбами со всякими цветами. На территории много шикарных машин. В дальнем закутке, вокруг стола, специально для них накрытого, чинно подкрепляются шоферы и охранники в почти вечерних костюмах. “Плимут”, прошуршав шинами по дороге, посыпанной кирпичной крошкой, подъезжает к главному дому. Видно, что в нем множество гостей. К дверце “Плимута” бросается человек, но она с силой распахивается сама, чуть не прибив ошарашенного лакея, и оттуда выпрыгивает Девушка с очень недовольным видом. Навстречу ей из дома быстро идет хорошекожий, ухоженный и не слишком старый, превосходно одетый мужчина.

– Я тебя заждался,– говорит он,– надо заняться делом, мне давно пора в отставку.

– Не беспокойся,– отвечает она,– мы все успеваем.

Они деловито идут к серебристому и квадратному ангару, и вокруг них так же идут, как будто выросшие из-под земли, несколько крепких слуг. Один открывает большие как ворота двери ангара и оттуда слышны рыки, урчание и лай. Вся группа скрывается в недрах ангара и потом, постепенно, по одному снова появляется на лужайке. У каждого на поводке какое-нибудь свирепое животное. У Девушки – леопард, у Мужчины – мастино. У слуг – у кого медведь, у кого тигр, у кого кто-то еще. Один слуга со сноровкой рулит крокодилом, направляя его в сторону стола для шоферов и охранников. Те, сбившись в кучку, невольно отступают, изумленно и недовольно что-то бормоча. Некоторые хватаются за оружие.

– Лучше быстро и тихо расходитесь по машинам,– советует им крокодиловожатый,– хозяева не заставят себя ждать.