- Ролл Филадельфия? Вам известно такое блюдо? - спросила она следующим номером своей программы.
- Известно.
- Панна-котта?
- Конечно.
- Бламанже?
- Его подают с шампанским...
- Меренга?
- Да.
- Брауни, фандана?
- Конечно.
- Вас не легко удивить. Папайя?
- Что это? - решил я прервать глупый разговор, о папайе я слышал, но не ел.
- Вот угощайтесь. Это папайя.
Она достала из холодильника что-то зелено-оранжевое с черными маленькими косточками, напоминающими черную икру.
- Если у вас это действительно первый раз, можете загадать желание. Загадали? Это моя плата за вашу работу.
Спорить с ней было бесполезно. Все знают, что она как-то связана с мафией, муж ее был связан и его даже за это убили, и, получается, это еще хорошо, что я вырвался из ее трехэтажного замка живым. Но как жить дальше, я не знал. Я был в отчаянии. Хорошо, что у меня больше нет жены Татьяны, а детей никогда и не было.
7.
В минуты отчаяния мне часто хочется выпить. Тогда я иду к другу. Тогда у меня был друг. С друга я, кстати, рисовал хозяина "Мерседеса", который меняет колесо. Понравилась ли ему моя работа, я не спрашивал, а сам он ничего не сказал. Наверное, не понравилась.
О! Что это был за друг! Большую часть жизни он проводил в гараже. Гараж достался ему от отца, который всю жизнь мечтал купить автомобиль, но не успел. Жизнь так быстротечна, а автомобили в те времена стоили так дорого, отец друга не встретил свой автомобиль. Не догнал.
Гараж - бетонная конструкция площадью 23 квадратных метра, есть смотровая яма. В яме - банки с солеными огурцами. Они стояли там уже лет десять. Сергей говорил, что у него есть планы на эти огурцы. Какие именно, он не говорил, но понятно, что они как-то связаны с самогоном. Потому что самогон в его жизни был смысловой доминантой.
В гараже всегда пахло этим напитком - потому что вдоль стены стояли восемь, сообщающихся между собой 10-литровых стеклянных баллонов.
Моего лучшего друга звали Сергеем. Бывший химик. Последние пять лет своей жизни он посвятил самогону.
Сергей любил придумывать своим напиткам романтические названия. "Три шестерки", "Гидрогенид прошлого", "Окись веры", "Запах мандрагоры".
Он полагал, что по этим названиям можно оценить его чувство юмора.
Обычно он говорил:
- Вот, Мишка, попробуй, это "Графиновка Лучистая". Восьмикратная перегонка, все вредные фракции - легкие и тяжелые - вывел, вместо одной из банок - графин из горного хрусталя, плюс один секретный ингредиент.
- Но она же светится.
- Да. Потому что здесь немного радия. Это и есть секретный ингредиент.
- Я не буду это пить.
- Не бойся. Один раз можно. Ты же не знаешь, сколько радия, например, в хлебе который мы едим. А в начале ХХ века радий добавляли даже в зубную пасту. Не знал? Может, и сейчас добавляют.
Кумиром Сергея была Мария Кюри, которая ради радия готова была на все, она дожила до 66 лет.
- 66 лет! Мало что ли? Мне хватит. Литров десять "Графиновки Лучистой" я уже продал и пока никто не жаловался. Будешь?
- Ладно. Давай, - я никогда не отказывался от выпивки.
Выпив самогону, мы любили пофилософствовать.
- А вот ты хотел бы жить вечно? - обычно беседу начинал я.
- Хотел бы, очень хотел бы, очень-очень-очень, а что? - Сергей всегда заинтересованно откликался на мои философские вопросы. - У тебя есть идеи?
- Да ничего. Я лично не хотел бы жить вечно. Я представил, что вдруг надоела вечная жизнь, захотел повеситься. Повесился и не умираешь. И висишь так месяц, другой. И крикнуть не можешь, горло же сдавлено. Ждешь, когда кто-нибудь, ты, например, придет в гости и выбьет дверь. Это, Сережа, страшно.
- А я бы не вешался. В моей жизни и так много страданий, - так мне ответил тогда Сергей.
8.
Между прочим, у меня был период когда я был готов к самоубийству. Однажды гадалка сказала, что перед смертью, я нарисую картину, портрет незнакомки на фоне ковра с жирафами, и он будет удачно продан, я стану мировой знаменитостью, типа Бэнкси. Почему, кстати, как Бэнкси? Я тогда не понял.
И я - хотя на то не было никаких оснований - вдруг поверил гадалке.
Я 10 раз рисовал незнакомок, но мои работы не покупали.
- Значит, ты рисовал знакомых женщин, - утешал меня Сергей, он всегда меня утешал. - Ты же всегда с ними знакомился, прежде чем рисовать.
- В большинстве случаев, да. Но в двух случаях я находил натурщиц через объявление в газете, специально не спрашивал их имя, и сам не представлялся.
- Но они же тебя видели, а у тебя вся твоя история написана на роже.
- Неправда, неправда, неправда.
- Пусть неправда. Другая версия - ты должен нарисовать незнакомку, а потом покончить с собой, картина будет продана, ты станешь знаменитым, сказала же гадалка, что перед смертью нарисуешь, перед смертью, на этом акцент, - так говорил Сергей. - И ты станешь знаменит. Но после смерти.
И я был уже готов на такой поступок. Но потом передумал и вообще забыл о гадалке и незнакомках.
В таком духе мы философствовали.
9.
Когда я рассказал Сергею историю с автопортретами, он спросил:
- Так и что, ты загадал желание, после того, как впервые съел папайю?
Мне было стыдно, но я признался:
- Загадал. Потому что я был в отчаянии, хватался буквально за все, в том числе и за это желание. Думаю, загадаю, на всякий случай. Не стал загадывать что-то несбыточное. Я вспомнил один случай из своей жизни. Однажды я пошел в секонд-хенд, подобрать себе новые брюки. И нашел в кармане этих брюк сто евро. На этот раз загадал, что найду в кармане брюк из секонд-хенда двести евро. Подумал, что это вполне реально. Прошел, как в тумане, все комиссионки, обыскал все карманы, но ничего не нашел. Если бы ты знал, как мне нужны деньги!
- А слава? После смерти, хотя бы, - Сергей хотел все-таки перевести нашу беседу на философские рельсы.
- Понимаешь, Сережа, слава может придти и после моей смерти, но если у меня не будет денег, я не смогу подготовить ее приход. Ты знаешь, в Америке рисунок, выполненный обезьяной, стоит от 200 долларов до тысячи!!!!! Почему я не родился обезьяной?
- А вот скажи, тебе главное самовыражение или признание? Может такое быть, ты, как обезьяна, рисуешь то, что тебе не нравится, но тебе за это хорошо платят?
- Может быть. Вполне. Это моя мечта на данный момент.
- А на необитаемом острове ты бы рисовал?
- Рисовал, но не терял бы надежду, что когда-нибудь выберусь с этого острова.
- А без надежды?
- Я не знаю, - сказал я и на моих глазах выступили слезы, - слезы - это следствие 200 граммов выпитых мною крепких напитков.
- А вот Камю бы рисовал. Я его поклонник. "Миф о Сизифк" - моя настольная книга. Лично я я бы рисовал на необитаемом острове, но не умею.
- Поэтому тебе легко рассуждать, - сказал я и заплакал.
- Только по полу кататься не надо, - Сергей увидел мое состояние, ушел к себе в гараж, принес огромную бутыль зеленой жидкости.
- Пятикратная очистка, с добавлением экстрактов стернбергии, крокуса и безвременника. Ну и опять же немного радия. Я сейчас радием увлекся. Мне кажется, за ним будущее. Плюс немного зубной пасты - для аромата.
- Серень, без радия никак нельзя?
- Я две недели пью ежедневно и, как видишь, жив. И... Прошу внимания! Я покажу тебе один фокус. Сейчас я, на твоих глазах, выпью стакан этого напитка, и - внимательно следи за мной.
Сергей перекрестился и выпил стакан адской настойки.
- И лучше не закусывать. Сейчас поймешь, почему, - мой друг загадочно улыбнулся.
