Однажды в студенческой компании что-то сказали про попов. Тогда наш комсорг, которого все уважали, сказал: "А ты хоть одного живого попа видел? Нет? А я видел и разговаривал с ним. И он через пять-десять минут тебя ставит на место, не знаешь, что и возразить ему..." Это был 1974 год. Наконец купил в книжном магазине карманный словарь атеиста, где можно было почерпнуть хоть какой-то фактический материал.

Как-то шли с товарищем по Фрунзенской набережной, смотрим - церковь, и в окнах свет. Он предложил: "Давай, зайдём". Видимо, служили полиелей, горели все свечи, огни, иконы в старинных окладах... Навстречу мне шёл батюшка в золотых ризах и кадил как будто для меня одного. Я ничего не понимал и пятился от него. А запах! Мне всегда нравился запах канифоли, а тут ещё лучше. Я был в восторге. Точно так же как послы князя Владимира в греческой церкви, которые не знали, где находятся: на небе или на земле. Конечно, охмуряют попы, но как красиво! Это был храм Николы в Хамовниках, который никогда не закрывался.

Мы побывали в Троице-Сергиевой лавре. Слушая проповедь маститого архимандрита в митре, я думал: "Надо же, как хорошо говорит! Со всем можно согласиться..." Но потом, как говорится в Евангелии, птицы склевали посеянное семя и я уже, хоть убей, не помнил, о чём он говорил.

Вскоре другой приятель, продвинутый комсомолец, сказал: "Американцы доказали, что Вселенная произошла в результате Большого взрыва". - "Ну, и что?" - "Как ну и что?! Значит всё, чему нас учили... что материя вечна, неправда! Если у неё есть начало, точка отсчёта, значит, Бог есть!"

Посреди книг и публикаций

В юности я не понимал, ради чего я живу. Ну, выучусь, может быть, женюсь. А для чего? Чтобы умереть? Вопрос этот не находил разрешения и с возрастом только усугублялся, ведь я отчётливо видел, что живу неправильно и приношу страдания окружающим. На меня всё больше наваливалась безысходность, сгущался мрак. И я стал молиться Богу и Пресвятой Богородице как мог, своими словами. На душе полегчало - как будто рассеялись тучи, даже дышать стало легче. Главное в молитве - это не получение просимого, а ответ. Пусть даже отрицательный. Всякие умствования - это ещё не вера. Вера начинается тогда, когда в сердце рождается молитва...

Православной литературы не было, и я утолял духовную жажду из нечистых источников. Проявлял интерес к оккультизму и магии, которые ещё не умел отделить от веры. В журнале "Наука и религия" (его тогда называли "Ни религии, ни науки") было засилье околонаучного оккультизма. Переболел Рерихами, которыми увлекался сосед по общежитию. В оккультных упражнениях предлагается что-то представить, увидеть, почувствовать. И я всё это видел и чувствовал. Значит, это есть на самом деле?!

После празднования тысячелетия Крещения Руси стала появляться какая-то литература. Однажды увидел газету с выдержками из воспоминаний митрополита Сурожского Антония, где он рассказывал об искушении сверхъестественными способностями, донимавшими его, когда он был молодым монахом. Он вычитал у святых отцов, что в таком случае нужно в уединённом месте помолиться. Если эти дары от Бога, пусть остаются, а если нет, то пусть он их заберёт. И Господь забрал, больше этого не было. Я оценил высоту православного подхода, когда ничего не жаль ради того, чтобы быть с Богом.

Так я по крупицам узнавал о православии. Потом в коммерческом ларьке купил Библию, изданную в Финляндии на тонкой бумаге. Книги завозили для бесплатного распространения в России, но предприимчивые люди их продавали. Открыл для себя в Москве книжные места, приобрёл пять томов "Добротолюбия", творения Иоанна Златоуста.

Я считал себя верующим, но в церковь это меня не приводило, потому что не мог идти вместе со всеми, в толпе. Я даже не шёл, а медленно полз к Богу. И только тогда я услышал третий звонок, последнее предупреждение, когда Он спас меня от смерти...

Над пропастью

Я занимался альпинизмом, вдвоём с товарищем мы совершали восхождение в районе Приэльбрусья. В горах сошла лавина, мы висели на последнем крючочке, который сильно погнуло, но почему-то не вырвало изо льда. Товарищ не пострадал, а у меня были сломаны три кости голени, нога болталась, как тряпка.

Чудесные совпадения продолжались. У нас оказалась рация, удалось связаться с лагерем. И в том районе находился вертолёт спасателей из Нальчика (это в то время, когда не хватало бензина для машин!). Он летел за туристом, упавшим в трещину. Бедняга скончался, они взяли на борт нас. Я оказался в больнице Нальчика, на вытяжке. Шёл 1995 год, пациентов официально не кормили, лекарств тоже не было, всё приносили своё. Соседи по палате делились едой и обезболивающим. На обходе врач удивился: "А ты что здесь делаешь? Да ты у нас помрёшь!"

И Бог послал товарища, который приехал меня навестить и забрал оттуда. Наложили на ногу гипс, и, по милости Божией, как раз кто-то сдал в аптеку ненужные костыли. Когда я уже оказался в нашей городской больнице, для меня это было явное чудо. Ко мне пришёл друг, с которым мы уцелели в связке, и я сказал ему: "Серёга, за наше спасение поставь свечку в церкви". Я понял, что, как только встану на ноги, нужно пойти исповедоваться. Когда Господь призывает человека, тот чувствует: если не откликнется на призыв - пропадёт.

Я долго тянул время, пока решился. В первый раз дошёл до спортивного магазина напротив храма Всех святых. Дальше идти не смог, внутренние голоса отговаривали: "Куда ты идёшь? Ты же не веруешь, просто сам себе внушил..." Во второе воскресенье я уже дошёл до паперти, взошёл на крыльцо, постоял, послушал пение. В следующий раз вошёл внутрь. Чувствовал себя, как бездомная собака, которой хочется в дом, но она боится, что её побьют. "Тут люди верующие, А ты кто такой?" - "Молодой кандидат наук. Не какой-нибудь простой человек, с улицы", - гордынька подавала голос.

Никогда не забуду свою первую исповедь. Стоял, как бесчувственный пень, а как начал говорить, то как будто всё прорвалось, со слезами. Отец Владимир Кузнецов успокаивал: "Тише, тише. Не надо так громко..."

Но, конечно, Господь даёт и радость. Отошло чувство, что бессмысленно живу, отступили самые злые греховные привычки. Явно ощущалось присутствие Бога, и это казалось естественным. Потом это уходит. Снова становится тяжело, и приходится себя понуждать. Дальше проще, но более обыденно. А среди самых ярких моментов - то, как в 2003 году довелось понести раку с мощами преподобного Серафима.

Новая степень свободы

Человек не может стать верующим, пока не увидит веру другого. Постоянно вспоминаю свою 90-летнюю прабабушку, которая старалась всем послужить и не быть никому в тягость. Неизгладимое впечатление произвёл духовник Соловецкого монастыря архимандрит Герман. От него исходило душевное тепло, как от печки, и душа раскрывалась навстречу ему...

Стал ходить в церковь - с друзьями и окружением начались проблемы. Ты уже не такой, как все. Они пытались шутить на эту тему, я что-то отвечал сгоряча, отстаивая свой выбор. Помню, как впервые в Новый год решил не пить. Меня беспокоило, что все в компании, а я один, но потом подумал: "А, собственно, зачем всё это?" И лёг спать. Разорвав привязанность к выпивке в кругу приятелей, я ощутил новую степень свободы.

Стал складываться другой круг общения. Поездки, встречи, участие в приходской жизни, учёба на катехизаторских курсах. Когда бросили клич, что нужны преподаватели в детскую воскресную школу, пошёл туда. В 2002 - 2007 годах получал богословское образование на кафедре теологии СарФТИ. Там встретил свою супругу Анну Юрьевну. Стал преподавать на катехизаторских курсах.