Судьба неизбежнее, чем случайность. Судьба заключена в характере…

Акутагава Рюноскэ

– Послушайте, я все понимаю, но не могу пойти вам навстречу, – пожилая, чуть полноватая женщина с сочувствием смотрела на стоящую перед ней девушку, крепко обнимающую расплакавшуюся малышку, – это, конечно, негласно… но нам запрещено брать на работу сотрудников с маленькими детьми. Сами понимаете, больничные, отгулы.

– Но мне больше некуда обратиться, я обошла все возможные места, – в зеленых глазах просительницы сверкнули слезы.

– Извините. Я тоже ничем не могу помочь.

Молча перехватив раскапризничавшуюся дочку покрепче, Станислава вышла из последнего в ее списке агентства и, скомкав бесполезный листок, швырнула в урну.

– Ну что, радость моя, не везет нам, – машинально покачивая уставшую девочку, Стася недолго потопталась на крыльце и, взглянув на затянутое тучами сентябрьское небо, поспешила к остановке.

Нужный маршрут подошел почти сразу, и, устроившись с уснувшей Валечкой у окна, девушка мучительно искала выход из безнадежного тупика…

…Чуть больше года назад окончив СибГТУ по специальности «лингвист» будучи на седьмом месяце беременности, Станислава уверенно смотрела в будущее. Тогда все казалось простым и понятным: семья, отложенная на время рождения и ухода за малышом карьера… счастье…

Счастье кончилось внезапно. В ту ночь, когда ее с участившимися схватками и испуганными глазами увезли в ближайший роддом, ее любимый Сережа без единого объяснения собрал вещи и, оставив ключи от съемной квартирки соседям, съехал к родителям. Первое время Стася пыталась дозвониться до сбежавшего парня, надеясь, что произошло глупое недоразумение, и все вот-вот наладится, но через неделю, лежа с новорожденной малышкой в двухместной палате под УФ-лампой, поняла – ее мечтам и планам пришел конец.

Единственными ее посетителями были приехавшая из далекой Хакаской деревни пенсионерка-мама и прилетевшая ради такого события из Питера подруга детства, Полинка. Учеба и зародившаяся на втором курсе любовь не оставили времени на новых подруг. Да и не хотелось Стасе отнимать и без того скудные минутки от общения с красавцем-Сережей…

Но не в характере Станиславы было пасовать перед трудностями и, выписавшись из роддома, она первым делом обратилась в деканат родного института с просьбой выделить им с Валечкой место в общежитии. После долгих уговоров ей пошли навстречу, и не только предоставили небольшую комнатушку, но и устроили на место уволившейся уборщицы (впрочем, именно с этим условием ей и дали комнату). Платили копейки, высчитывая за жилье, но в положении девушки и они были кстати. Вещи для дочурки натащили сердобольные соседки, они же согласились приглядывать за малышкой в то время, пока Стася моет по вечерам два этажа той же общаги. Утром же девушка справлялась до того, как Валечка просыпалась.

Были и положительные моменты – у худенькой девушки со скромным вторым размером груди оказалось так много молока, что приходилось то и дело сцеживать драгоценную влагу. Зато доченька всегда была сыта и довольна.

Валечка вообще росла удивительно спокойным ребенком, без малейшего неудовольствия оставаясь то с грубоватой, но добродушной Ирочкой, то с застенчивой Любочкой, то с молчаливой, но безотказной Натальей.

Мама, когда могла, отправляла Станиславе часть пенсии, что помогало держаться на плаву и даже питаться более менее здоровой пищей.

Но два месяца назад мамочка, неудачно споткнувшись, упала и сломала шейку бедра. Теперь вся пенсия уходила на нелегкое восстановление… А у Стаси внезапно пропало молоко, и кормить Валюшку пришлось выписанными в поликлинике смесями.

Анна Антоновна уговаривала дочь забрать малышку и вернуться домой, но этот вариант девушка оставила на крайний случай. Ей казалось, что вот-вот, и ее трудности кончатся, и они с Валечкой заживут пусть не богатой, но вполне сносной жизнью, не радуясь обноскам с чужого плеча и старым потрепанным игрушкам, а покупая пусть недорогое, но новое.

Вот только попытки найти необходимую подработку натыкались на глухое нежелание работодателей брать молодую маму даже на полставки. И все ее знания английского, испанского и шведского языков на беглом уровне вовсе не помогали.

Скопив за полгода на подержанный ноутбук, Стася подключила самый дешевый тариф и разместила на всех доступных сайтах объявления об услугах переводчика, лингвиста и репетитора, но никто не спешил нанимать двадцати двухлетнюю девушку без опыта. Единственным подспорьем стали редкие, но оттого не менее желанные заказы от студентов…

… Когда автобус остановился на нужной остановке, тучи окончательно сгустились, выплакивая на прохожих накопленные слезы остывающего дождя. Укрыв личико Валечки шелковым платком, Станислава забежала в ближайший к общежитию магазин, вытряхнув из карманов всю оставшуюся мелочь, купила пакет молока, пару булочек и, стараясь не думать о неопределенности их с крохой будущего, поспешила в общагу.

– Сава, ты совсем не стараешься. Так мы никуда не сдвинемся.

– Я стараюсь, – опираясь на реабилитационные брусья и вытирая со лба крупные капли пота, Савелий с ненавистью взглянул на подрагивающие от напряжения ноги, – но эти чертовы конечности не хотят меня слушаться!

– Ты слишком торопишься. Для твоего диагноза восстановление идет на удивление хорошо. И у нас уже есть прогресс.

– Прогресс?! Это ты называешь прогрессом? – приподняв непослушную ногу, Сава невероятным усилием перенес ее на полшага вперед и вновь привалился к перекладине. – Да я даже шаг нормальный сделать не могу!

– Не смей сдаваться! – Марина сердито посмотрела на двадцати девятилетнего мужчину. – Многие после такой аварии остаются навсегда прикованными к инвалидному креслу, а у тебя есть шанс. Ты не имеешь права все бросить! И вообще, я слишком много сил вложила в твое выздоровление и не позволю остановиться теперь, когда у нас наметились первые успехи. Еще десять минут, и я от тебя отстану.

Взглянув на Марину из-под нахмуренных бровей с комичной смесью злости и благодарности, Савелий оттолкнулся от бруска и, скоординировав неуверенное движение, сделал новый шаг…

***

… Авария перевернула всю его жизнь. Вспоминать о ней было больно, но Сава, лежа по ночам без сна, словно наказывал себя, бесконечно прокручивая в голове мучительные подробности.

В тот день, около года назад, они с Аленой возвращались из ресторана с празднования их помолвки. Савелию такая формальность казалась пережитком прошлого, но родители, вот уже три года с нетерпением ожидавшие, когда знакомые с детства дети наконец-то подадут заявление в ЗАГС, были так рады предстоявшей свадьбе, что отказать, глядя в сияющие глаза матери, Сава не смог.

Сотни раз, стискивая зубы от изнуряющей боли, мужчина задавался вопросом – а что, если бы… Но «бы» – наклонение сослагательное, а история, как известно, его не любит. Все случилось так, как случилось.

Октябрьский дождь заливал лобовое стекло косыми струями, сбрасывал на машину желтую с пожухлой коричневой каймой листву, прятал от взгляда утопающие в темноте деревья и пригородные дома.

Ресторан под смешным названием «Заячья избушка» находился в трех километрах от Аларска*, в лесной зоне. Узкая извилистая дорога, на которой в зимнее время с трудом расходились две встречные машины, то ныряла с горки, то взлетала на очередной холм, изобилуя бесконечными поворотами.

Машину вела Алена. Девушка, всего неделю назад узнавшая о желанной беременности, едва пригубила шампанское и пила только сок. Нет, Савелий не был пьян. Он вообще не уважал спиртное и выпил с отцами пару-тройку рюмок коньяка, но садиться за руль даже в легком подпитии считал неправильным.