Глава 1

Под веками яркие всполохи, отдающиеся болью в висках. Горло будто опалено сухим горячим воздухом, так сильно, что вдохи, как ржавое железо, трутся о гортань. Тело словно разорвано на куски, и каждый из них живёт самостоятельной больной жизнью. Я открыла воспаленные глаза, но попытка сфокусироваться на окружающем лишь вызвала новый болевой спазм. Внутри заворочалась, подкатывая к горлу, тошнота, слезы и… страх. Что со мной?

Кое-как проморгавшись, я скосила глаза в сторону. От этого невинного движения мышц мозг вспорола дикая боль. Хотелось скрутиться в комок, сжать голову руками, чтобы вытеснить, выдавить из неё это мучение. Но тело не слушалось. Неподвижное, слишком тяжёлое, непослушное, оно никак не реагировало на мои желания. Будто не моё. Боль моя, тошнота моя, а тело – не моё.

Спокойно отдышаться, подождать и повторить попытку осмотреться снова. Но страх неизвестности рождал панику, а та торопила, мешала телу справится, мозгу анализировать, упрямо заставляла узнать, почему я выпадаю из здесь и сейчас, почему так больно, и где я нахожусь.

Неимоверным усилием повернула голову направо и уткнулась расплывшимся взглядом в стену. Хрипло отдышалась, медленно, тяжело, подавляя желание застонать от боли и тошноты. Стена была похожа на большое белое стеганое одеяло и казалась мягкой на ощупь. Никакого намека на узнавание. От усилий потемнело в глазах. Решила, что для первого раза хватит и, прикрыв тяжелые веки, уплыла куда-то во мрак.

…Всполохи пламени. Они вокруг. Заворачиваются вихрем, хищно шипя, стелются по земле и норовят облизать мои босые ноги. Терпеть этот жар больше нет сил…

Открывать глаза не хотелось. Помня предыдущую попытку, я тихо лежала, стараясь унять бешено бьющееся сердце. Кошмар был настолько реален, что казалось, будто я слышу рев и жадное шипение огня до сих пор. Сердце постепенно стихло, сменив набат у горла на нормальный ритм. Голова почти не болит. Потому, стараясь не торопиться, медленно открываю глаза. Все та же стена, белая и с виду мягкая. Поворачиваю голову и смотрю в потолок … белый, тоже стеганый. Кругом завидное однообразие: ни дверей, ни окон, ни мебели. Не хорошо. Поняла, что лежу на полу у стены. Потихоньку внутри стала разрастаться паника, противно и липко поднялась к горлу, сбила дыхание.

– Успокойся, … – я хотела обратиться к себе по имени, но тут вдруг пришло понимание, что я не знаю его. Просто тупо не знаю, как меня зовут. А уж это не то, чтобы нехорошо, это совсем, блин, хреново. Я в комнате, по всем остаточным ассоциациям, напоминающей изолятор для особо буйных психов, плюс у меня колоссальный провал. Я не помню ни своего имени, ни сколько мне лет и не понимаю где я и почему именно здесь нахожусь.

Паника разрослась по самое то. Стало как то прям совсем невмоготу, и я тихонько заскулила, почувствовав, как волосы начинают шевелиться на затылке. Интуитивно быстренько потерла большой палец об указательный, пытаясь успокоиться, будто сучила пряжу. Так, стоп! Это уже кое-что. Мой личный персональный жест успокоения. Посмотрела на пальцы, повторила движение. Чёрт… Едва не застонала. Какой на хрен персональный жест? Так делают все психи, и, наверное, особо буйные в частности. Но как бы то ни было, буйной я себя не ощущала. Напуганной до истерики и готовой вот-вот сорваться – это да. Это – точно да-а-а!!! А вот способной на буйства как-то не очень. Хотя, кто меня знает? Не даром же, в таком специфическом месте нахожусь.

Что ж, можно поддаться панике и пореветь немного (или много – как пойдёт). А можно заставить себя успокоиться и попытаться выудить хоть что-нибудь полезное из своей больной головы. Хотя бы маленькую деталь, способную пролить свет на всю эту нестандартную … или стандартную? – я мысленно застонала – на всю эту гребаную ситуацию.

–А не сесть ли тебе, … эм-м-м, женщина? А то лёжа как-то мысли совсем по полу растекаются.

Господи, как же трудно даются простые движения. Кости будто заржавели, словно ни грамма влаги в них нет. Высушены, выветрены а перед этим еще и обглоданы. Кое-как приняла сидячее положение, и откинулась на стену спиной отдышаться. Замутило. Перед глазами поплыли, закружились чередой стены. Тело ватное, упрямо не служило мне, с минимальной охотой отзываясь на мои приказы. Руки, ноги – все будто свинцом налито.

Когда головокружение и тошнота прошли, попросила себя успокоиться и рассуждать здраво, ну или хотя бы логически. Вскоре мой воспаленный реальностью мозг снизошел до просьб и начал пусть лихорадочно, но все же обрабатывать имеющуюся информацию. Выходило как-то уж не очень весело, скорее, блин, очень печально. Я, а точнее неизвестная мне личность в моём же не известном мне лице, оказалась в о-о-очень замкнутом пространстве, о-о-очень напоминающем исправительный кабинет для гипер активных и крайне неадекватных индивидуумов. Кто я и как здесь оказалась – вот в принципе те вопросы, на которые хотелось бы получить ответ и как можно скорее.

Я прислушалась. Напрягая слух, пыталась уловить хоть какие-нибудь звуки по ту сторону белых стен. Ничего. Вязкая, густая тишина. Только голова разболелась. Снова потянулась к волосам. Перебрала пальцами жёсткие сухие кончики, но успокоения не пришло. Никаких новых ощущений или воспоминаний. Как же так? Ведь должно же что-то быть, за что можно уцепиться и вспомнить хоть какую-нибудь малость.

Стало тошно от осознания бессилия и собственной неполноценности. Слёзы, зародившиеся уже давно, наконец, подкатили к горлу, но застряли там, не желая проливаться, не принося облегчения. Так и стояли колом, пока я пыталась успокоиться и просеивала сквозь пальцы свои волосы.

К слову сказать, они были светлыми, до плеч, чуть волнистыми, а возможно просто спутанными. Значит, я типа блондинка. И судя по всему, шикарной шевелюрой не отличаюсь. Вскребясь по стене, с трудом поднялась. Белая футболка, серые льняные брюки. Подождала, пока перестало плавать перед глазами, отлепилась от опоры и сделала шаг. Качнуло сильно. Я уперлась рукой в стену и смогла-таки удержаться на подкашивающихся ногах.

А я, оказывается, не худышка. Все, что охватила взглядом, весьма пышное, если не сказать внушительное. Недоверчиво огладила ладонью бедро, живот. Тот, весьма упитанный, свисал через брюки. Потрогала лицо, мясистый нос, губы, что-то, напоминающее двойной подбородок. Славно – я толстуха! Ну что же, уже кое что.

Медленно расставляя свои неудобные, казавшиеся чрезмерно отекшими ноги, я двинулась вдоль стены, обследуя пространство, в котором оказалась. Память упрямо прятала от меня подробности моего нахождения здесь. Проведя ладонью по всем стенам, в одной из них обнаружила спрятанные под мягкими панелями дверные петли. Ручка, как я собственно и ожидала, не нашлась. Зато теперь можно сделать единственно правильный вывод: зайти в эту комнату можно, а выйти, когда захочется – нельзя. Следовательно, я заперта и держат меня здесь насильно. Шатаясь и переставляя ноги, будто цапля, а скорее, как неуклюжий слон, пытающийся быть грациозным, я снова обошла помещение по периметру, но ничего нового и, тем более, полезного для себя не обнаружила.

Кряхтя, неловко села на пол и уставилась в противоположную стену. Внутри пусто, как под старым колоколом. Что делать? Может, попробовать позвать кого-нибудь? Я крикнула несколько раз. Но либо стены поглощали звуки, либо до меня никому не было дела. Я подождала некоторое время, потом снова позвала. Безрезультатно. Дверь не открылась, никто не вошёл. Как тупо все.

Мне оставалось только ждать. Чего? Если бы знать. Не думаю, что меня хотят заморить голодом или жаждой. Ведь я жива, не связана, кляпа во рту нет. Да, чувствую себя разбито и скверно, но терпимо, если не дергаться. Стены вокруг мягкие, значит тот, кто меня сюда заточил не хочет, чтобы я себе навредила. Неизвестно сколько времени я здесь. Искренне надеюсь, что это временная изоляция.