Eduardo Viveiros de Castro

Métaphysiques cannibales

Lignes d’anthropologie post-structurale

Presses Universitaires de France

Данное издание осуществлено в рамках совместной издательской программы Музея современного искусства «Гараж» и ООО «Ад Маргинем Пресс»

Перевод: Дмитрий Кралечкин

Редактор: Евгений Блинов

Редактор серии: Алексей Юрчак (профессор Калифорнийского университета – Беркли)

Дизайн обложки: Анна Сухова

© Presses Universitaires de France, Métaphysiques cannibales

© Кралечкин Д. Ю., перевод, 2017

© Блинов Е., послесловие, 2017

© ООО «Ад Маргинем Пресс», 2017

© Фонд развития и поддержки искусства «АЙРИС»/IRIS Foundation, 2017

Основная линия аргументации этой книги опирается на исследования, изложенные в публикациях, которые были приспособлены для новой задачи, исправлены, существенно изменены и расширены:

В создание этих текстов внесли вклад многие люди. Большая их часть упомянута в библиографии к настоящему произведению. Но особенно я хотел бы отметить Танью Cтолце Лима, Марсиу Голдмана, Ойару Бонилла, Мартина Холбрада, Питера Гоу, Дебору Дановски, Мэрилин Стратерн, Бруно Латура, Маршалла Салинза, Каспера Дженсена, Филиппа Дескола и Анн-Кристин Тэйлор, которых должен поблагодарить за то, что они так или иначе побуждали, вдохновляли, выступали соавторами, поддерживали, переводили, критиковали и совершенствовали изложенные в этой книге идеи.

Первый вариант этой работы был представлен в виде курса лекций, прочитанного в Институте высших исследований в Париже (Maison Suger) в январе 2009 года. Я благодарю Ива Дюру и Клода Имбера за их любезное приглашение, сердечный прием и вдохновляющую рабочую атмосферу, которую они создали для меня в эти несколько зимних недель. Наконец, но, несомненно, не в последнюю очередь, я должен поблагодарить Патриса Маниглие, благодаря которому эта книга стала возможной, поскольку он побудил меня заняться ею, предложил идеальные условия публикации и просто заставил меня (в буквальном смысле слова!) ее написать. Но, что куда важнее, я должен поблагодарить его за то, что он сам писал на очень близкие темы, которые и пробудили во мне желание заняться этой работой просто потому, что я узнал нечто новое.

Однажды у меня возникло желание написать книгу, в которой я мог бы воздать должное Делёзу и Гваттари с точки зрения моей собственной дисциплины; она называлась бы «Анти-Нарцисс: об антропологии как „миноритарной“ < mineur > науке». Ее задачей было бы описание теоретических разногласий, пронизывающих современную антропологию. Однако проблемы стали появляться уже на этапе выбора названия. Я быстро понял, что проект рискует впасть в противоречие, поэтому малейшая неосторожность с моей стороны превратит его в бессмысленный набор вызывающих и совсем не антинарциссических деклараций о превосходстве заявленных принципов.

И тогда я решил возвести эту книгу в ранг вымышленных или, скорее, невидимых произведений, лучшим комментатором которых был Борхес, то есть произведений, которые зачастую намного интереснее самих осязаемых книг, в чем можно убедиться, читая рецензии этого великого слепого читателя. Поэтому я решил, что куда уместнее написать не саму книгу, а по поводу этой книги, как если бы ее уже написал кто-то другой. Поэтому «Каннибальские метафизики» – это презентационный буклет к другой книге под названием «Анти-Нарцисс», которая никак не выходила у меня из головы и поэтому так и не сбылась, разве что на нижеследующих страницах.

Главная цель «Анти-Нарцисса» состоит – будем говорить в настоящем времени, как принято в моем «этнографическом» ремесле, – в ответе на вопрос: чем антропология в концептуальном плане обязана изучаемым ею народам? Предпосылки и следствия этого вопроса, возможно, станут яснее, если подойти к проблеме с другой стороны. Объясняются ли различия и изменения внутри антропологической теории (исключительно с историко-критической точки зрения) преимущественно структурами и конкретным состоянием социальных общностей, идеологическими спорами, проблемными полями и академическими контекстами, в которых формируются антропологи? Будет ли эта гипотеза единственно верной? Нельзя ли сменить перспективу, которая показала бы, что самые интересные концепты, проблемы, существа и агенты, введенные антропологическими теориями, берут начало в силе воображения тех самых обществ (народов или коллективов), которые они желают объяснить? Не в этом ли заключена оригинальность антропологии – в вечно двусмысленном, но порой плодотворном альянсе концепций и практик, происходящих из мира «субъекта» и мира «объекта»?

Вопрос «Анти-Нарцисса» в таком случае оказывается эпистемологическим, то есть политическим. Если все мы более-менее согласны с тем, что антропология, хотя колониализм и является одним из ее исторических априори, в настоящее время, похоже, подходит к завершению своего кармического цикла, тогда нужно согласиться и с тем, что пришло время придать процессу перестройки дисциплины более радикальный характер и довести ее до конца. Антропология вполне готова возложить на себя новую миссию и стать теорией-практикой непрерывной деколонизации мышления.

Но, возможно, не все мы согласны с этим. Кто-то по-прежнему считает, что антропология – это зеркало общества. Разумеется, не тех обществ, которые она, по ее собственным словам, изучает, – мы ведь не настолько наивны (хотя…), а тех, в недрах которых она родилась как интеллектуальный проект. Как известно, в определенных кругах популярен тезис о том, что антропология, появившаяся на свет в качестве чего-то экзотистского и примитивистского, может быть лишь безнравственным спектаклем, в котором «другой» всегда «представляется» или «изобретается» в угоду нечистоплотным интересам Запада. Никакая история или социология не могут скрыть самодовольный патернализм этого тезиса, который превращает так называемых других в продукты западного воображения, у которых нет права голоса. Дополнять эту субъективную фантасмагорию призывом к диалектике объективного производства Иного колониальной системой – значит просто-напросто отягощать содеянное, словно любой «европейский» дискурс о народах, не относящихся к европейской традиции, служит лишь прояснению наших «представлений другого», то есть превращать одну из разновидностей теоретического постколониализма в конечную стадию этноцентризма. В силу того, что в Ином всегда видится Тождественное, – и тогда можно сказать, что под маской другого «мы» созерцаем самих себя, – мы в итоге довольствуемся тем, что нам удалось срезать путь, выйдя прямиком к цели, и интересуемся лишь тем, что «интересует нас», а именно нами самими.