Дискуссия

– Повторяю: они нежизнеспособны.

– Это только слова. Лозунг. Пустота, заполненная вакуумом.

– Пустота, заполненная вакуумом? Бессмыслица! Ненаучно и даже на потугу образного мышления не тянет! Словоблудие и тавтология!

– Хорошо, пусть так. Однако, на чем основаны ваши сомнения?

– На двух объективных доводах. Во-первых, срок их жизни недостаточен для накопления собственных навыков и рефлексов. Во-вторых, суицид в них заложен на генетическом уровне. И индивидуальный и коллективный. Если бы не два этих фактора, они могли изменить историю Вселенной.

– Предлагаю пари и эксперимент! Вот две особи. Генетический потенциал 937 по тысяче балльной шкале.

– Интересно, но бесперспективно.

– А мы создадим условия!

– А они, коллега, на ваши условия, наплюют.

– А я ограничу пространство!

– Ограничивайте пространство, раздвигайте время, сажайте на булавку – подопытные всё равно найдут лазейку, обманут ваши надежды и отыщут себе пару с генетическим потенциалом в пределах одной сони. А, может быть, и вообще нулевым. Они нежизнеспособны. Точка.

Глава 1

Я взбрызнул из пульверизатора на кактус. Мелкие капли сверкающей россыпью легли на желтую паутину колючек. Радужное сияние было единственным результатом моих трудов. Кактус давно реагировал на воду, как труп на нашатырь. Видимо он решил, что наступила засуха и, несмотря на все мои старания, хранил свои плоские лопасти в демонстративно изможденном состоянии. Словно говорил: «Ну и сволочи же я достался!».

Признаться честно, в чем-то он прав. Научный подход к кактусоводству мне действительно чужд. Редкая порция воды – единственное благо, на которое он может рассчитывать. Если бы кактус был ежиком, я бы давно отпустил его в лес, на свободу. Но кактус не ежик. Зимой, в лесу, этот образец декоративно-прикладного издевательства над природой, наверняка отбросит копыта. То есть, корни.

Сам бы я, конечно никогда кактус не завел. Да и любую другую живую тварь в дом не взял. Не потому, что ненавижу природу. Отнюдь. Я ее люблю. Но в естественном виде. В душном помещении, зажатая в тиски бетона и кирпича – это не природа. Это ее след. Вроде фотографии давно почивших родственников на стенке или в серванте под стеклом. Вроде и совесть чиста: не забыты. И с дивана видны, и с кресла. А с другой стороны: видны же и с дивана и кресла, значит, не стоит лишний раз на кладбище ездить, хлопотать, цветочки возить, могилку обихаживать. Паритет комфорта и совести.

На мой взгляд, природа стоит усилий. Человек должен прикладывать усилия, чтобы вдохнуть аромат леса, выследить редкую птицу или найти по следу зверя. Усилия значительно большего, чем прогулка через комнату до подоконника или поездка в зоопарк.

Кактусы должны расти в прериях. И, если мне приспичит, увидеть их не в кино или на цветной иллюстрации в журнале «Вокруг света», а во всем их многометровом великолепии, я обязан заработать средства на путешествия и осуществить его. То есть поделиться результатами своих трудов с туроператором, авиакомпанией, попутным и местным общепитом и т.д. Другими словами внеси дополнительную лепту в развитие цивилизации. Теперь я этого не сделаю. По крайней мере, ради встречи с кактусом. Цивилизация потеряла бонус из-за барышни, одной из тех, что время от времени уютно размещаются на моих холостяцких шестидесяти квадратных метрах. Она, как мне помнится, мило улыбнулась, вручая свой подарок, и объявила: «Каждый раз, когда ты его будешь поливать, ты станешь вспоминать меня.» Если бы она знала, как я редко его поливаю… А, самое смешное, ее я вовсе не помню.

Мне стало жаль. Не барышню, конечно, а колючего бедолагу. Зачем-то вырвали кактус из родных американских прерий, посадили в тесный горшок и отправили в ссылку, в Сибирь тешить пустое самолюбие аборигенов. А ведь мог себе жить на воле, пить утреннюю росу, вдыхать ветер, пропитанный зноем и песком и умереть героической смертью под гусеницами танка во время очередной банановой революции.

Интересно, возможны ли банановые революции в местах произрастания кактусов? То есть: растут ли кактусы по соседству с бананами. Сильно сомневаюсь. Но, возможно растут. Мои познания мира – ничтожны. И в этом есть своя прелесть. Знай я больше, меня бы разные идиоты замучили бесконечными и бессмысленными вопросами. А я обязан был бы отвечать. Потому, что от человека знающего, окружающие постоянно ждут единственно верных ответов. В том числе и на абсолютно бессмысленные вопросы. При этом разумного ответа на бессмысленный вопрос не существует. Значит, я не смог бы отвечать, даже зная все на свете. То есть имел бы ту же репутацию недоучки, что и сейчас. Так зачем же напрягаться и выяснять: есть ли взаимосвязь между здоровьем кактусов и урожаем бананов?

Кстати, если бы барышня подарила мне не кактус, а банан, я, возможно, не забыл бы ее так скоро. Бананы и поливать нужно чаще, и, кроме того, был бы дополнительный повод для воспоминаний в процессе сбора и уничтожения урожая. Почему женщины так непрактичны?

Однако, возвращаясь к нашим бананам, будем считать, что ни одна банановая республика не может обойтись без кактусов. А это значит, что мой кактус, доведись ему остаться на Родине, имел бы шанс погибнуть смертью героя в боях за свободу.

Я встал по стойке «смирно», слегка прослезился, погладил влажные колючки и мгновенно убедился, что моя слеза не смягчила суровый характер латиноамериканского иммигранта. Тонкая желто-коричневая иголочка, такая с виду маленькая беззащитная, вонзилась в палец и самым подлым образом обломилась у поверхности кожи. Что больно – чувствую, а где больно – не вижу.

Жалость сменила обида. Хотя, понятно, обижаться на кактус глупо. Однако, действительно, его поступок не очень порядочен. Впрочем, в жизни все именно так и происходит: пытаешься сделать кому-то что-то полезное и доброе, а в ответ получаешь короткое: «Пошел на…».

Ну и ладно. Если посылают – нужно уходить. Я развернулся и пошел на….

Глава 2

… кухню.

Отпуск. Никаких идей. Первый рефлекс бездельника – наведение порядка завершился трагической стерильностью и декоративной правильностью раскладки немногочисленных полезных, а по большей части бесполезных предметов. Поиски необходимого, превратились в неразрешимую проблему. Зато сам процесс поиска помогает убить то, чего вдруг стало слишком много. Время неожиданно разрослось, как сорняки в огороде. Дни стали длинными, несмотря на нашествие зимы. Ночи – просто бесконечными. Такими, что успеваешь выспаться трижды. И еще пару часов подарить бессоннице.

Фантасты мечтают о машине времени. Ученые доказывают невозможность ее существования. А машина времени, вопреки мнению научных светил, существует. Хотя и не такая, о какой мечтают фантасты. Но она же не виновата в том, что о ней не правильно мечтают. Машина не гоняет людей из каменного века в несуществующее будущее. Зачем гонять? Она не тренер, не надсмотрщик и не чукча-оленевод. Машина производит время. Расширяет его до размеров Вселенной. Что тоже не всегда радует. Как говорил мой учитель пения: «Слишком хорошо – это тоже плохо». Много времени может и не плохо, но тоскливо – точно.

Чтобы развеять тоску и обмануть время я собрался заняться кулинарией. Не вообще, в смысле смены профессии, а так, на любительском уровне: приготовить на ужин нечто необыкновенное, экзотическое и редкое. Что-нибудь, извлеченное из тяжелых страниц самого полезного творения эпохи строительства социализма – поваренной книги.

Солидный том, хранящий секреты кухни половины народов мира – вообще книжка поучительная и более коммунистическая, чем собрание сочинений Ленина и все речи Брежнева на партийных съездах вместе взятые. Поваренная книга доказывает, что любой человек желудком солидарен с Карлом и Фридрихом, по крайней мере, по двум позициям.