Литмир - Электронная Библиотека

Ян Леншин

Турнир самоубийц

ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой упоминаются лотоматоны

Ульрик стоял на эшафоте, пытаясь медитировать. В кошмарах ему часто виделось, как недолгая карьера в фирме «Брайан и Компания» заканчивается казнью. Снилось, правда, иначе, больше на старинный манер: городская площадь, ликующая толпа, палач интересуется последним желанием… Ульрику рот заткнули кляпом, виселицу сколотили на ромашковом поле, а роль зрителей играл безголовый костюм. Он то и дело вытаскивал из кармана часы на цепочке, нетерпеливо щелкая крышкой.

Лицо палача хоть и закрывала маска, но она ничуть не была похожа на красный колпак из ночных кошмаров. Перед Ульриком маячило белое лицо с застывшей улыбкой и глазами-щелками. Кожаный фартук был надет поверх серого делового костюма.

На краю поля, у самого леса, темнели надгробия.

Слышался надрывный писк.

Отвратительное место. А городишко, что виднелся вдали, судя по рассказам чудом выживших туристов, – еще хуже. Ульрик не ошибся, когда прибыл сюда утром.

Человек-маска выбил из-под ног деревянную лесенку на три ступени, шею пронзила боль. Писк стал нестерпимо громким. Ульрик болтался в петле, словно мертвец. Это он умел отлично.

В небе показалась яркая точка. Она стремительно росла, приближаясь к земле. Говорят, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами.

Это правда.

* * *

Очередь тянулась вверх по улице и обрывалась у разноцветного шатра, украшенного лентами и воздушными шариками. Сегодня с их двора тест проходят еще трое: близняшки Барбол и сын мясника Эрик, вот он плачет, утирая слезы кулаком. У Эрика и близнецов невероятно особенный день. Только они этого, кажется, совсем не понимают.

Сестрички Вим и Вик Барбол стояли рука об руку. У каждой по воздушному шарику: у Вик красный, у Вим – синий. Или наоборот: у Вим красный, а у Вик – синий. Эрик плачет – ему не купили шарик, а когда он попытался отобрать игрушку, то получил от Вик вместо шарика в лоб. Или от Вим?

Никто пока не знает, кем ему суждено быть, но только не Ульрик. Его профессия – бухгалтер. Как у папы. Ульрик взглянул на правую ладонь: буквы языка Древних выведены старательно, хоть и кривовато. Ну сколько еще ждать!

Первым из их компании к лотоматону отправился Эрик. Когда он появился минут пять спустя, то больше не плакал, а лишь хлюпал носом и как завороженный разглядывал ладонь.

– Ну, что у вас? – нетерпеливо спросила Ульрикова мама. Эриков папа растерянно поморгал, щурясь на блеклое солнце, потом ответил:

– «СПОРТСМЕН». А я так рассчитывал на юриста. Впрочем…

К лотоматону пошли Вим и Вик, по-прежнему держась за руки. Следом семенили Барболы старшие, Глория и Льюис. Когда они вернулись, Вим плакала: лотоматон подарил Вик две печати «ЖУРНАЛИСТ» и «ВРАЧ», а у нее всего одна – «УЧИТЕЛЬ». Или это плачет Вик?

…В разноцветных секторах для понятливости закреплены фотографии хирургов, клерков, спортсменов, поваров, артистов, механиков, электриков, водителей, ученых…

…Он потянул рычаг, на секунду закрыл глаза…

…На правой ладони Ульрика проступили золотые буквы, они складывались в название профессии…

Это было что-то незнакомое, не похожее на «БУХГАЛТЕР». Совсем не похожее!

Переводчица поправила очки и зашуршала страницами словарей, поглядывая на Ульрикову ладошку. Скоро она нашла нужное слово, уперла в него ярко-красный ноготь и нахмурилась.

– «НЕУДАЧНИК», – после паузы сказала она.

Неудачник.

Неудачник?

Неудачник?!

…Вечер. Проклятая печать горит так, что с улицы, наверное, видно. Во двор теперь лучше не выходить вовсе. Ульрик потихоньку стащил отцовскую опасную бритву и закрылся у себя в комнате. Прижал лезвие к ладони. Выдох. Движение бритвой. Судорожный вдох. Руку будто сунули в кипяток. На пол закапало красное.

… – Тебя не было на выпускном.

Светловолосая девушка догнала его на улице и теперь шла рядом.

– Привет, Вим, – поздоровался Ульрик.

– Я Вик.

– У Вик глаза светлее и маленький шрам над ключицей.

– Только ты замечаешь, что мы разные.

– Не только.

– Все не можешь смириться? – Вим коснулась исполосованной шрамами ладони, и Ульрик отдернул руку.

Близняшка Барбол, что получила прохладным майским утром на пухлую ладошку печать «УЧИТЕЛЬ». Это все же была Вим.

Ее сестра еще не решила, кем больше хочет стать – врачом или журналистом, и пока совмещала одно с другим: писала некрологи в местную газету.

– Послушай, – быстро сказала Вим, – думаю, все не так плохо, ведь говорят же…

– Я поступил.

– Что?

– Меня взяли. Сегодня узнал результаты экзаменов и…

– Не может быть! – Вим бросилась Ульрику на шею и заключила в объятия. – Как я за тебя рада!..

…Ульрик часто встречал старика у булочной на Оловянной – тот клянчил мелочь у покупателей. Дети кидали в него камни и со смехом убегали, когда старик начинал кричать. Хозяин булочной не раз и не два вызывал полисмена, но старик всегда возвращался. Видели его и у других магазинов, грязного, обросшего, с безумным взглядом. Ульрику было жаль старика. Проходя мимо, он иногда опускал в протянутую ладонь монету, чтобы услышать вслед неразборчивое бормотание, которое больше походило на проклятие, чем на благодарность.

Никто не знал ни имени старика, ни почему тот оказался на улице. А потом он вдруг исчез, так же внезапно, как появился. Теперь, когда Ульрик проходил мимо булочной и глядел на свое отражение в витрине, он вспоминал старика и гадал: какая печать была у него?

… – Должно же быть хоть что-то?

Он стоял у стеклянной перегородки. За ней – дама средних лет с крупной бородавкой на щеке, словно жаба в террариуме, не мигая смотрела на Ульрика поверх очков. Ногти с ядовито-зеленым маникюром барабанили по столешнице. Позади Ульрика маялись от духоты восемь или десять человек. Многие сняли шляпы и обмахивались ими, как веерами. Какой-то работяга минут пять назад вытащил было папиросу, но в очереди на него так зашикали, что возмутитель спокойствия тотчас примирительно поднял руки и убрал портсигар обратно в карман. Потом картинно вздохнул и зачем-то весело подмигнул Ульрику.

– Извините, ничем не могу помочь, – женщина в шерстяной вязаной кофте как будто не замечала жары.

Ульрику было тесно в прилипших к коже перчатках, тугой воротник рубашки немилосердно сдавил шею. Казалось, голова вот-вот взорвется.

– Тогда отправьте меня на курсы профподготовки.

– Я предлагала вам устроиться в фирму «Брайан и Компания». Могу дать их адрес.

– Это исключено! – вспыхнул Ульрик.

– В таком случае, мне нечего вам предложить.

– Я окончил два курса медицинского и вполне мог бы…

– Следующий.

– Послушайте…

Мимо протиснулся мужчина в красной жилетке и оттер Ульрика от окошка. Мелькнула мысль, что денег хватит только на билет домой. Если удастся убедить кондуктора, что ему еще нет четырнадцати.

Позади кто-то спросил:

– Эй, паренек, ищешь, чем бы заняться?

Его окликнул тот самый любитель подмигивать незнакомцам. В клетчатой кепке песочного цвета и коричневом пиджаке с заплатками на локтях, он напомнил Ульрику одного ярмарочного зазывалу. В углу тонкогубого рта торчала так и незажженная папироса.

– Старику Голладжеру всегда нужны временные работники на фабрике. Платит он мало, зато нос не воротит.

– Как его найти?

Дама за стеклом чуть подалась вперед, будто пытаясь подслушать, о чем они говорят. Странно, и какое ей дело?..

– …Сдашь экзамен и считай, что ты принят.

– Экзамен? – переспросил Ульрик.

Голладжер указал на мешок, что лежал посреди кабинета.

– Подними-ка его, сынок.

…Когда Ульрик вошел, старик возился с сейфом в углу. Вот он с грохотом захлопнул железную дверцу с кодовым замком и обернулся. Темные, будто два холодных уголька, глаза смотрели ясно и пытливо, в них читались ум и проницательность. Голладжер походил на уродливого птенца, напялившего дорогой костюм, а когда он говорил, казалось, кто-то с силой тер друг о друга два спичечных коробка.

1
{"b":"603558","o":1}